Диссертация (Философско-антропологический анализ коммуникации врача и пациента), страница 9

Вототкуда берет свое начало самый, пожалуй, инфернальный традиционного карнавального действия.81 Люди верили в то, что маска с клювом, благодаря которымдоктор становится похож на древнеегипетское божество (бога Тота, известного наизображениях по своей голове ибиса), отпугивает болезнь. Однако клюв этот выполнял и определенную функцию, поскольку защищал доктора от запаха, который, как считалось, распространял болезнь по воздуху.

В клюв закладывали сильно пахнущие лекарственные травы, либо ароматические масла, с помощью которых дышать при постоянном чумном смраде становилось легче. Вместе с темчумной доктор беспрестанно разжевывал зубчики чеснока в профилактическихцелях, и вытяжка клюва защищала уже окружающих от этого запаха. Кроме того,в ноздри и уши доктора закладывали ладан, использую для этого специальнуюгубку. Для предотвращения асфексии от такого набора запахов в клюве создавались два вентиляционных выхода небольшого размера. В маске также быливставлены стекляшки, которые служили для защиты глаз.

Верхней одеждой врачабыл длинный темный плащ, сотканный из льняной или вощеной материи, а в рукедоктор всегда держал специальную палку, которая помогала сохранять дистанциюс зачумленным, поскольку к нему нельзя было прикасаться руками. Поразительно, в какой степени описанное близко подходит к прежнему отождествлению врача и болезни.С точки зрения Мишеля Фуко, подобная мистерия врачевателя чумы, вызывавшая у больного страх и трепет, неявным образом присутствует в медицине идо сих пор. В самом деле, начиная с XVIII века онтологическая основа медицины81Подробнее о фигуре Чумного доктора см.: Byrne J. P.

Daily life during the Black Death. London, 2006.43беспрестанно изменяется: болезнь перестает быть несвойственной здоровому телуформой жизни, а становится формой смерти. Больной, тем самым, превращается висторию болезни, один из многих пунктов в таблице. Истина, присущая больномутелу оказывается заключенной в тело мертвое, доступной только хорошо вооруженному инструментом и знанием патологоанатому. Врач, следовательно, олицетворяет собой и своим искусством не только надежду на исцеление и облегчениемук, но являет в символическом виде саму смерть, которая имеет власть избавитьчеловека от всех страданий. В этом отношении он подобен своим средневековымколлегам в вышеупомянутых черных балахонах и масках, что привносит определенный карнавальный сюжет: «В XVIII веке клиника — уже фигура куда болеесложная, чем чистое и простое знание случаев, и, между тем, она не играла специфической роли в самом движении научного познания.

Она образует маргинальную структуру, артикулирующую больничное поле, не имея с ним общей конфигурации; она нацеливает обучение на практику, которую скорее обобщает, чеманализирует; она перегруппировывает весь опыт игры языкового разоблачения,который суть лишь театральный, замедленный способ его передачи».82Исследуя двойственный характер личностной природы врача и пациента,мы должны обратить свое внимание и на религиозный аспект в отношении к болезни и исцелению от нее. При этом все три авраамистические религии — иудаизм, христианство и ислам — во многом соглашаются друг с другом в пониманииприроды болезни и личности пациента.

Болезнь, как и сопоставимые с нею страдание и нужда, все оказываются в этом случае следствием первородного греха,выраженного в том, что человек предпочитает следовать собственной воле, а неволе Божьей. Творец так же насылает недуги на людей (попуская, или, говорядругим словами, Божественной Волей допуская их) в качестве испытания в терпении, кротости, любви и вере.Необходимо отметить, что в христианской традиции предлагается уважительное, однако, несколько отстраненное отношение пациента к лекарю.

Так в82Фуко М. Рождение клиники. С. 85.44Книге Премудрости Иисуса, Сына Сирахова, сказано: «Почитай врача честью понадобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего — врачевание, и от царяполучает он дар. Знание врача возвысит его голову, и между вельможами он будетв почете. Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будетпренебрегать ими. Для того Он и дал людям знание, чтобы прославляли Его вчудных делах Его: ими он врачует человека и уничтожает болезнь его. Приготовляющий лекарства делает из них смесь, и занятия его не оканчиваются, и чрез него бывает благо на лице земли. В иное время и в их (врачей. – Г.Х.) руках бываетуспех; ибо и они молятся Господу, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни.

Но кто согрешает пред Сотворившим его,да впадет в руки врача!» (Сир. 38:1—15)Христос, исцеляя больных, изгоняя бесов и воскрешая мертвых, лечит, посуществу, не болезнь, а «исправляет» саму испорченную первородным грехом человеческую природу. В качестве аргументу в пользу этого традиционно приводится случай исцеления немого, который «стал говорить» (Мф. 9:33). В евангельской истории рассказывается, что исцеленный немой тут же заговорил верно, таккак Христос победил саму первопричину его болезни (как и любой болезни вообще). «Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие; ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем», (Ин.

