Диссертация (Мифологизация образов Китая и китайцев в русской прозе 1920-х годов), страница 12

Русские писатели представлялив произведениях своеобразную литературную «маску китайца», сочетаниявосточной мудрости, служившей примером служения обществу и просвещенного«китайского ума» («Бабушкина азбука» Екатерины II, «Письмо китайца кТатарскому Мурзе…» М. В. Сушковой, «Памятник Герою» Г. Р. Державина, «Песньисторическая» А.

Н. Радищева и др.).Сходный прием для иронических намеков на российскую действительностьиспользовался и сатирической журналистикой. В 1770 г. в «Трутне» Н. И. Новиковасостоялась публикация перевода «Чензыя Китайского Философа совет, данный егогосударю»136, выполненного русским синологом А.

Н. Леонтьевым. Ряд положенийданного перевода наводил читателей на мысль о том, что некоторыедемократические начинания Екатерины Второй не были доведены до завершения.Как полагал Лукин, фраза о том, что, если учреждения не будут прочными,государство исправить будет невозможно, могла отсылать к роспуску Комиссии обуложении в 1768 г., созванной императрицей и впоследствии распущенной,поскольку ее депутаты бездействовали. Перевод был снабжен Новиковымироническим комментарием. Новиков указывал, что, если бы китайский философжил в современную эпоху, он порекомендовал бы императору следовать путиЛукин А.

В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII—XXI веках. М.:Восток-Запад: АСТ, 2007. С. 56.136Как выявил в своем исследовании китайский литературовед Сун Чанчжун, Чензы – этоизвестный философ неоконфуцианства, живший во времена династии северного Суна Чэн И.Содержание перевода составляют его наставления императору об управлении государством. Вкитайской традиции существует жанр «Цзоу И» – жанровая форма обращения к императору состороны чиновников. Одной из разновидностей этого жанра является наставление. Наставлениядавались императору конкретным чиновником, но содержание этих наставлений часто выходилоза рамки этого жанра и приобретало всеобщий философский смысл. Чэн И написал этонаставление вместо своего отца – чиновника династии северного Суна.13555великой Екатерины.

137 Данный комментарий содержал завуалированную лестьюиронию в отношении политики, проводимой Екатериной Второй.После того, как «Трутень» был запрещен, другое издание Новикова – журнал«Пустомеля» - опубликовал следующий выполненный А. Л. Леонтьевым перевод –«Завещание Юнчжена китайского хана к его сыну».

Опасность данного переводабыла еще более выраженной, поскольку современники могли воспринять его вкачестве намека на то, что Екатерине Второй необходимо отречься от престола впользу Павла, достигшего в 1770 г. шестнадцатилетия. 138 В этой связи не вызываетудивления, что Екатерина достаточно быстро закрыла и это издание.Как правило, в русских произведениях XVIII в. Китай продолжал выступатьв качестве примера для подражания.

При этом не все китайское воспринималось вРоссии позитивно.В России далеко не у всех представителей просвещенной части населенияимелось понимание, что для китайцев особое значение имела обрядовая сторонажизни, т.к. реализация моральных принципов конфуцианства могла бытьосуществлена только посредством ритуала. Данная черта сознания китайцевотмечалась акад. В. Ф. Зуевым в статье «Продолжение политических рассужденийо китайцах», который отметил, что исполнение обрядов является для китайцеввесьма значимым для поддержания нравственности.139Однако объективныйподход, представленный в работах русских синологов, не был учтен, поскольку, какотмечал Лукин, в России доминировала ориентация на Европу, и в этой связиобщество и правительство не учитывали достоверные свидетельства, но в большеймере принимали во внимание высказывания по поводу Китая французскихписателей и философов140.Отношение Екатерины к сложным ритуальным церемониям, принятым приЛукин А.

В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII—XXI веках. М.:Восток-Запад: АСТ, 2007. С. 57.138Там же. С. 58.139Продолжение политических рассуждений о китайцах // Растущий виноград, февраль 1786. С.63.140Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII—XXI веках. —М.: Восток-Запад: АСТ, 2007.

С. 54.13756китайском дворе, было ироническим. В переписке с европейскими мыслителямиона именовала в шутку императора Китая «моим милым и церемонным соседом смаленькими глазами». Более того, сохранились ее шутливые стихи на французскомязыке: «Китайский император, / Когда он хорошо выпил, / Строит забавнуюгримаску…»141.Впоследствии на смену стремлению подражать Китаю в странах Европыпришли критика и недовольство. Так как колонизация Китая провалилась, образстраны в сознании европейцев соотносился с отсталостью, замкнутостью,отсутствием желания повторять путь, по которому развивалась европейскаяцивилизация.

Критическое отношение к Китаю впоследствии лишь усиливалось. Всилу стремления России к развитию по европейскому пути, она переняла подобноеотношение к Китаю.На первый план стал выступать образ китайцев и Китая как замкнутогогосударства. В русской литературе по этому поводу появляется все большеиронических высказываний. Так, Чацкий в комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»насмешливо высказывается о китайцах: «Хоть у китайцев бы нам несколько занять// Премудрого у них незнанья иноземцев»142.

