Диссертация (Мифологизация образов Китая и китайцев в русской прозе 1920-х годов), страница 11

Здесь наблюдается парадокс: успехирусских синологов, кажется, в меньшей степени участвовали в мифологизацииобразов Китая и китайцев. Еще с XVI века русское правительство началоотправлять дипломатические корпусы и группы миссионеров, которые записаливпечатление о китайской географии, обычаях китайского народа и т.д., чтосоставило первые сведения о Китае в России.

По наблюдению А. В. Лукина, этисведения не были распространены 127. С 1715 года начали регулярно отправлять изРоссии в Китай миссионеров, важной обязанностью которых стало и специальноеизучение Китая. Именно из этих миссионеров вышли первые русские синологи.Самые известные из них – Иларион Калинович Рассохин (1707 или 1717 – 1761) иАлексей Леонтьевич Леонтьев (1716 – 1786 г.). Лукин указывает, «несмотря надоступность первичной информации и свидетельства российских очевидцев испециалистов о Китае, в XVIII в.

европейское влияние все же преобладало»128. Однаизважных причин появленияданного парадоксасостоитвтом,что«европоцентризм настолько укоренился в России, что и правительство, и обществоПодробно посмотрите: Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России вXVII–XX веках. М.: АСТ: Восток – Запад, 2007. С. 41-44.128Лукин А. В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII–XX веках. – М.:АСТ: Восток – Запад, 2007. С.

54.12750в целом зачастую игнорировали свидетельства из первых рук и гораздо большеинтересовались тем, что говорили про Китай французские философы иписатели»129. Нам кажется, данная особенность была характерна и для XIX века.Несмотря на то, что «подход к изучению Китая большинства русских китаеведов вXIX в. направлен на разрушение отрицательных стереотипов по отношению кКитаю» 130 , и успехи российской синологии достигли новой высотой благодаряусилиям Н. Я. Бичурина (Иакинф), П. И.

Каминского (Архимандрит Петр)，Д.П.Сивиллова (Архимандрит Даниил), отрицательные стереотипы о Китае и китайцахвсе-таки преобладали. При всем этом нельзя не отметить, что в процессе освоениякитайской темы в русской литературе с самого начала созданные образы Китая икитайцев уже были пропитаны национальной этико-культурной чувственностью,получили специфическую образно-мифологическую интерпретацию и приобрелиочевидные свойства «китайского мифа».1.3.

Мифотворческие мотивы и приемы создания мифа о Китае икитайцах в русской литературеМифологические образы не отражают фактических черт и признаков,присущих Китаю и китайцам, а являются результатом творческого переосмысленияи эстетической реакции русского художественного сознания на европейскиекультурно-политические влияния и проблемы внутренней общественной жизни.

Понашему мнению, выделенные и переосмысленные русской литературой мотивныесвойства «китайского образа» стали использоваться как способ видения,изображения и, чаще всего, сатирической оценки негативных явлений вовнутрикультурных и общественных отношениях. По существу, можно говорить офеномене «китайского образа» русского самосознания и русской общественнойжизни, который стал использоваться для юмористического или ироническогоТам же.Сенина Е.

В. Образы взаимного восприятия русских и китайцев в русской и китайскойлитературе и публицистике первой половины ХХ в.: дис. … канд. филол. наук: 10.01.01.Благовещенск, 2018. С. 47.12913051отражения своего «я». Концепт «другой-для-меня» инвертировался в сатирическуюверсию «я-для-другого», где в качестве «другого» предстал комический образ«китайца», находящегося в России или в Китае и высказывающего оценки поповоду проблем русской общественной и культурной жизни, которые, с точкизрения авторов произведений, должны были получить критическое освещение.Поскольку в XIX веке мифологический образ «китайца» все более наполнялсяотрицательными коннотациями, а русская литература в условиях, пусть ипросвещенного, но абсолютизма, не могла позволить себе высказываться прямо иоткровенно, писатели создали «китайские маски», чтобы либо щегольнутьостроумием, либо в чем-то обезопасить свой критический взгляд на явления,которые казались нелепыми и им вызывающими осуждение.Наблюдения над текстами свидетельствуют, что образные разновидности«китайской маски», в которой персонифицировались как сами авторы (см.

уНовикова), их адресаты (у Сушковой) или мифологические «китайцы» (УОдоевского), стали применяться в разных жанрах литературного творчества. Ихупотребление завесило от конкретных идейно-эстетических целей, которые авторыпреследовали в своих текстах.По нашему мнению, одной из наиболее примечательных «китайских масок»стал «китайский анекдот».Впервые данное понятие возникло в русских переводах зарубежных изданийв конце восемнадцатого века. Примерами являются сборник 1788 г.«Избраннаябиблиотека арабских, турецких, китайских, англинских, французских, пастушеских,волшебных и других повестей и анекдотов, переведенных из различныхиностранных книг», а также перевод работы Ж. Кастийона 1791 г.

