Рубинштейн (1000003), страница 22

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 22)

мировой психологической наукой его времени, сумел подчинить весь этот

материал установкам, глубоко характерным для самобытных путей как его

собственной, так и вообще передовой русской общественной мысли. Первая,

важнейшая из этих установок связана с "антропологическим" подходом к

изучению психологии. Этот подход к проблемам психологии означал

рассмотрение всех сторон психики человека в целостно-личностном, а не

узкофункциональном плане; психические процессы выступают не как лишь

"механизмы" (в качестве каковых их по преимуществу стала трактовать

экспериментальная функциональная психология на Западе), а в качестве

деятельности человека, благодаря чему они могли получить у Ушинского

подлинно содержательную характеристику. Вторая существенная установка,

специфическая для Ушинского, заключалась в том, что антропология у него

выступала как антропология педагогическая. Это значит, что человек

рассматривался им не как биологическая особь с предопределенными его

организацией неизменными свойствами, а как предмет воспитания, в ходе

которого он формируется и развивается; его развитие включено в процесс его

воспитания. В ходе этого последнего подрастающий человек выступает как

субъект, а не только как объект воспитательной деятельности учителя.

Ушинский с исключительной четкостью и последовательностью проводит

через все свои психологические и педагогические построения особенно

дорогую ему мысль о труде, о целеустремленной деятельности как основном

начале формирования и характера и ума. <...>

Если в работах И. М. Сеченова была выдвинута роль физиологических

основ и материалистических установок в разработке психологии, то в труде

Ушинского, вышедшем почти одновременно с работами Сеченова, впервые

выступила роль педагогической практики для системы психологических

знаний. <...>

Если 30-е гг. были отмечены нами как время появления первых

светских работ по психологии, то 60-е гг. должны быть выделены как эпоха,

когда создаются предпосылки для подлинно научной ее разработки. Этот

период отмечен большим ростом психологической литературы, публикация

которой в 60-х гг. резко повышается. <...>

Экспериментальная психология начала развиваться в России в 80-х-

90-х гг. прошлого столетия, когда возник ряд экспериментальных

психологических лабораторий: В. М. Бехтерева (в Казани), В. Ф. Чижа (в

Юрьеве), А. А. Токарского (в Москве), а также А. О. Ковалевского, В. М.

Сикорского и др.; в последующие годы развертывают свою работу

лаборатории Н. А. Бернштейна, Г. И. Россолимо и др. <...>

Важную роль в развитии мировой экспериментальной психологии

играли лучшие представители русской психологической науки. Это относится

прежде всего к одному из крупнейших и наиболее передовых представителей

экспериментальной психологии в России Н. Н. Ланге, автору прекрасного

курса "Психология". Его "Психологические исследования", вышедшие в 1893

г., посвящены экспериментальному изучению: одно - перцепции, а другое -

произвольного внимания.

Эти исследования привлекли к себе широкое внимание в мировой

психологической науке; из них первое - о перцепции - было опубликовано

в отчете Лондонского международного конгресса экспериментальной

психологии; исследование о внимании вызвало специальные отклики со

стороны крупнейших психологов различных стран - В. Вундта, У. Джемса,

Г. Мюнстерберга и др.

Н. Н. Ланге же создал одну из первых в России лабораторий

экспериментальной психологии при Одесском университете. Вслед за тем

такие же лаборатории были организованы в Петербурге (А. П. Нечаев) и

Киеве, потом (в 1911) в Москве создан был первый в России Институт

экспериментальной психологии при Московском университете'.

Возглавивший этот институт Г. И. Челпанов выпустил в 1915 г. первое

русское общее руководство по экспериментальной психологии ("Введение в

экспериментальную психологию").

За этот же период - конец XIX и начало XX в. - в русской

психологической литературе появился ряд экспериментальных работ,

посвященных специальным психологическим проблемам: работы Н. Я. Грота

об эмоциях (с основными положениями которого, высказанными в

опубликованной во Франции статье, перекликаются некоторые тезисы одного

из крупнейших французских психологов - Т. Рибо), В. М. Сикорского (его

исследования об умственной работоспособности нашли многочисленных

последователей в Западной Европе), А. Ф. Лазурского, одна из основных

работ которого о классификации личности была издана Э. Мейманом (в

выходившей под его редакцией серии "Padagogishe Monographien") и оставила

заметный след в последующих зарубежных теориях по психологии личности.

------------------------------------

' Теперешний НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР.

(Примеч. сост.)

------------------------------------

Оставаясь на позициях опытного научного исследования, Лазурский

ищет для изучения сложных проявлений личности новые методические пути.

Стремясь сочетать преимущества эксперимента с систематическим

наблюдением, он намечает свою оригинальную методику "естественного

эксперимента".

Наряду с общей психологией начинают развиваться и другие отрасли

психологического знания - патопсихология (Н. А. Бернштейн, В. П.

Сербский), психология слепых (А. А. Крогиус), психология ребенка

(представленная рядом работ Д. М. Трошина, В. М. Сикорского и др.),

зоопсихология, основоположником которой в России является В. А. Вагнер

(см. его двухтомные "Биологические основания сравнительной психологии

[Биопсихология]", 1913). Вагнер выступает одним из создателей

биологической зоопсихологии, строящейся на основе дарвинизма.

В этот же период начинают более интенсивно развиваться специальные

отрасли психологического знания, разработка которых диктовалась нуждами

практики - медицинской и педагогической.

Наши клиницисты (начиная с С. С. Корсакова, И. Р. Тарханова, В. М.

