Диссертация (Феномен материнства как духовная ценность современного российского общества), страница 11

Подобных же взглядовпридерживался и Н.А. Бердяев, считая, что деторождение враждебноличности, так как смерть можно победить не рождением, а вечной жизнью идаже беременная женщина выглядит для него отталкивающе. Возражая,обратимся к известному в XIX веке итальянскому ученому и криминалистуЧ. Ломброзо, занимавшемуся практическим изучением личностей женщинпреступниц и проституток. В своем исследовании он пишет, что желаниематеринства и его последующая реализация, включающая заботу опотомстве, является выражением нравственного поведения женщины, аполное отсутствие материнских чувств, напротив, он называет нравственнымпомешательством, считая, что: «женская любовь есть в сущности толькоособый вид материнского чувства»1.В отличие от В.С.

Соловьева и Н.А. Бердяева, и П.А. Флоренский, иС.Н. Булгаков принимают Божью доктрину спасения в чадородии, не видяздесь ничего исключительно низменного и земного, поскольку «Бог дал». Неотворачиваясь от естества, они преодолевают ложное отношение к женщине,в которой сами апологеты забыли Софию, призрели Марию, оставив лишьхтонию как никчемную,малоодушевленную,низменную материю.Ломброзо, Ч. Гениальность и помешательство / Ч. Ломброзо.

– М.: Республика, 1995. - С.223.149Очевидно, что сказанное давно не обязательно устарело. Идеи о мировойдуше Софии, всеединстве, статьи В.С. Соловьева о национальном вопросе и опатриотизме (выше указывалось на связь этих вопросов с материнскимархетипом) снова актуальны в России, «болеющей» национальным вопросом.Российскоеобществосноваоказалосьпереднеобходимостьювосстанавливать утраченные традиции, чтобы не сгинуть в мировом хаосе, авыжить и обеспечить живую духовную преемственность поколенийпосредством глубоко переживаемого нравственного единства русскогонарода.Нужно обратиться вовнутрь и возродить его из недр каждойиндивидуальной души, заново переосмыслив все наше трагическое наследие,так как невозможно длить затянувшуюся многовековую агонию, зная путь,изрекаемый нашими предками: «Установление истинного любовного, илисизигического отношения человека не только к его социальной, но и к егоприродной и всемирной среде – эта цель сама по себе ясна»1.

В такомистинно материнском видении сокрыт небывалый потенциал объединениялюдей в братство, о котором будет вести речь и Н.Ф.Федоров, основой жетакой соборности может быть только любовь, более того, толькоиндивидуальная, свободная и принимаемая как истинная ценность. В«Смысле любви» В.С. Соловьев дает возвышенный идеал такой основы духовной любви, реализуемой через Софию Премудрость Божью: «Небесныйпредмет нашей любви только один, всегда и для всех один и тот же – вечнаяЖенственность Божия; но так как задача истинной любви состоит не в томтолько, чтобы поклоняться этому высшему предмету, а в том, чтобыреализовать и воплотить его в другом, низшем существе той же женскойформы, но земной природы, оно же есть лишь одно из многих, то егоединственное значение для любящего, конечно, может быть и преходящим.

Адолжно ли быть таковым и почему, это уже решается в каждомСоловьев, В.С. Смысл любви: Избранные произведения / В.С. Соловьев. - М.:Современник, 1991. - С.181.150индивидуальном случае и зависит не от единой и неизменной мистическойосновы истинного любовного процесса, а от его дальнейших нравственных ифизических условий…»1.Однако видение В.С. Соловьевым смысла любви, как «оправдания испасенияиндивидуальностичерезжертвуэгоизма» 2относитсяимисключительно к сфере половой любви, немыслимым образом исключаяматеринскую любовь, которая объясняется лишь как любовь, не содержащаяравенства между любящим и объектом любви, якобы не признающая залюбимым его истинной индивидуальности и обуславливающаяся в концеконцов лишь физиологической связью.