«Китайские,японские, сиамские, тонквинские и прочие анекдоты, в которых наипачеописываются нравы, поведения, обычаи и религии сих разных асийских народов».Необходимо отметить, что на протяжении второй половины восемнадцатого века ивначалевекадевятнадцатоготермин«анекдот»(греч.anekdotos–неопубликованный рассказ) обладал значением, отличным от современного.Анекдот рассматривался в качестве поучительного рассказа, объектом которого52являлось необычное действительное, или выдаваемое за таковое, происшествие,событие, из жизни того или иного лица, при этом окончание подобного рассказаявлялось неожиданным.«Китайские анекдоты» в качестве особой разновидности жанра анекдотавпервые стали публиковаться в русских журналах в начале девятнадцатого века.Статья «Русские переводы китайской литературы в XVIII — первой половине XIXв» Б.

Л. Рифтина содержит указание на то, что девятнадцатый век явился временем,когда в русских журналах появились короткие истории на китайские темы, которыеносили наименование анекдотов в их исходном английском понимании, т.е. в видеэпизодов, коротких рассказов.131Наиболее часто подобные истории были переводами с таких языков, каканглийский или французский. В 1810 г. в редактируемом М.

Невзоровым журнале«Друг юношества» состоялась публикация серии китайских анекдотов внескольких номерах. Примечание содержит указание, что данные анекдоты,представлявшие собой короткие рассказы поучительного характера по китайскиммотивам, представляют собой перевод французского издания «Описание китайскихмятежей и заговоров», который выполнил Д. И. Попов.Один из подобных анекдотов повествует о том, что император Му-ванготправился на охоту в удаленную местность, которую посчитал настолькопривлекательной, что решил покорить татар - местное население. Однакомандарины не поддерживали подобное решение, и распустили слух, что принцпытается стать императором. Император, до которого дошел данный слух, вернулсяобратно столь быстро, что наградил впоследствии кучера, сделав его князем 132 .Несмотря на отсутствие сатирического начала, концовка истории являетсянеобычной, и удивляет тем, что вознаграждение за услугу было несоразмерным.Описание Китая, его государственного устройство сопровождают короткиеРифтин Б.

Л. Русские переводы китайской литературы в XVIII – первой половине XIX в.//Восток в русской литературе XVIII – начала XX века. Знакомство. Переводы. Восприятие. М:ИМЛИ РАН, 2004. С. 17.132Друг юношества: ежемесячное издание. Январь – Ноябрь. Москва: Университетскойтипографии, 1810. С. 91.13153поучительные рассказы. Октябрьский номер содержит примечание, которое дализдатель, указавший, что в анекдотах описываются нравственные правила, которыебыло бы целесообразно перенять и европейцам 133 .

В скором времени рассказы,относящиеся к жанру «китайских анекдотов», стали публиковать и «Сынотечества», и «Журнал департамента народного просвещения».Сопоставление европейских и китайских нравов было начато еще в серединевосемнадцатого века в европейской печати. Б. Л. Рифтин отмечает, что в 1763 г.состоялась публикация «Китайской повести» в «Ежемесячных сочинениях иизвестиях о ученых делах».

При этом имелось указание, что данная повесть взятаиз публикации О. Гольдсмита «Гражданин мира, или письма проживающего вЛондоне китайского философа Лянь Чи Алтанги к первому президенту Академиицеремоний в Пекине Фум Хуаму». Гольдсмит - знаменитый эссеист и поэт изАнглии, в 1760-1761 гг. публиковал в «Общественных ведомостях» указанные«Письма».

В 1762 г. состоялась публикация «Писем» в виде отдельного издания.При этом данные «Письма» являлись очевидным подражанием публикациидругого литератора, Г. Уолпола, который являлся автором вышедшего в 1757 г.«Письма китайского философа Хо Си из Лондона, своему другу Лянь Чи в Пекин».Оба автора пользовались приемом, который присутствует в работе Монтескье«Персидские письма» - высмеивали порядки современного им общества Англии,излагая их так, как они восприняты китайцем, и, следуя традиции просветителейвосемнадцатого века, превозносили порядки, существующие в Китае.

134В Европе конфуцианское учение завоевало особую популярность в силугармоничности предлагаемого государственного устройства, продуманностисистемы норм социального и морального характера. Конфуцианство получилопризнание и в России в период правления Екатерины Второй. Екатеринойпоощрялась идеализация образа правления в Китае в силу просветительских иТам же. С. 95.Рифтин Б.

Л. Русские переводы китайской литературы в XVIII – первой половине XIX в. //Восток в русской литературе XVIII – начала XX века. Знакомство. Переводы. Восприятие. М:ИМЛИ РАН, 2004. С. 12.13313454идеологических соображений135. Екатерина, ссылаясь на Китай, доказывалапреимущества, присущие просвещенной самодержавной власти.Подобное идеалистическое отношение к Китаю, стремление к принятиюотдельных сторон государственного устройства Китая в качестве образца дляподражания явились причиной того, что в русской литературе возник прием,использованы Гольдсмитом, Уолполом и Монескье.