Кортунов С.В. - Современная внешняя политика России (стратегия избирательной вовлечённости) (1094457), страница 61
Текст из файла (страница 61)
свертывание деятельности, по возможности, политико-дипломатическими средствами, экстремистских исламских групп на территории других государств (Саудовская Аравия, Турция и проч.).186
Российская политика в отношении мирового и внутрироссийского ислама должна стать более внятной и последовательной и должна быть недвусмысленно изложена в соответствующих заявлениях высшего руководства страны.
Однако и ислам тоже должен пройти свою часть пути, осознать свою долю ответственности за сохранение мира, международной безопасности и для начала отмежеваться от различных форм исламского экстремизма. Ислам должен меняться. Трудно не согласиться и с теми экспертами, которые говорят о том, что и западная политика в отношении ислама должна меняться. Сейчас наступает момент истины. То, что сейчас мы наблюдаем, — это проверка Запада на готовность включить в свое цивилизационное пространство новые, в том числе и бедные страны, большая часть которых находится в ареале исламского мира.
17. Нераспространение ОМУ и ракетного оружия
17.1.Упадок режима ядерного нераспространения
В сфере нераспространения ядерного оружия (ЯО) складывается кризисная ситуация. Испытание КНДР ядерного заряда стало крупным поражением международного сообщества.
Во-первых, оно продемонстрировало несостоятельность политических и военно-силовых средств, которые «шестерка», занимающаяся разрешением северокорейской проблемы, может использовать для противодействия распространению ЯО. И это серьезный сигнал всем остальным странам, которые хотели бы обзавестись таким оружием.
Во-вторых, резко возросла вероятность цепной реакции на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, где ряд стран обладают техническими возможностями для быстрого создания ЯО.
В-третьих, Иран и другие «пороговые» страны, скорее всего, теперь еще быстрее пойдут к обретению ядерного статуса. В скором времени мы можем ожидать цепной реакции и на расширенном Ближнем Востоке, включая Саудовскую Аравию, Турцию, Египет и ряд других государств.
За последние несколько лет и США нанесли три мощных удара по режиму нераспространения. Первый — выход из Договора по ПРО 1972 года. Это повлияло на всю систему соглашений, которая с таким трудом была наработана в период холодной войны. Второй – новая американская ядерная доктрина, которая не просто снизила порог возможного применения ЯО, но и фактически перевела его из арсенала политических средств сдерживания в арсенал оружия поля боя (не исключено, впрочем, что в аналогичном направлении – без лишнего шума – эволюционирует и российская ядерная доктрина). Третий – признание Индии де-факто ядерной державой и заключение с ней договора о широкомасштабном сотрудничестве в ядерной области. В результате отпали последние политические и моральные аргументы против распространения ЯО. Остались, по сути, только угрозы применения силы, но и они не сработали в случае с КНДР.
Одна из основных причин кризиса режима нераспространения заключается в фактическом нарушении официальными членами «ядерного клуба» (США, СССР/Россия, Великобритания, Франция, Китай) статьи VI ДНЯО, в соответствии с которой ядерные государства обязаны «… вести переговоры об эффективных мерах по прекращению гонки ядерных вооружений в ближайшем будущем и ядерному разоружению, а также о договоре о всеобщем и полном разоружении под строгим и эффективным международным контролем».
Другой очевидной причиной кризиса режима нераспространения можно с полным основанием считать отсутствие до сих пор согласованных и принятых негативных гарантий безопасности для неядерных стран – членам ДНЯО со стороны государств - официальных членов «ядерного клуба». Такие гарантии существуют только в виде весьма нечётких отдельных заявлений представителей государств – постоянных членов СБ ООН в 1995 г., которые вслед за Россией, сделали США, а затем Великобритания, Франция и Китай. Предложения о заключении Конвенции, юридически закрепляющей полномасштабные гарантии безопасности неядерным государствам – членам ДНЯО, не получили своего развития. Поддержали эти предложения только Россия и Великобритания.
