Диссертация (Аксиологическая динамика русской лексики (конец XVIII – начало XXI вв.)), страница 28

3: 378].Кроме того в целом положительной оценочностью наделен глаголпрельстить, хотя второе его значение содержит в себе имплицитнуюинформацию о вероятности негативного исхода действия, которомусопутствует процесс прельщения: ‘1. Подчинить своему обаянию, пленить,очаровать. 2. Соблазнить, привлечь’.

[МАС Т. 3: 378].В материалах к словарю «Церковнославяно-русские паронимы» О.А.Седакова определяет прелесть как ‘1. Обман, обольщение. 2. Блуждание,уклонение’ [Седакова 2005: 285]. Иную дефиницию находим в СловареАкадемии Российской: Прелесть – ‘1. Коварство, обман, соблазн. 2.Красота, пригожество; пленительный вид, взор’ [САР Т. 2: ст. 1181 ].Прельщать – ‘привлекаю кого к чему или к себе; возбуждаю страсть,любовь к чему или к себе обещаниями, красотою или какими либопредлагаемыми выгодами; соблазняю’ [САР Т. 2: ст. 1180].Таким образом, можно сказать, что по данным исторических словарейпервое и второе значения и у слова прелесть, и у прельстить находятся вотношениях оценочной энантиосемии.Б.

Ганеев сравнивает значения слова с секторами веера: «приэнантиосемии крайне противоположные значения слова находятся накрайних позициях в веере, отстоя друг от друга на приличное расстояние,нередко разделенные многими промежуточными значениями.

Это позволяетсуществовать самой энантиосемии и сосуществовать противоположнымзначениям» [Га-неев 2004: 152]. Мы считаем, что «сектора веера», в томчислемаксимальновзаимодействовать,неуловимойвнеудаленныесохраняютособыхдругсвязь,откотораякоммуникативныхдруга,продолжаюткажетсяпрактическиусловийиспециальныхдискурсов. Естественно также, что энантиосемия затрагивает не тольколексическое значение слова, но и ценностную, и оценочную составляющую,формируя аксиологическую энантиосемию.155Обращение к Словарю русского языка XI – XVII вв.

позволяет увидеть«сектора веера», о которых пишет Б. Ганеев, и раскрывает предпосылкирасхождения значений: ‘1. Соблазн, греховное искушение, прельщение,обман. 2. Тот или то, что может прельстить, соблазнить. 3. Заблуждение,ошибка, грех. 4. Ложь, выдаваемая за истину и отвращающая от истиннойверы. 5.

Преступление, вред, грех. 6. Козни, обман, коварство. 7. Обманчиваяпривлекательность, очарование, обольстительность’ [СРЯ XI – XVII Вып. 18:259].Очевидно, что все описанные значения связаны идеей обманчивости,ложности впечатления от объекта, обозначаемого словом прелесть. Однакодальнейшее развитие оценочности этого слова, очевидно, обусловленоседьмым, наиболее образным значением.Национальный корпус русского языка помогает проследить, какпостепеннооформляласьиреализовываласьвразличныхтекстахэнантиосемия.

Заданный по времени создания текста подкорпус 1700 – 1750гг. показал 5 вхождений слова прелесть.В четырех из этих контекстов оценочное значение слова прелестьоднозначно отрицательное и в одном контексте – скорее отрицательное, чемположительное:Тотъ наилутче сего избудетъ, кто у Улисса научится, какъ отъ прелестейЦирциныхъ убѣгать; однакожъ какъ можно смотри, чтобъ изъ такихъслучаевъ съ честью, и учтивствомъ вытти. (С. С. Волчков.

Граціанъ.Придворной человѣкъ, 1742).В этом примере значения ‘соблазн’ и ‘женская красота’ слились, ипровести между ними границу достаточно сложно.Выборка 1751 – 1760 гг. дает слово прелесть исключительно внегативном смысле. Очевидно, эти примеры иллюстрируют ценностирелигиозного мировоззрения, требующего отказа от соблазнов:156(1) Того ради не науки, поистине, не науки причиною развращенных нравов, но,почитай, общее презрение к учениям и потом злое употребление рассуждения,необузданная страсть, слабость попущенная природы, прелесть мирскихсластей и роскошей и, наконец, наведенная невоздержанием и суемудриемслепотаумнойсилеиокамененноенечувствиеистинногоблагавприхотьствующем самоволии. (В.

К. Тредиаковский. Слово о мудрости,благоразумии и добродетели, 1752).(2) Так познал ли ты доселе, человек, то грешниково наружное щастие, топритворное блаженство, оную погибельную прелесть, в которой увязаютгрешники? (архиепископ Платон (Левшин). Нравоучение седьмое, 1757).Более интересное распределение получаем в выборке 1761 – 1770 гг.:на 84 вхождения в 15 документах мы обнаружили 19 контекстов, в которыхслово прелесть имеет значение ‘соблазн’ и обладает отрицательнымоценочным компонентом:(1) Опасался он только того, чтоб правление не ослепилось сею прелестию и недозволило оное дворянству, что почитал он за особливое зло.

(Д. И. Фонвизин.Торгующее дворянство, 1766);(2) По качеству духа имеет ли он столько крепости духа, чтоб мог всегдапротивиться повадкам и прелестям пороков и, видя почти всех людейпогруженных в несправедливости, не убоялся б постоянно блюсти дружбу ксправедливости. (Я. П. Козельский. Философические предложения, 1768);(3) <...> доколе будете к прелестям толков своих привязаны? (архиепископПлатон (Левшин). Увещание к раскольникам, 1766).Тематика текстов, где слово прелесть употребляется в отрицательномсмысле, – философская, религиозная и нравоучительная.

