Диссертация (Отношение философии и опыта в истории философии и культуры), страница 10

– М., 1982. С. 34).2043и мышления, достигнувшего определённого различия, есть предпосылка философии, которая снимает это различие, выясняя всеобщее основание тождества», –раскрывает Е. С. Линьков логическое основание, по которому дух переходит отмифологии к философии 21. Только благодаря достижению опытом мифологического сознания указанного различия возникла реальная возможность философского познания всеобщего предмета, и генезис философии от Фалеса и Парменида доАристотеля включительно превратил эту возможность в действительность. Философия с самого начала познаёт свой собственный, философский предмет, конкретное тождество мышления и бытия – именно оно, а не идеологическое преломление родового быта, выступает её содержанием.

Древняя философия есть познание не эмпирического сознания единичных и особенных предметов, а бытиясамогό всеобщего предмета и выражение его бытия в определениях мышления.Именно поэтому в ходе познания своего предмета она шаг за шагом освобождается от ещё присутствующих в учениях первых философов мифологических представлений, что было показано в этом параграфе, и, как будет детально показано втрёх следующих параграфах, трудами Сократа, Платона и Аристотеля становитсячисто теоретической формой познания истины.В заключение остаётся признать, что существенное различие философии имифологии отнюдь не исключает их определённого единства, которое и спровоцировало А.

Ф. Лосева на ошибку. Однако, не уяснив себе этого различия, нельзяверно оценить характер этого единства, сохраняющегося в их различии в снятомвиде. Мифологические представления по необходимости используются древнегреческими философами от Парменида до Платона включительно, но это свидетельствует не о сознательных попытках реставрации мифологии, а о мучительныхпоисках адекватного выражения возникающей философской мысли.

Если Платонещё нередко затрудняется выразить свою мысль без помощи мифов и уподоблений, то это вовсе не означает, будто он (и, тем более, Аристотель, которому мифыуже вовсе не требуются) создаёт «рационально построенную, философски обду21Линьков Е. С.

Становление логической философии // Г. В. Ф. Гегель. Наука логики. – СПб.,1997. С. 10.44манную диалектику мифа», как считает А. Ф. Лосев 22. Такова лишь видимость, закоторой стоит и в которой сказывается историческая судьба всех духовных феноменов, которые перешло развитие. Эти феномены не исчезают полностью, а сохраняются, будучи претворёнными в материал и внешнюю форму, используемуюболее развитым способом духа в ходе своего возникновения. Действительной реставрации религиозных представлений потребовал не рассвет, а закат античнойфилософии. Её осуществили поэтому не Платон и Аристотель, а неоплатоники,чьи учения вместе с моральными учениями римских стоиков оказали немаловажное влияние на формирование христианского вероучения, пришедшего на сменукак мифологии, так и философии древнего мира.1.2.Опыт и диалог в философствовании СократаДва имени – Сократ и диалог – давно стали неразлучны не только на страницах работ историков философии и культуры.

Это случилось потому, что висторическомразвитиифилософиидиалогбылявлениемуникальным,единственным в своём роде, и в классической, тождественной содержанию формевыступил лишь однажды, когда на арену всеобщей истории образованиячеловечества вышел Сократ. То, что Сократ представлял собой всемирноисторическую личность, персонификацию необходимого диалогического моментагенезиса духа, определило всю его жизнь: во-первых, его рождение афинянином впору расцвета тонкой аттической культуры непринуждённого общения, вовторых, его трагическую судьбу и, в-третьих, прекрасную смерть, ставшую залогом его бессмертия. Атмосфера свободных отношений с равными себе людьми,которой вместе со своими собеседниками дышал Сократ, более всегоблагоприятствовала его неустанному исканию истины в разговорах с ними олюбых предметах, что сообщило сократовскому философствованию не толькоисключительно устный, но и подлинно диалогический характер.

Однако преждечем рассмотреть способ философствования Сократа как необходимый момент фе22Лосев А. Ф. История античной эстетики: Аристотель и поздняя классика. – М., 1975. С. 593.45номенологического развития духа, обратим внимание на историко-философскиепредпосылки, начало, процесс и результат этого способа.Как показано в параграфе 1.1, возникающая философия в лице Парменидарезко отделила единое истинное бытие, тождественное мысли, от видимого многообразия мира, а в лице Анаксагора признала чистое мышление деятельным первоначалом, которое внешним образом упорядочивает материю вещей.

Там же было замечено, что уже у софистов столь абстрактное представление о мышленииобнаружило свою ограниченность, вернув философию к допарменидовской неразличённости мнимого и мыслимого. Протагор согласился с Гераклитом в том,что всё воспринимаемое чувствами течёт, но сделал отсюда вывод, что поэтомуоно может быть всем, чем только кажется кому-либо и до тех пор, пока он таксчитает.

Чувства и соответствующие им мнения изменчивы, в результате чегоодин и тот же человек по-разному относится к одним и тем же вещам в зависимости от состояния своего здоровья, возраста, убеждений и т. п. Стало быть, всё являющееся, т.е. представляемое и рассудочно мыслимое, есть не само по себе, аисключительно в отношении к человеку, отчего нет смысла спрашивать, каковооно вне этого отношения.

