Диссертация (Лингвопрагматика конфликта (исследование методом количественного контент-анализа)), страница 10

Дэниэлс отдельно анализирует различные интернет-сайты, черезкоторые распространяются компьютерные игры со сценариями гомофобногои расистского характера, наглядно приводя их скриншоты. Исследовательпредполагает, что ксенофобские компьютерные игры рассчитаны наманипуляцию сознанием подростков, которые впитывают в себя «языквражды» в удобной для себя игровой форме. Положения исследованияиллюстрируются многочисленными графиками.Автор приходит к выводу, что в последнее время традиционноевоспитание молодежи в условиях наступления информационной эпохималоэффективно. Дж. Дэниэлсом поднимается вопрос специальных фильтровпрограммного обеспечения, которое способно ограждать молодежь от «языкавражды».

Также подчеркивается особая роль знания молодежью истории впрофилактике «языка вражды».Ш. Тэйлор в статье «Язык вражды и правительственный язык»исследуетвспышкисимволическогорасизмавсредесовременныхамериканских студентов. Исследователь разбирает два подхода к «языкувражды» – ратующего за сохранение свободы самовыражения и, наоборот,требующеговвестизаконодательныеограничения.Приэтомавторпредлагает «средний» подход – «правительственный язык» [Taylor, 2010].47Немецкий исследователь К. Хаупт из Кёльнского университетапроводит интересный сравнительный анализ Германии и США на предмет«языка вражды» [Haupt, 2005]. К. Хаупт рассматривает как удачные, так инесовершенные попытки американцев и немцев регулировать «язык вражды»в общественной жизни. Использовать немецкий опыт урегулирования этоговопроса, полагает исследователь, нужно с особой осторожностью.Работа «Квантификация языка вражды на коммерческом вещающемрадио.Пилотноеисследование»представляетсобойглубокийлингвистический анализ [Noriega, 2011].

Особое внимание авторами уделеновыявлению причин «языка вражды» по отношению к расовым, этническим,религиозным и сексуальным меньшинствам. Классифицированы типы такихвысказываний: 1. Необоснованные претензии; 2. Недостаток аргументации;3. Лингвистические разногласия («мы-они» конструкции»); 4. Бесчеловечныеметафоры. В исследовании затрагивается проблема корреляции «языкавражды»сритмомречи,стрессорностью,речевымиинтонациями.Качественный контент-анализ показывает негативную тенденцию паденияамериканской культуры речи.Магистр права Тринити-колледжа Дублина А.

Диас в статье«Криминализация подстрекательства к ненависти в свете сравнительногоправоведения» даёт подробный анализ различных видов государственнойполитики по отношению к феномену «языка вражды» [Díaz, 2011]. Диасомвыделяется «либеральный» подход к «языку вражды», придающий особоезначение свободе выражения мнений и имеющий высокую терпимость кречевым проявлениям ненависти. Автор отмечает, что данный подходбазируется на концепции «свободного рынка идей». При этом А. Диасизучает правила внутреннего распорядка американских университетов,считая их несовершенными (Мичиган, Висконсин и др.) в планепредотвращения и профилактики вербальной агрессии. В целом, по мнениюДиаса, «либеральный» подход по отношению к «языку вражды» и48нетерпимости в США хотя и подвергается критике, но доминирует вреальной жизни.Одновременно А. Диасом анализирует «ограничительный» подход,который оценивает «язык вражды» как посягательство на человеческоедостоинство.Сторонникисоответствующихэтогозаконодательныхподходаограниченийратуютизавведениенаказаний.Авторрассматривает ограничения на примере Канады и Германии.

Так, онотмечает, что канадская Хартия прав и свобод устанавливает основное правона свободу выражения мнений без каких-либо частных ограничений, но приусловии общего ограничения, согласно которому права и свободы могут вотдельных случаях разумно регулироваться. Схожую картину исследовательнаходит и в Германии. Кроме того, А. Диас изучает регулирование «языканенависти» в Чили. Внимания также заслуживает поднятая автором проблемаопределения «порога терпимости» по отношению к речи.Особой точки зрения на речевую агрессию придерживается профессорфилологического факультета Севильского университета Изабель ИньигоМора. Она считает, что в некоторых случаях вербальная агрессиянеобходимадляпровоцированияинтервьюируемыхполитиковжурналистами. Автор подчеркивает антиномичный характер дискурсивныхтехник интервьюирования.

