Диссертация (Предельный опыт в гетерологии Жоржа Батая), страница 13

Помере развертывания истории Рабы осуществляют познание природы и развитиетехнологий, поскольку именно они вынуждены трудиться и преобразовыватьналичное бытие, в то время как Господин пребывает в праздности, будучисвободен от необходимости подвергать негации наличное бытие (то естьнеобходимости трудиться для удовлетворения своих потребностей). Такоеположение неизбежно приводит Господина к постепенной деградации, а Рабов,напротив, к аккумуляции знаний, технологий и силы. Происходит революция, входекоторойРабпреображаетсявВоинаисвергаетГосподина.Постреволюционное состояние человека – это синтез Раба и Воина вГражданине.

Гражданин воплощает пик развития человека, обладающегосовершенным знанием и технологиями. Для него не остается ничегонепознанного, природа полностью расколдована и покорена, а потребности –удовлетворены.Такоеположениеозначаетисчерпаниевозможностейисторического развития человека, наступает «конец истории»: «Человеческаясвобода есть свобода отрицания сущего, а потому она может быть реализована встановлении, тогда как Господин самодостаточен и недвижим.

В покоряющемприродные процессы труде и в борьбе Раб реализует свободу и в конце концовсвергает Господина. Наступает царство Гражданина, буржуазное гражданскоеобщество, которое, в свою очередь, раздирается классовыми и национальнымипротиворечиями. “Конец истории” означает достижение той точки, когдапрекращается борьба индивидов и групп, наций и империй. Он приходит вместес полным контролем над природными явлениями. Но то существо, которомууже нет нужды воевать, конкурировать, стремиться к признанию других,перестает быть человеком, поскольку все его желания чуть ли не автоматически100Там же.

С. 16.62удовлетворяются. Свобода рождается из нехватки и стремления, отрицанияналичного бытия, тогда как “последнему человеку” уже нечего отрицать.“Конец истории” означает поэтому и “конец человека”, так как некоесамодостаточное существо будет принципиально отличаться от тех, кто жаждал,страдал и умирал в борьбе»101.Таким образом, совершенное знание и удовлетворение всех желаний,строго говоря, не означает полной свободы человека. Фактически, завершениеистории отнимает у него то, что его делало самим собой, – негативность.Отвергнув свою животность и пройдя через ряд трансформаций, человек сновастановится животным, но на этот раз технологичным и счастливымживотным102.Отметим, что утверждение желания признания в качестве определяющейчерты человека составляет еще одно сильное расхождение интерпретацииКожева с аксиоматикой Гегеля, для которого конституирующим свойствомчеловека было наличие разума.

Такое расхождение отмечает исследовательтворчества Кожева А.М. Руткевич: «Тем не менее, его видение человека иистории по сути своей иное. Движущей силой истории в нем оказывается недух, но вожделение, ставшее “желанием желания”, которое соответствует “волеквласти”,определявшейсяНицшекак“преодолениесебя”.Человекпреодолевает животное в себе не посредством разумных аргументов, апосредством отрицания его с помощью того, что еще Платон называл“яростным началом души”»103. Отмеченные расхождения (дух \ человек, разум \желание) касаются самых базовых положений «Феноменологии духа», поэтомуможно утверждать, что есть две отличные друг от друга «Феноменологии духа»:«Феноменология духа» самого Гегеля и «Феноменология духа», прочитаннаяКожевым.Батай,очевидно,оказалсяподсильнымвлияниемвторойРуткевич А.

М. Pax europeana (К столетию со дня рождения Александра Кожева) // Вестник Европы. 2002.№5.102Кожев А. Введение в чтение Гегеля. Лекции по «Феноменологии духа», читавшиеся с 1933 по 1939 г. вВысшей практической школе. С. 11 – 38.103Руткевич А. М. Pax europeana (К столетию со дня рождения Александра Кожева).63101«Феноменологии…», поскольку именно с лекций Кожева началось егосерьезное знакомство с гегелевской философией.

Критика Гегеля Батаем,например, в статье «Гегель, смерть и жертвоприношение» (1955)104 несет насебе сильный отпечаток именно кожевского понимания ключевых концепций ипонятий немецкого мыслителя. Более того, некоторые идеи и концепции самогоБатая напрямую отсылают к тем темам, которые у Гегеля не были озвученывообще, а появляются лишь в лекциях Кожева.Так, одной из центральных идей Кожева, выработанных им, насколько мыможем судить, именно в ходе работы над гегелевской «Феноменологией духа»,является идея о подлинном человеческом существе, как о носителенегативности, способном осознать ее как свою первооснову. Условием такогоосознания является признание этой негативности Другим, поскольку, по мыслиКожева, человек может воспринимать как объективный факт лишь то, чтопризнано социально, то есть реальное существование для него обретает лишьто, что признано Другим.

