Диссертация (1098504), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Таким образом, началось знакомство Тихомирова с эмигрантской колонией. Лев Александрович называет учреждения и мероприятия, вокруг которых сплачивались приезжие. Большую роль играли Русская библиотека, пополнявшаяся пожертвованиями, и русская кухмистерская, которую содержал эмигрант Динер. Сообщает Тихомиров о регулярных увеселительных вечеринках, проходивших среди эмигрантов, которые часто носили и благотворительный характер. Описывая эмигрантов, Тихомиров отмечает, господствующую в их рядах сплочённость и взаимовыручку267. Все эти наблюдения Тихомиров впоследствии пытался переосмыслить в смысле построения новой политики русской власти в отношении революционно настроенной молодёжи.
30 сентября 1883 г. Тихомировы окончательно перебираются в Париж. Одним из парижских друзей Льва Александровича стал Н.С. Русанов. Русанов эмигрировал из России в целях обретения большей свободы для работы в публицистике. Социально-экономическое мировоззрение Русанова к моменту знакомства с Тихомирова ещё не оформилось, благодаря чему Тихомиров мог развивать свои взгляды, не опасаясь «догматических» замечаний в свой адрес, царивших в революционной среде. Кроме того, Русанов хорошо был знаком с марксизмом, что отличало его от многих народовольцев, имевших лишь поверхностное представление об этой доктрине. Более того, Русанов видел в марксизме те же недостатки, что и Тихомиров, а именно детерминизм экономических законов в отношении человеческой личности.
Как Тихомиров, так и Русанов искали более «правильную» философию и находили её в «социальной науке», у таких авторов, как Эспинас, Фулье,
266 Там же. С. 400, 401.
267 Там же. С. 424-425.
Фюстель де Куланж, Лебон, Тард268. «У всех у них была точка зрения, что общество есть создание не материальных условий, а психологических, которых источник заключается в человеке, личности». О тесном и интересном общении с Тихомировым в этот период вспоминает и сам Русанов. «Куда девалась его питерская манера рассуждать декретами, - пишет Русанов в своих воспоминаниях. - Такого вдумчивого и внимательного собеседника мне редко приходилось встречать. У него был теперь даже какой-то особый, сократические приём рассуждать, заставляя рассуждать вас самих путём вопросов и развития ваших мыслей. Во время этих бесед он мне никогда не предлагал сразу своего готового решения, но как будто колеблясь, как будто перебирая мнения за и против, рассматривал интересовавшую нас задачу с разных сторон» 269. Кроме того, после переезда Тихомировых в Париж Русановы поселились в их доме. «Виделись мы ежедневно, - вспоминает Лев Александрович, - стоило только спуститься на одну лестницу. Мы вместе работали, вместе болтали, вместе гуляли». Немаловажным фактом было то, что Тихомировы и Русановы дружили семьями. Так, Лев Александрович замечает, что «сближению очень способствовала» жена Русанова, которая «обладала женской чуткостью и остроумием и умела сразу отличить умное от глупого, филистерство от живой работы мысли», любила «свободное и самостоятельное» 270.
Кроме того, Тихомировы подружились с Галиной Чернявской, сёстрами Катериной и Дорой Тетельман. Неподалёку от Тихомировых жили Лев Константинович Бух с женой, Неонила Михайловна Салова, Эспер Александрович Серебряков. Вскоре из России приехали народовольцы В.А. Караулов, Мелкон, Софья Александровна Бородина, Александр Николаевич Бах, Яков Френкель, Семеновский (Коган), Герман Лопатин. В.А. Караулов был членом «соломенного Исполнительного Комитета» (выражение Германа
268 Там же. С. 422.
269 Русанов Н.С. В эмиграции. М., 1929. С. 108.
270 Тихомиров Л.А. Тени прошлого. М., 2000. С. 420, 422.