Журналисты не могут быть только рупорамиинтервьюируемых. Напротив, интервьюеры должны провоцировать своихсобеседников речевыми оборотами. Испанский исследователь пишет, чтопровоцирование интервьюируемых обусловлено необходимостью получитьжурналистом как можно больше информации от своего собеседника.Поэтому, продолжает Иньиго-Мора, иногда приходится задавать вопросы,способные заставить интервьюируемого почувствовать себя неловко.Провокационные вопросы должны быть настолько «неудобными», насколькоэто возможно. Иногда эти вопросы способны обидеть или разозлитьреципиента [Inigo-Mora, 2002; Иньиго-Мора, 2007].49Т. Вебб из Канзасского государственного университета критикуетсложившееся отношение американского государства к проблеме «языкавражды». Он пишет, что правительство США под предлогом поощренияиндивидуализмакак«краеугольногокамня»общества,допустилокриминализацию гражданской речи, которая все больше подстрекает котрытому насилию и непосредственно угрожает окружающим [Webb, 2011].Исследователь полагает ошибочным постулат, когда государство ставитсвободу слова выше других прав, таких как человеческое достоинство исоциальное благо.

Вместе с тем, Вебб оговаривается, что регулирование«языка вражды» в штатах проблематично по причине существования Первойпоправкиамериканскойконституции,котораяпредусматривает,что«Конгресс не должен издавать ни одного закона…, ограничивающегосвободу слова, или прессы…» [Там же].Между тем, согласно гипотезе Т. Вебба, именно регулирование иограничение«языкавражды»способносохранитьдемократическиепринципы общества. В качестве примера им проводится анализ политикирегулирования «языка вражды» в Канаде, Германии, ЮАР, Сингапуре,Великобритании и Австралии.

На основании проделанного сравнительногоанализа исследователь предлагает свои практические рекомендации по этомувопросу.Коллективная монография «Содержание и контекст языка вражды.Переосмысление регулирования и предложения», вышедшая под редакциейМ. Херца и П.

Молнара, отвечает на следующие теоретические вопросы:опасен ли «язык вражды» до такой степени, чтобы вводить юридическиеограничения; какая уголовная ответственность необходима за разжиганиененависти. Работа, в основном, посвящена юридическому анализу феномена«языка вражды» [Herz, Molnar, 2012].Одним из авторов книги А. Рихтером рассматривается явление«экстремистского» и «террористического языка», форм политическогоинакомыслиянапримерахРоссиии50странпостсоветскогоареала.Исследователями А. Джейкобсоном и Б.

Шлинком, как и Т. Веббом,отмечается криминализация «языка вражды» в США.Я. Менгисту рассматривает опыт решения проблемы «языка вражды» вЭфиопии и других африканских странах. Западная метафора «рынка идей»,оценивается им в качестве основания, создающего условия для противоречийв социуме. Тем не менее, исследователь предостерегает, что попыткирегулировать «язык вражды» могут привести к запретам на политическиедебаты.

В работе рассмотрены стратегии Совета Европы по борьбе с «языкомвражды».Т.ДжейизМассачусетскогоколледжасвободныхискусствпредставляет в дискурсе о «языке вражды» особое реабилитационноенаправление [Jay, 2009]. Исследователь полагает, что в настоящее время нетнаучных работ, глубоко изучающих корреляции нетерпимых слов иморального вреда. По его оценке, частая ругань является катарсисом,приемлемой заменой физической агрессии. Следовательно, полагает он, еслипросто запрещать «язык вражды», то в социуме могут возникнуть новые,более острые проблемы [Хроменков, 2014].Отдельные исследователи считают, что степень агрессивности «языкавражды» зависит также от вектора интенциональной направленностивысказывания.Негативнаяоценкапропозиции(субъектно-объектныеотношения) менее агрессивна, чем прямые оскорбления (субъектносубъектные отношения).