Их авторы –известные мыслители, религиозные философы и церковные деятели XVIII в.:157Я. Козельский, Г. Сковорода, архиепископ Платон (Левшин), Д. Аничков.Неожиданно в этот ряд вошел Д. И. Фонвизин, у которого слово прелесть,впрочем, фиксируется с обоими оценочными компонентами в разных,хронологически отдаленных текстах: «Торгующее дворянство» 1766 г. –отрицательная оценочность, «Иосиф», «Сидней и Силли, или благодеяние иблагодарность» (1769 г.) – положительная оценка.Три употребления с отрицательной оценкой встретились в текстепутевых заметок Ф.

Соймонов «Описание Каспийского моря» (1763 г.),приведем один из них:И такъ воры и мятежники людей Божіихъ возмутили, и сатанинскую прелестьпрельстили, что на Бояръ, о горе и увы!Ф. Соймонов – купец, автор путевых заметок – вводит в светский посодержанию текст слово прелесть в уже маркированном для этого моментазначении и поэтому возникает необходимость в эпитете сатанинский,который выступает в качестве формального ограничителя [Колесов 1985: 80 –87], а точнее, разграничителя, положительного и отрицательного значения.В остальных 69 контекстах оценка слова прелесть положительная,причем спектр значений соответствует описанному в МАС.

Положительныйоценочный знак фиксируется примерно с 1764 – 1765 года, тогда какотрицательная оценка сохраняется на протяжении всего десятилетия, нопосле 1765 г. исключительно в специальных контекстах. Таким образом, мыможем уточнить предположение авторов статьи «Льстить: семантическаяэволюция и актуальная полисемия», которые писали, что «слово прелесть, заисключением религиозных контекстов, утратило – по-видимому уже впушкинскую эпоху1 – свою внутреннюю форму и, соответственно,отрицательные коннотации» [Зализняк Анна А., Шмелев 2008: 666].Очевидно, что уже с 1764 – 1765 года отрицательное и положительное1Подчеркнуто нами – В.М.158значения слова прелесть оказываются в дополнительной дистрибуции:прелестьвнегативномзначении‘соблазн’свойственнотекстамнравоучительной и религиозной тематики, написанным в высоком стиле.В. М.

Живов отмечал, что одним из значимых культурно-языковыхпроцессов в лексике XVIII в. стала секуляризация церковнославянскихэлементов. Этот процесс был наиболее активен при переводе, когдацерковнославянизмы употреблялись в значении соответствующих словоригинала. Следствием этого процесса стало не только изменение семантики,но и приобретение словами религиозной сферы оценочных значений,свойственных сфере светского. По мнению В. М.

Живова, «ряд подобныхперемен <…> берет свое начало в разговорной речи дворянской элиты.Именно здесь, надо думать, прелесть и прелестный стали употреблять взначении charme и charmant» [Живов 1996: 499].Подкорпус 1771 – 1780 гг. подтверждает выявленную закономерность:в 19 документах найдено 31 вхождение, из которых 5 контекстов указываютна отрицательную оценочность.

Все они принадлежат одному автору –архиепископу Платону (Левшину), и имеют нравоучительный характер.Выборка с двумя заданными условиями: по тематике текстов –философия / религия, по времени создания – 1800 – 1900 гг. непродемонстрировала кардинальных перемен в распределении оценочногокомпонента слова прелесть. В контекстах, взятых из произведений ИоаннаКронштадтского, епископа Игнатия (Брянчанинова) оно по-прежнему имеетзначение ‘соблазн’ и отрицательную оценку. Отметим лишь, что в некоторыхслучаях отрицательная оценка становится более расплывчатой, так как словопрелестьпопадаетвметафорическиесочетания,свойственныелитературному языку:Какой в них был дух, какой небесный полет, какое презрение ко всем прелестяммира – к тому, что так высоко ценит мир, чем прельщается, чем бредит, чем159болит и из-за чего беснуется! (Иоанн Кронштадтский.

Живое слово мудростидуховной, 1860 – 1880).Следствием энантиосемии становятся следующие парадоксальныеконтексты:<…> но книга сия называется Евангелием, – и такова ее вечно новая прелесть,что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем ее,то уже не в силах противиться ее сладостному увлечению и погружаемся духомв ее божественное красноречие.(А. С. Пушкин, Об обязанностях человека, сочинение Сильвио Пеллико)Есть сила благодатнаяВ созвучье слов живых,И дышит непонятная,Святая прелесть в них.(М.

Ю. Лермонтов, «Молитва»)Этипримерыотмечалисьисследователями-литературоведамииосмысливались в контексте отношения поэтов к религии и церкви (например,в работе В. А. Воропаева [Воропаев 2009]). А. Н. Архангельский считает, чтотаким образом проявил себя «процесс расподобления светской культуры ицерковного бытия России XVIII – XIX веков» [Архангельский 1994].Очевидно, что церковнославянское значение уже к середине XIX векаоказалось на периферии, в связи с чем и стали возможными оксюморонныесочетания святая прелесть, прелесть Евангелия.Таким образом, можно сказать, что в русском литературном языкеслово прелесть и его однокоренные прошли путь от отрицательногозначения к ситуации оценочной энантиосемии.