Произведения, в которыхперсонажами являлись китайцы, все более часто содержат ироническиеупоминания китайском жизненном укладе, о моральных обязанностях, принятых вКитае, о церемониальной стороне жизни китайцев. Отмечалось, что китайцыабсолютизируют общественные и моральные обязательства, что у них отсутствуетстремление воспринимать предлагаемые им европейские добродетели и ценности.Фактически подобные упоминания выступали в качестве клеветнических нападокна китайский образ жизни.Наблюдается изменения в содержательном отношении и китайских анекдотов,трансформирующихся в сатирические рассказы, содержащих насмешку наднелепыми ситуациями.Алексеев М.

П. Пушкин и Китай // Пушкин и мировая литература. Л.: Наука, 1987. С. 319.Грибоедов А. С. Горе от ума. // Русская классическая комедия: Сборник. М.: Моск. рабочий,1989. С. 157.14114257Так, Ф. В. Булгариным жанр «китайского анекдота» был использован вкачестве журналистского приема, который использовался для того, чтобыпредставлять критическую иронию в отношении литературных оппонентов. Газета«Северная пчела» выпустила ряд фельетонов по китайским мотивам, в которых всатирической форме изображал противоборство литераторов.

В одном из них,представленном в номере 33 от 16.03.1829 г., который якобы был опубликован в«Пекинской официальной газете», содержался намек на спор Н.А. Полева и М. Т.Каченовского, представленный в виде тяжбы «китайских журналистов». При этомодин из них, в звании «мандарина», добился того, что его обидчик был приговоренк 80 ударам «бамбусом» по пяткам143.В «Опыте отражения некоторых нелитературных обвинений» представленотзыв Пушкина на указанную публикацию. Пушкин отмечал, что использованиесатирических приемов обусловлено попыткой преодолеть действие цензурныхограничений. В качестве примера Пушкин приводит указанное произведение, вкотором император наказал двух китайских журналистов за унижающие званиелитераторов плутни.Данное произведение произвело на публику и журналистовтакое благоприятное впечатление, что когда журналист желает кого-либо высмеять,он публикует известие из Китая, в котором измышляет некоего писателя, и очерняетего.

При этом, как отмечает Пушкин, подобные анекдоты, если и не являютсяостроумными, то как минимум обеспечивают желаемый результат, посколькунаписаны весьма зло 144.Иносказательное изложение в «китайский анекдотах», как полагал Пушкин,было обусловлено требованиями Устава 1828 г., который ввел запрет на то, чтобызатрагивать честь других лиц клеветническими публикациями,атакжепубликациями, относящимися к домашней жизни или нравственности 145.Белкин Д. И.

О поэтике «китайского анекдота» А. С. Пушкина //Болдинские чтения. Горький:Волго-Вятское кн. изд-во, 1988. С. 87.144Пушкин А. С. Полное собрание сочинений: В 10 т. Т. 7. Критика и публицистика. Л.: Наука.Ленингр. отд-ние, 1978. С. 139.145Свод законов Российской империи.

Том четырнадцатый. Уставы о паспортах, опредупреждении преступлений, о цензуре, о содержащихся под стражею, и о ссыльных. Тип.Второго Отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии. СПб.1857. С. 191.14358Данная форма сатиры использована и Пушкиным, который в собственном«китайском анекдоте» обвинил Булгарина в том, что он воспользовался текстом«Бориса Годунова» в своем романе «Дмитрий Самозванец». Анекдот повествует отом, как в Пекине неким лицом была написана не слишком удачная трагедия,которая была прочитана в обществе и, более того, передана ряду мандаринов.

Тогдакак другое лицо, воспользовавшись указанной рукописью – подслушав ее иливыкрав у мандарина, сделало из нее «чрезвычайно скучный роман»146.Анекдот Пушкина, в отличие от анекдота Булгарина, не содержит насмешкинад продолжительными китайскими церемониями. Цель данного фельетона былаиной – отомстить литературному оппоненту, а не создать стилизацию подкитайский сюжет.

В то же время Пушкин действительно интересовался Китаем. Онмного общался с синологом И. Бичуриным. Известно о неудачной попыткеПушкина посетить Китай с посольством. Образ Китая присутствует во многихпроизведениях Пушкина.В. Ф. Одоевский в этот же период увлекся личностью и сочинениямиБичурина, и, соответственно, Китаем. Выражением данного увлечения стала егофантастическая утопия «4338 год. Петербургские письма», которая не былазавершена.

В произведении автором предвосхищено значительное число открытий,оно представляет собой одну из первых в мировой литературе технологическихутопий. При этом данное произведение является сатирическим, и авториронизирует в нем над современной ему Россией.Китайский студент Цунгуев, испытав «месмерический опыт», оказывается в4338 году в России, и пишет несколько писем своему китайскому товарищу. Вбудущем Россия является великой страной, в которой создано множество новыхвидов техники. При этом данная маска скрывает иронию в отношениисовременного Одоевскому общества. Так, герой с сожалением отмечает следующее:«мы, китайцы, ныне ударились в противоположную крайность – в безотчетноеподражание иноземцам; все у нас на русский манер: и платье, и обычаи, иПушкин А.