При этом в обыденном общении речевая агрессияможет восприниматься как языковая игра, шутка, когда коммуниканты неимеют агональных намерений [André-Larochebouvy, 1984].Иногда анализируются парламентские неинституциональные речевыевзаимодействия («переход на личности», оскорбления и даже драки) [Brown,Fraser, 1979]. Р.

Браун и К. Фрэзер выделяют «сверхцель», или глобальнуюцель взаимодействия (например, «свалить министра юстиции»), и «миницели», более частные задачи, соответствующие каждому отдельному51речевомуакту,произведенномувходевзаимодействия,атакжепромежуточный уровень «эпизодов» (‘tasks’).Такимобразом,зарубежнаяфилологическая,юридическая,политологическая и психологическая литература в области исследования«языка вражды» включает в предмет анализа феноменологию этнофолизмов,проблемы правового регулирования гражданской речи, ксенофобии поотношениюкэтническим,расовым,религиознымисексуальнымменьшинствам, вопросы корреляции речевой дискриминации и роста числазаболеванийсредидискриминирующихсягрупп.Современнымииностранными учёными рассматриваются различные нюансы проявления‘hate speech’ в интернете, на радио и телевидении. Вместе с тем, иностранныеисследователи в настоящее время меньше уделяют внимания вопросампрактики«языкавражды»всфереполитическихпротиворечий(парламентская этика), социальной розни, а также в области культурной исубкультурной дискриминации (спорт, музыка, новые виды искусства).1.4.2.

Исследование «языка вражды» в отечественной наукеКак известно, возникновение и развитие всякого научного дискурсазависит от осознания его наличия как самостоятельного феномена, а такжеформированием общественного запроса на его понимание, своего рода«социального заказа» от общества науке. В России оба этих условия активноформируютсяивоздействуютлингвокультурологическийдискурснавфилологическийтечение1990-хгг.,икогдаперманентный рост социальной напряженности в обществе выразился, вчастности,вактивизациисловообразованияисловоупотребленияинвективной лексики и фразеологии, способствуя, в свою очередь,дальнейшему повышению градуса конфликтности в обществе.

По мереосознания необратимости структурных изменений в социальных отношенияхпостсоветского периода нарастает и научная рефлексия нового их качества.52Одним из первых фундаментальных исследований в этом направлениистала защищенная в 1992 г. докторская диссертация В.И. Жельвиса«Психолингвистическая интерпретация инвективного воздействия». Авторомв единый комплекс увязывается языковая составляющая инвективноговоздействиянакоммуникативногопартнераипсихологическиезакономерности социального и межличностного взаимодействия.Пять лет спустя была опубликована новая работа того же автора сболееконкретнойпроблематикой:«Полебрани:сквернословиекаксоциальная проблема» [Жельвис, 2001].

Однако работы В.И. Жельвиса неявляются специализированными исследованиями «языка вражды». Функциинецензурной брани согласно автору, значительно шире. Из 27 названныхфункций бранной речи лишь 5 относятся к собственно выражениювраждебных мыслей и эмоций: брань – средство понижения социальногостатуса адресата, «дуэльное» средство, выражает отношение двух к третьемукак «козлу отпущения», передача оппонента во власть злых сил, как средствовербальной агрессии.

К тому же очевидно, что враждебность можетвыражаться отнюдь не только ненормативной лексикой.Еще одна докторская диссертация была защищена в Перми в 1997 г.И.Ю. Черепановой по теме: «Вербальная суггестия: теория, методика,социально-лингвистический эксперимент». В данной работе «язык вражды»также не является самостоятельным предметом исследования, а предстаеткак одно из средств вербально-суггестивного воздействия.Помимо диссертационных работ в 1990-е гг. выходит сравнительнонебольшое количество научных статей, посвященных различным аспектамфилологического анализа инвективной речи, в частности, статьи Е.В.Какориной «Стилистический облик оппозиционной прессы» [Какорина,1996, с. 407–426], В.И.