Диссертация (Музейные практики производства культуры на примере выставочной деятельности Российского этнографического музея), страница 12

Он олицетворял собойпроводимую политику национализации и русификации Российской империи, начатую еще всередине XIX века. К концу этого века окраины Российской Империи осваиваются русскимикрестьянами, казаками и военными, которые несут с собой собственный язык и культуру117.Тогда же, с одной стороны, из административных проектов, и, с другой стороны, в силувозникновенияэтнографическогодискурса,появляетсямножествопрофессиональныхэтнографов и любителей-краеведов. Они занимаются сбором данных о культурных чертахразличных народов Российской Империи, а также помогают в собирании вещей для музеев118.Российский этнографический музей, в тот период Этнографический отдел Русскогомузея Императора Александра III (ЭО РМ), был одним из трех крупнейших этнографическихмузеев России конца XIX – начала XX веков.

Двумя другими были Музей антропологии иэтнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) и Дашковский этнографический музейМосковского Румянцевского музея119. Несмотря на то, что этнографический отдел создавался сполитическими целями, «показать перед всем миром мощь и величие царской империи»120,деятельность музея со дня его основания была серьезно научно ориентирована. Этому вомногом поспособствовали «отцы-основатели» РЭМа: этнографы Д. А. Клеменц, Е. Я. Ляцкий,Н.

М. Могилянский, Ф. К. Волков, А. А. Миллер, С. М. Дудин и многие другие 121. Поэтомусправедлива мысль В. А. Дмитриева и В. М. Грусмана о том, что это был проект не только113Токарев С. А. История русской этнографии. М, 1966. С. 397.Jacknis I. F. B. Exhibits: On the Limitations of theMuseum Method of Anthropology // Stocking W. (ed.). Objects andOthers: Essays on Museums and Material Culture. The university of Winsconsin Press, 1985. P. 75-111.115Mitchell T. The world as exhibition // Comparative Studies in Society and History.

– 1989. V. 31. №. 02. P. 217-236.116Венская Всемирная выставка 1873 года // URL: http://www.uefexpo.ru/?id=44957 (Дата посещения: 3. 10. 2014).117Ремнев А. Вдвинуть Россию в Сибирь: Империя и русская колонизация второй половины XIX–начала ХХ века// Новая имперская история постсоветского пространства (Библиотека журнала «Ab Imperio»). Казань, 2004. С.223-242.118Токарев С. А. История русской этнографии. С.

370-399.119Там же. С. 397-398.120Там же. С. 398.121Там же. С. 399.11444административных верхов, но и «следствием идеологических установок, сформировавшихся внастроениях образованных верхов петербургского общества»122. Такие идеологическиеустановки включали национальную и имперскую идею, которые через собирание идемонстрацию традиционных предметов могли транслироваться музеем. Спор о том, каковдолжен быть музей, велся между видными историками, публичными деятелями, этнографами.Как отмечается, победы в этих спорах добился Д.

А. Клеменц, опиравшийся на влиятельноговеликого князя Георгия Михайловича123. Клеменц выступил за двоякую роль музея: собиратьэтнографию русского (великорусского) народа, с одной стороны, и этнографию другихнародов, населяющих Российскую империю, а также тех, которые испытывали ее культурноевлияние124. Главной задачей музея было «представить картину «этнографического протяжениянашего отечества, картину народов, обитающих в России и в непосредственном соседстве снею»125. Эта формулировка была, в общем, принята и повлияла на характер собирания, и надеятельность музея: отдел русской этнографии в музее до сих пор является единственным,выделенным по признаку этноса, а не территории (как в случае других региональных отделов).Только за первые семь лет своего существования (с 1902 по 1907 годы) ЭО РМ собралболее 78 тыс.

единиц экспонатов, где более трети составили вещи по русским 126.Экспозиционная работа музей в этот период и в следующее десятилетие носилапозитивистский характер: первая выставка, только для специалистов, была открыта в 1909году, как и последующие, она имела фондовый и вещеведческий характер. Здесьдемонстрировались вещи, выстроенные в соответствие с определенной типологией, но несвязанные с какой-либо концепцией, например, эволюционистской127.В 1923 году, уже в Советское время, в ЭО РМ впервые открылась выставка для рядовыхпосетителей. На ней демонстрировались экспозиции по этнографии русских, украинцев,белорусов, народов Западного Кавказа, финнов, народов Средней Азии с фокусом на одежде,жилище, ремесле и ритуалах128.

Можно отметить те свойства, которыми характеризовалисьэкспонаты в этот период: 1) типичность (т.е. наибольшая распространенность в регионе); 2)первичностьдеревенских,предметов;3)122«аутентичность»,оригинальность;3)Дмитриев В. А., Грусман В. М. Этнографический отдел Русского музея и концепция национального мущея //Музей.

