диссертация (Государственная политика Китайской Народной Республики в сфере религий в период реформ (1978-2015 гг.)), страница 9

Однако это невполне справедливо, так как православие находит отклик не только в среде элосыцзу, норазвивается и среди представителей других национальностей, включая самих китайцев(хань). Исследователи приводят теоретические данные о 10-15 тыс. православных [169],однако по нашей оценке фактическое число активных верующих вряд ли достигает 1тыс. человек. В КНР также проживают немногочисленные иудеи – около 800 чел., большей частью в г. Кайфэне провинции Хэнань, где ранее на протяжении нескольких столетий существовала еврейская община [274].29Элосыцзу – национальность «русские», одна из 56 признанных национальностей КНР.34Существуют верования, не относящиеся ни к одной из институционально оформленных религий, но которые могут быть отнесены к верованиям, определяемым властями как «суеверие» (迷信), не относятся к сектам или дословно «вредоносным культам»(邪教), с которыми борется государственная власть.

Они определяются как народныеверования (民间信仰), исповедуются людьми в отдельных (часто сельских) регионах,идентифицируются властями более как явления культурные, нежели религиозные. Среди них наиболее известны культ Мацзу (妈祖信仰) и верование Саньи (三一教) [182].В некоторых регионах, таких как Фуцзянь, Чжэцзян, Шэньси, на протяжении1990-х гг. отмечались случаи регистрации храмов народных верований в качестве буддийских или даосских объектов. Такая ситуация допускалась для обеспечения за нимичленства в местных религиозных объединениях, включения их в государственную систему контроля.

Были также прецеденты регистрации храмов как объектов религиознойдеятельности народных верований, как, например, культа Саньи в Фуцзяни.К отдельной категории принято относить также народные обычаи (民俗), которыечасто отождествляются с суевериями или религиозными предрассудками. К ним относят,например, ритуалы сельских фестивалей [151]. Многие антропологи рассматривают этудеятельность, в которой участвуют сотни миллионов людей, как религиозную [214:320].Все категории, не вместившиеся в систему государственно-религиозных отношений, как правило, остаются за рамками статистических исследований.

Синологирелигиоведы Ян Фэнган [313], Д. Пальмер и В. Гуссар определяют этот огромный пласт,не включенный в структуру официального государственного регулирования, «серойсферой», которая имеет тенденцию расширения в будущем [214:400].«Серая сфера» была и остается серьезной проблемой для властей.

Неслучайно в2008 г. ГУДР проводило открытое совещание для выработки тактики в отношении религий, оставшихся вне государственного контроля. Рассматривались варианты выбора пути регулирования между невмешательством в их деятельность, регистрацией их в качестве буддийских или даосских объектов, или же создания для них отдельной категории.Однако в системе государственного контроля однозначного решения принято не было[214:386].Итак, религиозная деятельность, оказавшаяся за рамками официальных структур,условно может быть разделена на два вида: 1) нелегитимная религиозная активность,связанная с сектантской деятельностью (существуют официальный перечень организа35ций, признанных сектами); 2) так называемая «серая сфера» – огромный пласт религиозной жизни, не включенных в структуру официального государственного регулирования (верующие, предпочитающие формы религиозной жизни вне объединений, последователи народных верований, верований национальных меньшинств и т.д.).

Если первая категория религиозной активности однозначно находится под запретом и жесткопреследуется, то отношение властей к явлениям второй категории варьируются в зависимости от региона и других факторов.Несмотря на очевидно немалое количество верующих, в общем масштабе населения страны они являются относительным меньшинством. Большинство китайцев редкозадаются вопросом собственной религиозной идентификации. Нередки проявления синкретизма – участия в религиозных ритуалах разных религий.

Это происходит от недостаточного уровня знаний о религиях у населения и от акцента рядового китайца на решении насущных материальных забот при помощи ритуальных действий. Такое явлениеобъясняет толерантное отношение последователей одних религий к другим среди китайцев, следствием чего они достаточно легко переходят из одной религии в другую.Ввиду традиционно присущего китайской культуре религиозного синкретизма, распространены, особенно в небогатых сельских районах, синкретические «буддийскодаосско-конфуцианские» храмы-молельни.

Иногда наряду с героями древности в нихмогут быть и статуи политических лидеров совсем недавнего прошлого, в первую очередь любимых в народе Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая.Важным является не столько определение количества верующих в Китае, а тотфакт, что в стране, где верующие исчисляющихся сотнями миллионов, религии не исчезают, как ожидали партийные теоретики, но прорастают корнями в обществе и активноразвиваются [384]. Это является объективной предпосылкой для выработки отвечающейсовременным реалиям политической модели регулирования религиозной сферы.36ГЛАВА 2. Государственное регулирование религиозной сферыв начальный период реформ (1977 – 1989 гг.)2.1.

Дореформенный период:предпосылки изменения политического курса в отношении религийВ результате победы в гражданской войне к власти пришла Коммунистическаяпартия Китая. 1 октября 1949 г. Мао Цзэдун объявил об образовании Китайской Народной Республики. С этого момента и по настоящее время китайское государство фактически управляется КПК. Партия контролирует все правительственные функции через сетьпартийных организаций и десятки миллионов членов партии.КПК, подобно всем коммунистическим партиям, следует марксизму-ленинизму впринятии атеизма и материализма как партийной ортодоксии. В формировании своейрелигиозной политики КПК исходила из марксистской интерпретации религии как искаженного мировоззрения в подавленных и отсталых социумах, как суеверного, ненаучного явления, как инструмента правящих классов для подчинения народных масс [254].Такая позиция предполагала, что люди откажутся от религиозных убеждений после построения свободного и материально благополучного социалистического общества[365:565-572].

Можно говорить о том, что подавление религии как социального института началось с первых же дней сущестования КНР.Очевидно влияние опыта СССР на первые политические решения новой власти. Вравной степени это относится и к составлению первой Конституции.

По аналогии сост. 124 действовавшей в СССР Конституции 1936 г. в Общей программе НПКСК 1949 г.,обладавшей статусом временной Конституции в молодой республике, ст. 5 было декларировано право на свободу вероисповедания, а ст. 53 гарантировала национальнымменьшинствам сохранение религиозной идентичности. В первой Конституции КНР1954 г. ст. 88 также провозглашается право граждан на свободу вероисповедания. Этобыла декларация, продиктованная политическими интересами.Допущение религии в государстве с атеистической властью объясняется с точкизрения теории единого фронта Мао Цзэдуна, которая создает основу мобилизации усилий для достижения задач партийной власти [192]. Теория единого фронта позволилакоммунистам формировать коалиции с антикоммунистическими группами при наличииобщей угрозы.37После образования КНР партия ставила задачу создания единого фронта с последователями религий для обеспечения поддержки новой власти со стороны верующихгрупп населения [407].В первый год существования КНР религиозные организации функционировали врамках старых порядков.

Первые коренные изменения в правовом статусе религиозныхорганизаций произошли в результате принятия в июне 1950 г. закона об аграрной реформе, санкционировавшего изъятие земли в государственную собственность [496]. Онбыл направлен, в первую очередь, на ликвидацию системы феодального землевладения,но при этом напрямую затронул интересы религиозных организаций. Так, ст. 3 предусматривала отчуждение в пользу государства земель, принадлежавших «родовым святилищам, храмам, монастырям, церквям, школам и общинам» [18].Наибольший урон понесли буддистские и даосские монастыри, которые потерялисвои земельные угодья, а некоторые из их настоятелей подверглись преследованию каккрупные землевладельцы [145].