Лопатина) Народной воли, организованного после разгрома партии. Караулова Тихомиров считал одним из наиболее доверенных людей, неслучайно он входил в ограниченное число лиц, знавших об истинной роли Дегаева до убийства Судейкина. Интересным является тот факт, что после ареста в 1884 г. он вёл себя в Шлиссельбурге тихо, а после революции 1905 г. отошёл от радикальных взглядов и принимал участие в организации партии кадетов. Вторым доверенным лицом, пользовавшимся уважением Тихомирова, была Н.М. Салова. Салова, как известно, входила в Распорядительную комиссию, отправленную в Россию для переговоров с молодыми народовольцами вместе с Германом Лопатиным. «…Замечательно симпатичная девушка, умная и редкой душевной чистоты» 271 - такую характеристику оставил Лев Александрович этой революционерке, ставшей в 1906 г. эсеркой. Вторым лицом Распорядительной комиссии стал Герман Лопатин, так же высоко ценимый Тихомировым. В Лопатине Тихомиров отмечал «смекалку, мужество, предприимчивость»,272 с его арестом в 1884 г. Тихомиров теряет последнюю надежду на возможность возрождения партии.
Свела судьба Льва Тихомирова в этот период с Эспером Александровичем Серебряковым. Тихомирову Эспер Александрович был близок прежде всего нравственной чистотой и простой в отношениях. «Не пройдя печальной школы нелегальной жизни, - пишет Лев Александрович, - он вообще тяготился всем, что входит в кровь настоящего заговорщика- нигилиста: все эти интриги, подвохи, враньё, хватание денег где попало и вообще всякая бессовестность ему были противны». Для Тихомирова было очень важно отсутствие в Серебрякове космополитизма. По происхождению Серебряков был морским офицером и, не смотря на то, что, приобретя
«передовое» миросозерцание, Эспер Александрович перешёл на нелегальное положение, его всегда тяготило то, что он нарушил святость присяги. «Для настоящего нигилиста что такое присяга? – пишет Тихомиров. - Станет ли он
думать о таком «вздоре», станет ли себя «успокаивать»? Русский патриотизм у Э.А. также оставался очень жив» 273. Интересно то, что Серебряков, по свидетельству Тихомирова, был весьма расположен к новому мировоззрению Тихомирова, считая его искренним и порядочным человеком, но в 1888 г. под влиянием окружающих оказался в оппозиции.
Иногда в Париже Тихомиров встречался с весьма необычными революционными деятелями. Так в этот период он познакомился с Феофаном Крыловым (Фалалеем). По взглядам это был представитель народничества, считавший, что «в революционном отношении нужно действовать через сектантов». Лев Александрович, да и остальные народовольцы заграницей, его идеи не воспринимали серьёзно, но при этом симпатизировали ему в личном отношении. Женой Феофана была Анастасия Осинская, революционерка, покончившая собой в Петропавловской крепости в 1883 г. Интересно следующее замечание Тихомирова по этому поводу:
«Можно удивляться, что такая интеллигентная девушка полюбила такого парня, чуть не из мужиков. Таких случаев я не знаю. В самый разгар народничества интеллигенты и крестьяне (как и рабочие) не смешивались между собой на почве браков» 274.
Яркий положительный образ революционерки представляет Тихомиров в описании Варвары Александровны Никитиной. Особенное уважение Тихомирова вызывала скромность Варвары Александровны и отсутствие высокого мнения о себе лично «… она была так скромно счастлива уверенностью в своём причастии высшей человеческой жизни, - Вспоминал Тихомиров, - что обезоруживала всякую насмешку <…> Лично о себе она ничего высокого не воображала, а высоко ставила только ту просвещённую и передовую жизнь, которой жила.
Главные качества, которые Тихомиров ненавидел в людях – неискренность и корыстолюбие, сочетались в одном прибывших в этот период из России эмигрантах – Иуде Когане (Евгении Симановском). В России Коган был превознесён Верой Фигнер, которая, по словам Тихомирова, «ничего не смыслила в людях». Будучи арестованным, он сделал вид, что раскаялся, но позже эмигрировал, выслал прокурору в Россию «грозное» письмо, наполненные революционным пафосом. В период знакомства с Тихомировым Иуда Коган издавал В Швейцарии газету
«Свобода». «Глупее этой газеты ещё и не бывало за границей, - пишет Тихомиров в «Воспоминаниях», - но так как она давала деньги (пожертвованные), то Турскому с Симановским ничего больше не требовалось». Оказавшись заграницей, Тихомиров был окружён ореолом славы, как старый народоволец и руководитель легендарной партии. По отношению к Тихомирову многие молодые революционеры проявляли особое почтение. Исключение не составлял и Симановский. Но если тот же самый Владимир Галдовский делал это искренне, то Евгений Симановский
«холуйствовал всё время, буквально, как лакей», что естественно, было Тихомирову противно. Интересно наблюдение Тихомирова, характеризующее кризисные времена для партии, что «рядом с гибнущими плодится, сохраняется и процветает ничтожность». Так Тихомиров характеризовал некого Орлова Н.(«Берг»), с которым он познакомился в Париже в это время: «Это был тип либеральной пошлости. Толстая рожа с прищуренными глазками, вечное хихиканье, вечные либеральные выходки против всего, совершающегося в России, - довольно противная личность» 275.