Не менее существенный вклад в этот кризис вносит отсутствие консолидированной политики постоянных членов СБ ООН по отношению к фактическим и потенциальным странам – нарушителям режима ядерного нераспространения, в том числе к принятию действенных политических, дипломатических и экономических санкций к Ирану, руководство которого искусно играет на противоречиях между ведущими странами мира и полностью игнорирует резолюции СБ ООН.
Похоже, что мы «сползаем» в новый ядерный век, потенциально более опасный, чем первый. В «первом» ядерном веке нестабильная ситуация сохранялась с конца 1940-х до начала 1960-х годов. После этого, несмотря на растущие арсеналы, ситуация была стабильной, поскольку между СССР и США эффективно действовала система взаимного ядерного сдерживания. Сейчас может сложиться гораздо менее устойчивая ситуация многостороннего ядерного сдерживания. При этом страны, которые могут приобрести ЯО, не будут иметь того опыта, который приобрели старые ядерные державы, получившие ЯО в середине прошлого века. Соответственно возрастет общая нервозность и военно-политическая нестабильность. Некоторые государства будут испытывать соблазн нанести упреждающие удары, Соединенные Штаты получат еще один аргумент в пользу накапливания средств для создания глобальной космической ПРО. Другие страны, в том числе и Россия, окажутся перед необходимостью создания региональных ПРО. В этой сфере может начаться даже новая гонка вооружений.
В годы холодной войны в «ядерный клуб» вступали не столько для того, чтобы «сдерживать» СССР или США (Китай, например, не мог всерьез рассчитывать на сдерживание Соединенных Штатов, а Франция – Советского Союза), сколько из соображений престижа, для повышения своего международного политического веса. (В Европе еще и для того, чтобы не дать США оторваться от европейской безопасности: западноевропейские ядерные силы теоретически были призваны играть роль «бикфордова шнура», связывающего американский и европейский ядерные потенциалы, усиливая тем самым потенциал сдерживания в этом регионе).
Сегодня ситуация иная. ЯО нужно многим странам не только для престижа, но и как единственное средство отстаивания национального суверенитета, цивилизационного выбора, (т. е. собственной идентичности). Примеры «околоядерной» Северной Кореи и неядерного Ирака у всех на виду. В первом случае США предпочли дипломатические средства урегулирования, во втором – использовали военную силу. Неудивительно, что многие страны уже сделали соответствующие выводы и идут в этом вопросе по пути КНДР. Самый яркий пример последнего времени – Иран. И если можно с осторожным оптимизмом прогнозировать благоприятный исход шестисторонних переговоров по решению северокорейской ядерной проблемы, то иранский ядерный кризис постоянно разгорается, и на сегодняшний день перспективы его разрешения практически не просматриваются.
Актуальность проблемы распространения ОМУ и ракетного оружия стремительно возросла и в связи с обострением проблемы международного терроризма. Если ОМУ попадет в руки исламских или любых других экстремистов, последствия будут чудовищными. Помимо всего прочего, это может понизить порог применения военной силы, в том числе и ядерной, что потенциально может дестабилизировать ситуацию в отдельных регионах и в мире в целом. Не менее опасным представляется реальная возможность ядерного терроризма с использованием так называемых «грязных» ядерных бомб, ядерных взрывных устройств и радиационных материалов как следствие существования «чёрного рынка» ядерных технологий.
Если наиболее развитые державы мира (входящие в «Группу восьми» плюс 3–4 страны) не примут экстраординарных мер (а, похоже, так оно и будет, по крайней мере, в ближайшие 5–7 лет), дальнейшая эрозия режима нераспространения неизбежна. В этот период вполне вероятно расширение «ядерного клуба» (сегодня в дополнение к пятерке «ветеранов» де-факто в него входят также Израиль, Индия, Пакистан и КНДР): почти наверняка – за счет Ирана и, возможно, Южной Кореи и Японии. В этом случае еще целый ряд стран, прежде всего на расширенном Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, могут объявить о ядерных программах – хотя бы в целях политического шантажа мирового сообщества. Распространению ЯО, вполне вероятно, будет способствовать новый этап развития атомной энергетики, если не будет модернизирован режим МАГАТЭ. Если не будет ужесточен многосторонний режим контроля за ракетными технологиями (РКРТ), произойдет дальнейшее распространение ракет и ракетного оружия, причем новые ядерные державы станут обладателями ракет средней дальности, потенциально способных поражать объекты на территории РФ. Помимо всего прочего это поставит нас перед вопросом о создании региональной ПРО. Это – возможная перспектива 10-12 лет.
