Диссертация (Отношение философии и опыта в истории философии и культуры), страница 13

Оно недвусмысленно указывает на то, что диалог есть отличная отсебя, ещё не достигшая единства, разъятая на реплики, только возникающая ввиде устной речи разумная мысль, чьей целью и средством становится сам логоскак единый закон всего сущего. Диалогическим способом дух восходит в своёмфеноменологическомразвитииотрассудочногосознанияквсеобщемусамосознанию. Тем самым он впервые полагает в себе отрицательное началоразума, отчего разум и выступает, прежде всего, именно как раз-ум, т.

е. как ум,утративший свою наивную целостность, вступивший в отрицательное отношениек себе самому. Отрицательная разумность стала делом жизни и философствованияСократа, до самой смерти побуждая его испытывать себя и своих собеседников втом, насколько основательными являются обсуждаемые ими представления, неесть ли они лишь мнения, принятые только по недоразумению – не важно,произвольно или в силу традиции. И если сегодня, более чем через двадцатьчетыре столетия после казни Сократа, попытаться как-то окрестить егознаменитого, но до сих пор анонимного демона, внутренним голосом вещавшего28Анализ развёртывания единого содержания сократических диалогов Платона дан в статьеЕ. А.

Волжевой "Проблема Сократа" (См.: AKAΔHMEIA: Материалы и исследования по истории платонизма. Вып. 6. – СПб., 2005. С. 20-47). Автор статьи убедительно доказывает, что"Апология Сократа" и "Критон" содержат введение в сократовский способ философствования,"Евтифрон", "Лахет", "Гиппий больший", "Лисид", "Ион" и "Кратил" – исследование Сократомприроды разумного мышления, а "Евтидем", "Гиппий меньший", "Алкивиад I", "Хармид","Протагор" и "Горгий" – сознательную попытку Сократа преодолеть эмпирическое представление об истине как внешнем предмете познания.58свои исключительно отрицательные повеления, которых не мог не слушатьсяСократ, то, пожалуй, лучшего имени, чем Διάλογος, или Диалог, не найти.Быть человеком, лично представляющим в стихии духа народа диалогическое начало разума, значит испытать поистине трагическую судьбу.

В историиАфин и древней Эллады в целом Сократ в силу воспитанной им в себе непреклонной моральности объективно играл демоническую, т. е. разрушительную, отрицательную роль. Поэтому привлечь его к суду было необходимо, причём какраз по тем обвинениям, которые выдвинули против него Мелет, Анит и Ликон.Сократ действительно самочинно вводил в жизнь своего государства, как ониутверждали, новых богов, а именно, нового демона – демона диалога, так как былодержим этим демоном отрицательной разумности, подрывавшим своимтребованием самопознания, обращённым к каждому из афинян, их традиционнуюсплочённость. Этим он, конечно, с точки зрения названных защитников старыхнравов, делал молодежь хуже, т.

е. задумчивее и самостоятельнее, чем она быладо него. Однако по той же причине во всеобщей истории образованиячеловечества Сократ стал положительным образцом для всех, кто, подобно ему,перестал бессознательно следовать стихийно сложившимся обычаям своегонарода, но не застрял в произвольной софистике рассудка, которая манипулируетмнениями, поскольку они, выражая опыт, выглядят правдоподобными, и началсвободно двигаться через диалог к монологическому, монистическому разуму – кединому логическому методу познания истины, или к философии как таковой.1.3.Платон о необходимой предпосылке,начале, предмете и методе познанияОбращаясь к Платону, нельзя не признать вслед за Гегелем, что серьёзнымпрепятствием для уяснения содержания платоновского учения в том виде, в какомоно дошло до нас, выступает его прекрасная литературная форма, не обладающая59необходимой научной строгостью 29.

Хотя тогда, когда требуется, Платондобросовестно предупреждает, что, поскольку сообщать мысль как мысль долго итрудно, постольку он ради краткости и доходчивости будет излагать её в видемифа или уподобления, эти предупреждения редко принимаются во вниманиечитателями его диалогов, вследствие чего распространённые представления обучении Платона покоятся не на том, чтό Платон мыслил, а на том, как он выразилсвою мысль. Те, кто воспринял лишь букву, не уловив дух его прекрасных творений, убеждены, что Платон верил в переселение душ и признавал существованиекакого-то особого, отделённого от вещей «царства идей», что для Платонапознание есть припоминание и т. п. Если учесть, что миф и уподоблениепринимал за суть платоновского учения даже такой знаток античности, какА.

Ф. Лосев, то удивляться этому не приходится.Ясно сознавая несовершенство изложения мысли посредством образов,представлений или только правдоподобных рассуждений, но не всегда имеявозможность письменно выразить её иным способом, Платон старался восполнитьэтот недостаток точностью терминологии и чёткостью основных определений. Покрайней мере, в ключевых местах его сочинений нет ни одного случайного слова,что свидетельствует о том, сколь основательно он думал над тем, как именнонаписать то, что он написал.