Бехтерева, В. Ф. Чижа и др.) были одними из первых, привлекшими

психологию на помощь клинике, а К. Д. Ушинский, рассматривая в своем

замечательном трактате человека как предмет воспитания, закладывает

основы подлинной педагогической психологии значительно глубже,

принципиально правильнее и притом раньше, чем это было сделано,

например, Э. Мейманом.

Попытку развернуть психологию в педагогическом аспекте,

использовав психологические знания в интересах обучения и воспитания,

делает вслед за Ушинским еще в конце 70-х гг. П. Ф. Каптерев. Каптерев

культивирует педагогическую психологию, к которой он относит основы

общей психологии (в понимании, близком к английской эмпирической

психологии), психологию ребенка и учение о типах. Учение о типах -

типология детей, в частности школьников, - разрабатывается П. Ф.

Лесгафтом ("Школьные типы", "Семейное воспитание ребенка и его

значение", 1890).

Разработка педагогической психологии получает в дальнейшем более

широкий размах и развитие в направлении, приближающемся к меймановской

"экспериментальной педагогике" на основе развития экспериментальной

психологии. Она находит себе выражение в трудах съездов по педагогической

психологии и экспериментальной педагогике (1906-1916 гг.).

В 1906 г. собирается первый Всероссийский съезд по педагогической

психологии, в 1909 г. - второй (см. "Труды" 1-го и 2-го съездов), в 1910 г.

собирается первый Всероссийский съезд по экспериментальной педагогике, в

1913 г. - второй и в 1916 г. - третий (см. "Труды" 1-го, 2-го и 3-го съездов).

<...>

СОВЕТСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Советская психология начинала свой путь в то время, когда мировая

психологическая наука, с которой русская психология всегда находилась в

теснейшей связи, сохраняя при этом свои самобытные черты, вступила в

полосу кризиса.

Этот кризис был, как мы видели, по существу методологическим,

философским кризисом, который распространился на целый ряд наук -

вплоть до основ математики. В психологии он принял особенно острые

формы, обусловленные особенностями ее предмета, тесно связанного с

самыми острыми мировоззренческими вопросами. В психологии поэтому

особенно воинствующие и грубые формы принял как идеализм, так и

механицизм.

Перед советской психологией встала задача построения системы

психологии на новой, марксистско-ленинской, философской основе. Надо

было сохранить, умножая его, все конкретное богатство накопленного

психологией фактического материала и перестроить ее исходные

теоретические установки: сохранить историческую преемственность в

развитии научной мысли, но не ограничиваться, как этого хотели сторонники

традиционной психологии, мелочными коррективами к принципиально

порочным идеалистическим и механистическим установкам и давно

отжившим традициям, а создать на основе марксистско-ленинской диалектики

новые установки и проложить новые пути для разрешения основных

теоретических проблем психологической мысли. Понятно, что такая задача не

могла быть разрешена сразу же. Для ее разрешения, естественно,

потребовалась длительная и напряженная работа - теоретическая и

экспериментальная, соединенная с упорной борьбой против вульгарного

механицизма, с одной стороны, традиционного идеализма и

интроспекционизма, несовместимого с подлинно научным построением

психологии, - с другой.

Уже в первые годы после революции, в начале 20-х гг., среди

психологов начинается идейная борьба вокруг вопроса о философских

основах психологической науки и осознается необходимость ее перестройки,

исходя из марксистской философии. Основный удары критики в этот первый

период обращаются против идеалистической психологии. К концу его

совершенно сходят со сцены представители крайнего спекулятивного

метафизического ее крыла (Н. О. Лосский, С. Л. Франк и др.). На первые же

годы после Великой Октябрьской революции приходится освоение

павловского учения об условных рефлексах. В своих классических работах

этого периода И. П. Павлов создает физиологию больших полушарий

головного мозга и закладывает, таким образом, основы физиологического

анализа психических процессов. Учение об условных рефлексах становится

мощным средством для объективного изучения психических явлений. <...>

Однако претворение марксистской методологии в адекватную ей

психологическую теорию осуществилось не сразу. <...> В советской

психологической литературе сначала находят себе широкое признание

принципы поведенческой психологии. Поведенческие тенденции в советской

психологии в этот период имели и известное положительное значение. Они

выражали прогрессивную в своей установке на объективность научного

знания оппозицию против идеалистической психологии сознания. В наиболее

самобытной форме тенденции "объективной" поведенческой психологии

проявляются у В. М. Бехтерева, которого можно считать одним из

зачинателей крайней формы поведенчества не только в русской, но и в

мировой науке. <...> В советский период В. М. Бехтерев переходит от так

называемой "объективной психологии", сыгравшей в свое время крупную и

положительную роль, к рефлексологии. В отличие от Павлова, который в

своих классических исследованиях об условных рефлексах последовательно

остается в рамках физиологии, Бехтерев выдвигает рефлексологию как

особую дисциплину, отличную как от физиологии (от физиологического

изучения рефлексов), так и от психологии и долженствующую заменить эту

последнюю. Начинается борьба против психологии как таковой. Не

определенные идеалистические течения в психологии, а сама психология,

поскольку она делает психику предметом изучения, объявляется идеализмом.

Рефлексология, которая выступает под видом материалистического учения,

каковым она в действительности не была, приобретает в 20-х гг. значительное

распространение и известную популярность. Под влиянием ее вульгарного

воинствующего механицизма начинается вытеснение психологии из

преподавания. Опираясь на поддержку господствовавших в те годы

"методологов", вульгарный механистический материализм торжествовал,

празднуя пиррову победу.

Аналогичные тенденции нашли затем выражение в "реактологии" К. Н.

Корнилова. <...>

Провозглашая лозунг построения марксистской психологии, Корнилов

Характеристики

Список файлов книги