При развитии событий по наихудшему сценарию комбинация всех этих факторов может создать качественно новую геостратегическую ситуацию во всем Азиатском регионе – от Японии до Средиземного моря. Именно здесь находятся наиболее серьезные вызовы потенциального распространения ОМУ и ракетных средств его доставки.
17.2. «Активные» и «пассивные» меры
Все эти обстоятельства заставляют и специалистов и политиков искать новые подходы к этой проблеме. В частности, многие из них задумываются о том, что пассивные «классические» меры в области нераспространения должны быть дополнены активными, военно-силовыми. Так, в уже достаточно устоявшийся «разоруженческий лексикон» внедрен и прочно вошел новый термин – соunter-proliferation - что дословно с английского можно перевести как «контрраспространение» или «противодействие распространению». Речь идет о новой глобальной и региональной стратегии США в условиях после окончания холодной войны в связи с нераспространением ОМУ и средств его доставки.
Логика американских военных стратегов такова. В годы холодной войны для противодействия прежней угрозе США успешно применяли три инструмента – сдерживание, контроль над вооружениями и политику «превентивного нераспространения». В постконфронтационном мире этих инструментов уже явно недостаточно, поскольку проблема распространения резко обострилась, прежде всего, в связи с формированием современного мирового рынка, стимулирующего свободный обмен и передачу ядерных и других технологий двойного назначения, делающих во многом неэффективной превентивную политику нераспространения, основанную на отказе агрессивным странам в такого рода технологиях.
Отсюда вытекает новая акцентировка политики нераспространения: к задачам превентивной политики (prevention) добавляется задача защиты (protection) – защиты США, их вооруженных сил, а также их союзников в различных регионах Земного шара. Если раньше надо было прежде всего ответить на вопрос о том, как предотвратить распространение, то теперь основным вопросом стал вопрос о том, как действовать в целях защиты в случае, если распространение уже состоялось.
Меры по нераспространению можно подразделить на две основные категории: «пассивные» (которые близки к «классическому» нераспространению, т.е. преимущественно превентивным мерам) и «активные» (более близкие к противодействию распространению).
Первая группа включает следующие меры:
- последовательное укрепление существующих режимов нераспространения;
- дальнейшие шаги в области ядерного разоружения, включая запрещение испытаний ядерного оружия;
- политические меры для устранения стимулов обладания ОМУ, включая уменьшение напряженности и улаживание конфликтных ситуаций в различных регионах мира, для чего требуются большие дипломатические усилия;
- совершенствование системы гарантий МАГАТЭ, укрепление и гармонизация национальных систем экспортного контроля;
- меры по пресечению распространения научных знаний и экспертизы в области ОМУ и ракетных систем его доставки; создание социально-экономических и юридических условий, препятствующих выезду соответствующих специалистов в третьи страны.
Во вторую группу входят «активные меры»:
- увеличение эффективности контроля над распространением;
- взаимный обмен информацией, полученной через национальные технические средства, сотрудничество разведслужб различных стран, установление международного режима «открытого неба»;
- совместное политическое противодействие ядерных держав «ядерным амбициям» третьих стран;
- применение экономических и юридических санкций против нарушителей режима нераспространения;
- косвенное использование военной силы (включая ядерную) против нарушителей в качестве одной из форм осуществления нового варианта доктрины сдерживания применительно к нераспространению;
- разработка вариантов и сценариев поведения ядерных держав в случае, если эта форма сдерживания не сработает, т.е. вариантов прямого использования военной силы;
- совместный поиск технологий дистанционного разоружения (которое обезвреживает или делает небоеспособными ядерные боеголовки, в случае если они окажутся в руках террористов).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