В Париже народовольцы официально сотрудничали с польской партией
«Пролетариат». И Тихомиров был непросто знаком с их лидерами, но участвовал в проходивших в 1883-1884 гг. переговорах о едином фронте работы русских и польских революционеров. Тихомиров всегда
рассматривал польскую партию как подчинённую в отношении к «Народной воле», утверждая, что «весь этот «Пролетариат», собственно говоря, вышел из Петербурга, под русским влиянием». Под этим влиянием революционно настроенные поляки «москалились» в том смысле, что «проникались немножко космополитизмом и очень много социализмом». Из польских деятелей Тихомиров выделяет таких деятелей как Людвиг Варынский, Мендельсон, Янковская, Дембский, Куницкий. Все эти поляки были, по свидетельству Льва Александровича, «весьма сильно русифицированы и превосходно говорили по-русски». Янковскую и Мендельсона Тихомиров не любил, осуждая в них буржуазные вкусы и происхождение. Янковская по своему поведению ничем не отличалась от «светской дамы». Мендельсон, бывший сыном берлинского банкира, «просто играл роль, которая давала ему общественное положение, и хотя, конечно, был убеждённый социалист, но умом, слегка, «для порядку». Интересно, что в качестве причины социалистических убеждений Мендельсона, Тихомиров называет его еврейское происхождение: «Часто я себя спрашивал: Зачем он социалист? Что ему в социализме?» Вероятно, первоначально это была случайность, отчасти немецкая мода, особенно для жида. Евреи все склонны к социализму, да и правы, потому что это доктрина, при которой евреи будут господами мира» 276. Причиной же отношения к нему как важному члену в партии Лев Александрович называет его финансовые возможности. Очевидно, что если такие, как Мендельсон, были первыми лицами в «Пролетариате», то сама эта организация не внушала доверия Тихомирову.
Искреннюю симпатию и в тоже время впоследствии сожаление у Тихомирова вызывали такие деятели, как Куницкий и Дембский. Обоих Лев Александрович считал мужественными и честными борцами за справедливость, готовыми пожертвовать собой во имя высокой цели. Про Дембского Тихомиров вспоминал: «Простая натура, в существе хорошая, но
недоразвитая и дурно направленная. Этаких я много знавал между русскими. Самые в сущности опасные люди, без которых «организаторы» и фразёры вроде, Мендельсона имеют всегда к своим услугам Дембских» 277.
В начале 1884 г. Тихомиров встречался в Лондоне со своим учителем молодости Н.В. Чайковским. Это общение в очередной раз показало Тихомирову, насколько путь народовольчества уводил его в сторону от социально-политических реалий: «Мы собирались делать государственные перевороты, переделывать социальный строй, а в действительности не имели понятия ни о государственном, ни о социальном строе. Я был в этом отношении скорее лучше, чем хуже большинства, а всё-таки, конечно, брался в революции не за своё дело. Потом я, перейдя с конспиративных квартир на широкую реальную жизнь, увидал и узнал, пожалуй, и побольше Чайковского, но тогда рассказы его были для меня откровением» 278.
1884 г. постепенно разрушает надежды Тихомирова на возрождение партии. По крупицам собранные и проверенные, люди были отправлены в виде Распорядительной комиссии в Россию. Однако, это дело потерпело крах: начались новые массовые аресты («процесс 14-ти»). В «Вестнике» дела шли не лучше. С одной стороны, возникали постоянные провалы с доставкой журнала в Россию, с другой, всё чаще возникали конфликты в редакции из-за направления журнала. Так в 1884 г. произошёл разлад между Лавровым и Тихомировым из-за статьи Русанова с критикой марксизма. Переживание по поводу краха политических надежд усиливалось для Тихомирова ещё и тем, что в начале года были закрыты журналы «Дело» и «Отечественные записки», публикация в которых являлась главным источником дохода для Тихомирова.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