6:5556) — так сказал о себе Тот, кто для многих людей является победой над смертью.Очевидно, что мысля так, как характерно было бы мыслить для представителей языческих племен, фарисеи подозревают способного исцелять Христа в такой же связи с болезнью, какой обладал Аполлон, отвращавший и насылавшийчуму: «Фарисеи же, услышавши сие, сказали: Он изгоняет бесов не иначе,как силою веельзевула, князя бесовского» (Мф 12:24). Однако, Христова жертва иХристово воскресение, то, что апостолы именем Христа исцеляли множествострадающих от болезней, решительно меняет вектор отношения к врачу в христианском мире от прежней мистической направленности.

Теперь врач обладает силой над болезнью и смертью не потому, что он с ними «одной крови» и «одного45духа», но чудесной жертвой и воскресением живого Бога. «Ранами его Вы исцелились», — свидетельствует об этом Апостол Петр (1Пет. 2:24). Так, прежний девиз Гиппократа «Noli nocere» («Не навреди»), заменили слова, записанные апостолом Лукой: «Врач, исцели Самого Себя!» (Лк 4:23)За двухтысячелетнюю историю христианства немало врачей были прославлены в лике святых. Мы можем назвать в этом ряду и евангелиста Луку, и почитаемого православными христианами покровителя врачебного искусства мученикаПантелеймона, и архиепископа Крымского и Симферопольского Луку (ВойноЯсенецкого), а также множество других святых, о которых нам известно по библейским и народным преданиям.

Каждый из них послужил благому делу: онипривнесли в восприятие врача новое качество — «благое иго» апостола Христова,выступающего заодно с Богом в его борьбе за человека, в борьбе с болезнями исмертью. Христианское учение преобразило искусство лекаря из языческого почитания отдельных богов в истовое служение не только человеку, но и ЖивомуБогу, следовательно, исцеление не только человеческой плоти, но и человеческойдуши, над которую отныне не распространяется власть слепой судьбы.Более того, согласно новозаветному преданию, ценой своей жертвы и чудом Воскресения Христос избавил род человеческий от главного его недуга —смерти. Потому и теперь дарованное Богом исцеление понимается христианамикак дар «восстановления подлинной человеческой природы», или «аванс», полученный от небес, на жизнь последующую.

Однако главное — это дар Божественной Личности, которую получает человеческая личность. Из сказанного следует,что врач и пациент оказываются личностями, равными и перед Богом, и перед болезнью. Они оба являются «равными в недуге рабами Божьими, однако давшимиему общий бой, возможный только их совместными стараниями. Муки больноготяжелы и его врачу, подобно тому, как тяжелы нашему Спасителю просящие Егооб искуплении страдания каждого из нас».83 Однако при всем сказанном, достаточное количество сторонников оказывается и у той теории, которая утверждает,83Войно-Ясенецкий В. Ф.

Исповедую хирургию. Проповеди врачу. (1933-1937). М., 2000. С. 129.46что отождествление врача и болезней и по сей день присутствует в христианскомсознании. В доказательство справедливости своих суждений эти исследователиприводят примеры средневековых процессов над магами и ведьмами, которых нередко обвиняли в распространении хвори, побеждаемой ими же с помощью трав иотваров. В связи с этим нельзя не припомнить и английского лейб-медика эпохиЕлизаветы I Лопеса (известного также под именем Ицхака Каца); он был по происхождению португальским евреем, и казнили его за успешное исцеление инфекционных заболеваний.84Известный французский философ Рене Жирар считает, что многие культы,посвященные христианским святым-целителям, сохранили в себе черты, которыебыли характерны для многих языческих обрядов: «Свои злые и благие деяния богсовершает одним и тем же способом — меча в толпу свои лучи.

Эти лучи приносят свет, тепло и плодородие, но они же приносят и чуму. В конце Средневековьямы снова встречаем все эти мотивы в культе святого Себастьяна. <…> Считается,что этот святой защищает от чумы, потому что он пронзен стрелами и потому чтоэти стрелы по-прежнему означают то же самое, что они значили у греков и, несомненно, у ацтеков, — то есть солнечные лучи, чуму. А эпидемии часто изображаются в виде дождя стрел, которые сыпет на людей Всевышний и даже сам Христос».85 Мы полагаем, что согласиться с этим суждением невозможно.

Во-первых,для носителя христианского миросозерцания Всевышний не поражает людейчумными стрелами, но по Своей Воле допускает вспышки эпидемии. Во-вторых,святой, в нашем случае, св. Себастьян вовсе не является страдающим от чумнойболезни. Напротив, он оказывается защитником, покровителем, берущим болезньна себя, подобно тому, как это делает Христос или врач, проводящий испытаниевакцины на самом себе.