Традиции. Этничность. 2012. № 1. С. 15.123Там же. С. 17.124Там же с. 18125Баранов Д. А. К истории классификации в этнографическом отделе Русского музея («Великоруссы»,«Русские», «Инородцы») // Музей. Традиции. Этничность. 2012. № 1. С. 29.126Токарев С. А. Указ. Соч. С. 399; Д. А. Баранов отмечает, что за 1902 - 1911 гг. в музей поступило более 122тыс. памятников культуры (см.

Баранов Этнографический музей и рационализация системы, примечание 4.)127Дмитриев В. А., Грусман В. М. Этнографический отдел Русского музея. С. 21.128Там же.45распространенность фотографий; 4) повторяемость предметов129. Фотографии с самого началаприравнивались к памятнику, поскольку могли выражать не только сами объекты и явления,но и контексты их существования (инф.

19).В 1920-е гг. деятельность музея изменила свой характер: если в начале-середине 1920-хгодов музей «процветал», представляя собой центр координации в сложном этнографическомзнании, и его деятельность воспринималась властями благожелательно, то к концудесятилетия государство старалось ликвидировать те формы просвещения и культурнойпропаганды, которые ей не были подконтрольны. В этот период были закрыты комплексыРумянцевского музея в Москве и Русского (Ленинградского) музея130. Перед Этнографическиммузеем была сформулирована задача «показывать преимущества современного периода (19201930е гг.) жизни народа над предреволюционным»131.

Таким образом, роль государственной ипартийной идеологии в музейной жизни возрастала. Это усилилось в связи с репрессиямистаршего поколения сотрудников музея в 1930-е гг. На музей была возложена задача сравнитьдореволюционный этап с современным, социалистическим, для выявления успехов,достигнутых советской властью. В 1934 год музей получил независимость и стал называтьсяГосударственный музей этнографии. Как отмечает В. А. Дмитриев, это было связано со«сменоймодусагосударственнойнациональнойполитикиспреобразующегонаохранительский и в установлении жесткого идеологического контроля над образовательной ипросветительной деятельностью в стране»132.

В конце 1930-х годов наблюдалось усилениеформализации экспозиционной деятельности: так, появились тематико-экспозиционные планы(ТЭПы, существующие до сих пор), утверждение которых проходило Ученым Советом музеяи отделом Наркомпроса в Москве. Эти нормы затем были изложены более строго в документевнутреннего пользования в 1950-м году. Как отмечает Дмитриев, усилилась также рольвышестоящих учреждений, в том числе по содержанию экспозиций и выставок133.В то же время, несмотря на идеологический и бюрократический контроль, с конца 1930х годов намечается процесс образования собственной музейной традиции и научной музейнойкультуры.

Так, собирательская деятельность в этот период превратилась из комплексныхэкспедиций в единичные точечные экспедиции с целью сбора этнографического материала(вещей, бытующих или создающихся определенным этносом). В этот же период сложилось129Там же. С. 22.Там же. С. 25.131Баранов Д. А. Этнографический музей и «рационализация системы» // Этнографическое обозрение.

2010. №.4. С. 26-43132Дмитриев А. В. Государственный музей этнографии – свой путь между идеологией и наукой. Этническиетрадиции в культуре // Музей. Традиции. Этничность. 2012. № 2. С. 7133Там же. С. 10.13046особое положительное отношение к полевой работе134. Изменился принцип отбора кадров:если в 1900-1920е гг. кадры в музей отбирались из заслуженных и зарекомендовавших себяученых-этнографов, то с конца 1930-х брали уже молодых работников, для которыхстроительство выставок или экспозиций было первым важным научным заданием 135.

Нужноотметить, что данные особенности до сих пор характерны для деятельности РЭМ (инф. 1, см.Приложение 1).В 1948 году, после войны, в РЭМ были «влиты» коллекции Музея народов СССР,созданного на базе Дашковского музея в Москве. В итоге, РЭМ стал самым крупнымэтнографическим музеем на территории Советского Союза (и остается таким же на территорииРоссии). Если в 1930-е гг. в музее строились идеологические выставки, связанные с показомуспехов социалистического строительства, то после войны музей строил выставки, связанныес геополитическими темами: например, послевоенная выставка «Айны – жители Сахалина иКурильских островов», что было связано с возвратом Японией Курильских островов. Крометого, была построена также выставка «Одежда и народное искусство славян», связанная сосвобождением Южной и Восточной Европы от фашизма и интересами СССР на Балканах136.Во второйполовине 1950-х–1960х гг.наметился процесс строительствамонографических экспозиций, которые стали «визитной карточкой» РЭМа и многие изкоторых существуют до сих пор.