Но если всё конечное относительно, есть только в отношении к человеку, который в силу этого выступает его мерой, то любые, в томчисле противоположные, мнения о вещах равно достоверны и ни об одном из нихнельзя сказать, что оно ложно. Это положение Протагора содействовало расцветуриторики, учить которой взялись софисты. Все они умели более или менее виртуозно разложить любое представление на особенные точки зрения и с помощьюпримеров, взятых из опыта, выдвинуть как основание для суждения о содержаниипредставления ту из них, которая представляется полезной, соответствующей интересу индивида в данный момент.

Профессионально занимаясь преподаваниемкрасноречия, софисты узнали, что на почве абстрактного мышления нет ничегопрочного, поскольку с помощью рассудка на словах можно обосновать всё, чтоугодно и, убедив других людей в том, что требуется убеждающему, властвоватьнад ними.46Формальное,риторическоеобразование,котороедавалисофисты,заключало в себе внутреннее противоречие. Распространение просвещённогорезонёрства (навыка рассуждать, исходя из конечных оснований, особенных точекзрения на предмет) делало рассудочное мышление привычкой, исподвольвытеснявшей авторитет предания и традиции. Целина наивной веры и стихийнойнравственности тем самым была распахана и поднята до сознания. Но в результате этой рефлексии эллины, получавшие образование у софистов, лишалисьпрочной духовной опоры и при выработке собственных убеждений оказалисьвынуждены обращать внимание лишь на то, что по обстоятельствам места ивремени кажется правильным и полезным отдельному человеку.

Проблемапознания истины как бы перестала существовать, так как способность мыслитьобернулась у софистов и их многочисленных учеников сноровкой складноговорить о любом предмете, обосновывая своё эмпирически сложившееся мнениео нём.Уяснениеэтогопротиворечиясообщилоироническийпафосфилософствованию Сократа 23. Он постиг, что софистическая наука рассуждатьесть лишь иная форма опыта, отношения сознания к единичным предметам, асама отнесённость вещей к сознанию человека – только явление некоторойединой сущности, которую надо найти, чтобы, опершись на неё, преодолетьпроизволвсужденияховещахипоступках,неизбежныйдлялишьприступающего к своей задаче мышления. Целью и основной проблемой Сократастало поэтому достижение σωφροσύνη, т.

е. целомудрия – такой формы мысли,которая, в отличие от мнимой мудрости софистов, принимавших за высшиеопределения частные точки зрения, выступает единым целым со своим23Материалом для исследования отношения Сократа к опыту в этом параграфе будут служитьранние, т. н.

сократические диалоги Платона, ибо они адекватнее всех других источников выражают сократовский способ философствования. Выдержки из текстов Платона приводятся впереводе автора диссертации, а ссылки на его диалоги даются в тексте параграфа в квадратныхскобках с указанием их названия, а так же номеров страниц и строк по универсальной пагинации.47собственным содержанием 24. Чтобы обрести это тождество формы и содержания,статьистинномыслящим,человеческийдухдолженвозвыситьсянадслучайностью занимающих его в непосредственном опыте целей и интересов,выйти из особенной субъективности сознания, противостоящего единичнымвещам, и в познании истины как всеобщего предмета прийти в себя, ксамосознанию.Возражая против релятивизма софистов, Сократ вернулся к положениюГераклита о тщетности знания многого без познания одного – единой,тождественной себе сущности многого: «Тот же, кто приобрёл так называемыемногознание и политехничность, но лишён этого познания тождественного,действует всякий раз, руководствуясь одним из многих познаний, но при этомвоистину не пользуется попутным ветром судьбы, ибо он, я полагаю, плывёт в открытом море без кормчего» [Алкивиад II, 147а].

Риторике софистов – этой, по егоопределению, «игре в науку», которая является лишь «заигрыванием с людьми»[Евтидем, 278b] – Сократ противопоставляет действительное стремление к науке,причём учиться означает для него именно мыслить, а не представлять то, о чёмидёт речь: «Когда что-нибудь говорят, я стараюсь мыслить это, особенно еслиговорящий кажется мне мудрецом; желая научиться тому, о чём он говорит, ярасспрашиваю его, пересматриваю всё и сопоставляю сказанное с тем, чемуучусь» [Гиппий меньший, 369d].

Тем самым в ходе учения Сократ пытается вновьдостичь утраченное софистами парменидовское тождество истинного мышленияи речи, а так же вернуться к логосу, как его понимал Гераклит. Итогом такойнастоящей науки должно стать, по его убеждению, понимание предмета беседы –возможность «связать его логосом и высказать, чтό именно он есть» [Лахет, 194b].Способом достижения этого результата, помогающим рождению разума в душе24А. А. Тахо-Годи считает, что древнегреческое слово σωφροσύνη, буквально означающееименно «целомудрие», или, по её выражению, «сдержанную цельность ума», непереводимо нина один современный европейский язык (См.: Платон.