Проблема такой интерпретации, нанаш взгляд, двояка: с одной стороны – это явная дань патриархальнымустановкам,никакнежелающимдопускатьдажевозможностисамостоятельной женской внеполовой любви, основанной на свободномвыборе(пустьипредзаданнойприродноилибожественно?),и,соответственно, не менее нравственной, чем все другие виды любви; а сдругой, – платонизм, исключающий рассмотрение биологического каквозвышенного, исходя просто из свершившегося факта – чуда появленияновой жизни. По мнению профессора П.С.

Гуревича, многие этическиесистемы «обнаруживают свою слабость, в том, что они игнорируютфилософскую антропологию, оставляют в стороне общее размышление очеловеческойприродеипытаютсяпротивопоставитьличностипредустановленные святыни, которые будто бы и позволяют конструироватьчеловека»3.В этом контексте нам ближе и понятней (возможно в силунаступивших в обществе перемен, не лучшим образом сказывающихся насовременниках) антропология и онтология Н.Ф.

Федорова и В.В. Розанова,несмотря даже на фантастический, однако довольно живучий характерСоловьев, В.С. Смысл любви: Избранные произведения / В.С. Соловьев. - М.:Современник, 1991. – С.169.2Там же. – С.138.3См.: Фромм Э. Этика и психоанализ. М.: Республика, 1993. – С.11.151некоторых их идей. И Н.Ф. Федорова, и В.В.

Розанова в свете их доктрин,касающихся в том числе и интересующего нас в данной работе феноменаматеринства, можно отнести к футурологам, поскольку проблематика,затронутая в их исследовательском поле, отсылает к необозримомубудущему и предчувствует глобальность возникновения экологическойэтики, связанной с дальнейшими прогнозами выживания людей на планетеЗемля,котороебудетзависетьименноотихнравственногосовершенствования, как этапа в развитии биосферы, а также от решения дажене конкретных технологических задач, а социальных вопросов организациибудущего общежития. Оба являлись авторами так называемых социальныхутопий.

Учение Н.Ф. Федорова поражает своим воистину космическимхарактером и глубиной сострадания к людям, включающим даже тех, ктодавно покинул наш земной мир. Вера в возможность всеобщего воскресения– пример сострадания, равного разве что Иисусу Христу или СиддхартхеГаутаме,ратовавшихидентифицируетсясзаспасение«обычным»каждогочеловека,человеческимиструдоммировоззрением.Представляется, что величину фигуры Н.Ф. Федорова предстоит оценитьтолько грядущим поколениям.

Что касается характеристики надвигающейсяиндустриальной культуры, то уже в самом зачатке ее появления в России ондал ей негативную оценку. Прежде всего, из-за повсеместной утратыдуховных ценностей в обмен на «товары», опережая последующие подобныеже отзывы других крупных мыслителей, будь то Л.Н. Толстой с егопроповедью «опрощения» или Г. Маркузе и его знаменитым «одномернымчеловеком».С точки зрения Н.Ф. Федорова, для осуществления «общего дела»всего человечества – грядущего всеобщего воскресения предков необходиморелигиозное священное чувство, которое должно бы являться связующейсубстанцией между членами сообществ, а вовсе не наращивание прибыли.Хотя Н.Ф.Федоров и называет акт рождения «постыдным», но этонаименование становится понятным, так как из факта рождения он выводит52необходимость последующего истребления людьми друг друга подобноживотным.

Рождение же должно быть заменено воскрешением. Н.Ф.Федоровверит в возможность создания такого положения на земле, когдаосуществится замена полового размножения осмысленным. Это и будет раемна земле, о котором всегда мечтало человечество, пожалуй, со времен своегопоявления. Это грезы о социальной утопии, проект земного существования всамом лучшем из миров – материнской утробе, только без необходимостиуже ни рождаться, ни умирать. Он объяснял возможность достижения такогосоциального совершенства эволюционной теорией. Размножение живыхорганизмов от низших к высшим выглядит следующим образом: чемпримитивней организм, тем важнее для него «количественное» размножение;чем организм сложнее, «выше», тем размножение «качественнее», покуда,наконец, сознание не выйдет на передний план и не станет органомразмножения.