Например, человек может считать себя гениальнымписателем, но окончательно быть уверенным в своей гениальности он можетлишь тогда, когда будет признан таковым определенным кругом лиц. Эта детальподчеркивает необходимость рассматривать человека и его переживания неизолированно, а как обусловленные социальным контекстом. В таком ракурсевзаимодействие с другими людьми (реальное или подразумеваемое) предстаетнепосредственным условием наличия каких бы то ни было переживаний, чтопозднее будет развито в понятии внутреннего опыта Батая, описывая который,он говорит о Другом как о неотъемлемом условии свершения опыта: «Но я недостигну крайности в одиночку, и в действительности я не могу поверить в то,что достиг ее, ибо мне там не удержаться.

Если бы случилось так, что только яодин ее достиг (допустим...), то это значило бы, что ее и вовсе не было. Иботогда было бы удовлетворение, пусть даже самое ничтожное, которое, думаю,отдалило бы меня от крайности. На краю возможного я не могу дать себе ни104Bataille G. Hegel, la Mort et le Sacrifice // Œuvres complètes XII. Paris: Gallimard, 1988. PP. 326–345.64минуты покоя, не могу делать различий между собой и теми из других, с кемхочу сообщаться»105.Сама негативность как воплощение подлинной природы человекастановится одной из самых важных интуиций для Батая. Прочие темы –эротика, смерть, жертвоприношение, трансгрессия, предельный опыт, поэзия –концентрируются вокруг человеческой способности преодолевать наличноданное бытие и направлять свои устремления вне него.

Исключительнуюважность темы человеческой негативности для Батая подтверждает тот факт,что в его трудах она занимает центральное место в размышлениях о проблемахполитики, социальной сферы, антропологической проблематике, метафизике ит.д.Вместе с тем Батай не ограничивает круг подлинно человеческихустремлений кожевским «желанием желания», то есть желанием признания, нотакже, в связи с понятием внутреннего опыта, говорит о стремлении субъекта ксамоустранению, то есть к преодолению рамок субъектности. Как мы видели,во «Внутреннем опыте» индивидуальная психика и личность постулируется както,чтонеобходимоподвергнутьнегациидляобретенияистинымножественности и разорванности собственного существа (метафизическийаспект).ГоворяопониманииБатаемопытакакопытасамоустранения,открывающего подлинное бытие, необходимо упомянуть о том, как описываетопыт Кожев применительно к философии Гегеля.

В ней опыт занимает двоякоеположение: с одной стороны, это опыт осознания человеком отдельныхпройденных этапов диалектического развития истории, с другой стороны, это«завершающий» опыт самого Гегеля, осознающего и описывающего всюцелостность истории в финальной точке ее развития. По словам Кожева, такойопыт – это «“испытание” (Erfahrung /опыт/) диалектических Бытия и Реального,105Bataille G.

L'Expérience intérieure. P. 55. (Перевод приводится по Батай Ж. Внутренний опыт. С. 85).65перевод их “движения” в описывающую их речь»106. В отличие от научногоопыта, который имеет своей целью раскрытие объекта независимо от субъекта,Гегель осуществляет своего рода «удвоение» познающего разума, поскольку вего опыте разум не только осознает внешний объект, но и еще осознает процессэтого осознания, свое место в нем, и влияние самого этого процесса навосприятие внешнего объекта и себя самого.

Таким образом, в то время как поГегелю усиление разума и предельное напряжение его способностей приводит косознаниюБытиякаксубъект-объектногоединства,Батай,напротив,утверждает необходимость преодоления разума в силу того, что именно разумсоздает субъект-объектное разделение и препятствует переживанию опытаподлинного бытия.Политический и социологический ракурсы негативности отражены вкритике Батаем буржуазно-капиталистического общества, в котором человеклишен её, поскольку, вынужденный соблюдать принципы труда, накопления,разумной траты и общественной пользы, низводит себя до состояния вещи: «Втой мере, в какой человечество является сообщником буржуазии (то есть в своейсовокупности), оно негласно соглашается быть (как человечество) не более чемвещью»107. Капиталистическое устройство общества, которое подразумеваетрациональную организацию жизни и заблаговременный расчет рисков ииздержек, приближает конец истории, о котором говорил Кожев.