В этом отношении русские переводы платоновскихтекстов, в том числе выполненные во второй половине прошлого века (не говоряуже о современных английских или немецких переводах Платона, превращающихего в эмпирика или неокантианца), заметно уступают оригиналу и создаютдополнительные трудности для тех, кто читает работы мыслителя только нанашем родном языке. Платона переводили у нас большей частью филологи.Поэтому, несмотря на тщательность отделки и стилистическое изящество внешней формы этих переводов, они отнюдь не всегда точны по содержанию, а инойраз так искажают платоновскую мысль, что исключают её понимание. Однаковины филологов в том нет, ибо истинное значение философских произведений,29См.: Гегель Г.

В. Ф. Лекции по истории философии. Кн. вторая // Г. В. Ф. Гегель. Сочинения.– Т. X. М., 1932. С. 131, 136-137.60равно как содержащихся в них терминов и определений, несёт в себе самафилософия, а не тексты, справочники и словари, отчего и установлено оно можетбыть только в результате философского, т. е. по сути логического, а не скольугодно скрупулёзного филологического, или текстологического анализа. Цельэтого параграфа – как можно более аутентично изложить решение Платоном проблемы познания истины, по необходимости связанного с опытом, дав уточнённыйперевод выдвинутых философом положений, относящихся к этой проблеме 30.В исходном представлении, выражающем его собственный взгляд наистину, Платон примыкает к убеждению Сократа, что истина целиком содержитсяв нашей душе и должна быть раскрыта в ней. Истина всего сущего изначальноесть в душе каждого человека, но в несоответствующем себе, неясном, стёртом дополного забвения виде.

Отличие точки зрения Платона от позиции Сократасостоит лишь в том, что он, в противоположность Сократу, признаётсуществование правильных, или истинных мнений, которые стихийно возникаюту нас и бессознательным образом несут в себе что-то истинное: «Стало быть, тебеневедомо, что тот, кто правильно мнит, а логосом владеть не способен, не естьпознающий? – спрашивает у Сократа Диотима.

– Ведь алогичное дело – какое жеэто познание (ἐπιστήμη)? Но это и не невежество, ибо если случится наткнуться наистинно сущее, то какое же это невежество? Скорее всего, правильное мнение – впромежутке между разумением и невежеством» [Пир, 202а].Такое ортодоксальное предвосхищение истины в практическом отношении, по Платону, мало чем отличается от познания. Правильные мненияпозволяют людям успешно осуществлять свои замыслы и полезны не только вудовлетворении нужд обыденной жизни, но и в управлении государством.Единственный, но важный недостаток истинных мнений Платон усматривает в ихслучайном наличии в нашей душе, ибо они могут быть в ней, а могут и не быть.Чтобы нечто истинное постоянно присутствовало в душе человека и направляло30Ссылки на диалоги Платона в переводе автора диссертации будут даваться в тексте параграфа с указанием в квадратных скобках их названия, а так же номеров страниц и строк по универсальной пагинации.61все его действия, свои правильные мнения он должен «связать логическимвычислением причин» [Менон, 98а].

Поиск причин, утверждает философ, шаг зашагом приводит к началу познания – к началу раскрытия единого основания всехистинных мнений, т. е. самой истины. Вопреки видимости, познание начинаетсяне со знакомства с пёстрым многообразием чувственно воспринимаемых вещей идаже не с исследования их свойств и причин их определённых отношений друг кдругу, а с того момента, когда душа человека настолько глубоко погружается всебя, что достигает того изначального единства с предметом познания, исходя изкоторого, она обретает реальную возможность самостоятельно познать всё. «Разприрода всего родственна сущности и чья-то душа идёт навстречу учению, ничтоне мешает тому, кто вспомнил одно единое (люди называют это "научиться")самому открыть всё остальное, если он будет мужественно и неутомимоисследовать, – пишет Платон, – ведь искать и учиться есть то же самое, чтовспоминать» [Там же, 81d].Познание, согласно Платону, с первого своего шага монистично и истинно,ибо оно уже в исходном пункте есть познание самой истины, т.

е. единойсущности, природы всего. Этим познание как таковое отличается от подготовки кпознанию – от анализа и синтеза множества чувственных впечатлений однойдушой [См.: Теэтет, 184d-185е]. Аналитико-синтетический поиск единства вмногообразии Платон называет рассуждением, которое требует от человекатолько некоторого образования, времени и труда. Рассуждая, человеческая душадействует по аналогии, пытаясь путём сопоставления чувственных образовобнаружить их взаимосвязь, или соответствие логосу, скрытому в них единству[См.: Там же, 186а-d]. Ряд таких соображений образует внешнюю, силлогическуюформу внутренней, безмолвной речи души, ищущей, но пока не нашедшейистинное содержание своей мысли и потому не способной дать ей истинноевыражение.