Диссертация (Рецепция платонизма в антропологии М.Фичино), страница 6

О. Кристеллер пишет, что в вопросе о верхонствеволи или интеллекта Фичино следовал Дунсу Скоту (упоминается как минимум 7 раз вбазельском «Opera Omnia» 1576 г.), а не Фоме (как минимум 24 упоминания), однакоболее обстоятельных исследований о влиянии францисканца на антропологиюфлорентийца нам неизвестно: Kristeller P.O. Eight Philosophers of the Italian Renaissance.Stanford, CA, 1964. P. 39–40. О рецепции философом Августина см.: Marcel R. MarsileFicin (1433–1499).

Paris, 1958. P. 645, 674–75; Tarabochia Canavero A. S. Agostino nellaTeologia Platonica di Marsilio Ficino // Rivista di filosofia neo-scolastica. 1978. Vol. 70. P. 626–646; Levi A. Ficino, Augustine and the Pagans // Marsilio Ficino: his theology, his philosophy,his legacy. Leiden; etc.: Brill, 2001. P. 99–114.52Kristeller P.O. The Scholastic Background of Marsilio Ficino, with an Edition of UnpublishedTexts // Traditio. 1944. Vol.

2. P. 257–328: «None of these authors would seem to haveexercised a major philosophical influence upon Ficino, except Aquinas, and perhaps Dante».Далее исследователь поясняет, что, по его мнению, упомянутых авторов, за исключениемАквината, философ знал не благодаря чтению их сочинений, но усвоил отсылки к нимвместе с другими элементами схоластического «аристотелизма» в процессе обучения вофлорентийском studio.53Collins A.B.

The Secular is Sacred: Platonism and Thomism in Marsilio Ficino’s PlatonicTheology. The Hague: Nijhoff, 1974; Copenhaver B. Scholastic Philosophy and RenaissanceMagic in the De vita Ficino // Renaissance Quarterly. 1984. Vol. 37. № 4. P. 523–554; Id.Natural Magic, Haermetism, and Occultism in Early Modern Science // Reappraisals of theScientific Revolution / Ed. by D.C.

Lindberg and R.S. Westman. Cambridge, 1990. P. 261–301;Albertini T. Marsilio Ficino: Das Problem der Vermittlung von Denken und Welt in einerMetaphysik der Einfachheit. München, 1997; Id. Intellect and Will in Marsilio Ficino: Two25Как отмечает М. Аллен, если бы П. О. Кристеллер уделял больше вниманиякомментариям Фичино к философам-платоникам и трактату «О жизни», онбы оценил степень влияния на философию (и антропологию, добавим мы)Фичино таких «сложно устроенных» мыслителей как Ямвлих и Прокл54.

Понашему мнению, оба подхода на разном источниковом материале пытаютсянайти«объективные»,историко-философскиеоснованиятого,чтоосуществленный флорентийцем синтез разных интеллектуальных традицийсам он «субъективно» считал «платонической философией», а себя –«философом-платоником»55.М. Аллен причисляет себя к направлению исследований философииФичино, начало которому положили работы сотрудников ИнститутаВарбурга: «Spiritual and Demonic Magic from Ficino to Campanella» (ed. pr.1958) Д.

Уокера и «Giordano Bruno and the Hermetic Tradition» (ed. pr. 1961)Ф. А. Йейтс56. Общим для них является акцент на творческой илипродуктивной и образной составляющей рассуждений Фичино, а предметомCorrelatives of a Renaissance Concept of the Mind // Marsilio Ficino: his theology, hisphilosophy, his legacy. Leiden; etc.: Brill, 2001. P P. 203–224.

Дж. Снайдер отмечает, чтовлияние исследований А. Б. Коллинза весьма заметно в комментариях к критическомуизданию «Платоновской теологии», подготовленных, как ни странно, противникомсближения метафизики Фичино со схоластической традицией – М. Алленом: Snyder J. Op.cit. 26.54Allen M.J.B. Paul Oskar Kristeller and Marsilio Ficino: E tenebris revocaverunt… P. 7. См.его же программную статью, полемизирующую с идеей П.

О. Кристеллера осхоластических истоках метафизики Фичино: Allen M.J.B. The Absent Angel in Ficino'sPhilosophy // Plato's Third Eye: Studies in Marsilio Ficino's Metaphysics and its Sources.Aldershot: Ashgate, 1995. P. 219–240.55Очевидно, что Фичино принципиально не проводил различия между философскимсодержанием сочинений Платона и всех его последующих, авторитетных дляфлорентийца комментаторов. Однако уже в ранних работах П. О. Кристеллера былоустановлено, что в синтез «Фичнова платонизма» были также вовлечены латинскийэпикуреизм и различные элементы второго важнейшего, по мнению исследователя,направления философии Возрождения – «аристотелизма»: в виде проблем итерминологического аппарата схоластической теологии и в виде комментаторскойтрадиции, восходящей к Аверроэсу.

Kristeller P. The Scholastic Background of MarsilioFicino, with an Edition of Unpublished Texts… P. 257–328.56Allen M.J.B. Paul Oskar Kristeller and Marsilio Ficino: E tenebris revocaverunt… P. 1–18;Walker D.P. Spiritual and Demonic Magic: From Ficino to Campanella. Pennsylvania: ThePennsylvania State Univ. Pr., 2000; Repr. ed.: London : Warburg Institute-University of London,1958; Йейтс Ф.А. Джордано Бруно и герметическая традиция / Пер. с англ. яз. Г.Дашевского. М., 2000.26историко-философскойтематизации–влияниенафлорентийцагерметической традиции и античных философов-неоплатоников57.

Темсамым антропология Фичино оказывается вписана не в историю развитияфилософских проблем и преемственности учений внутри традиций, как у П.О. Кристеллера, но в контекст разговора о мироощущении человекаВозрождения: М. Аллен называл флорентийца одним из первых в длинномряду мудрецов и магов Возрождения, чье анимистическое и магическоевидение мира должны были затмить отцы-основатели рационалистическойфилософии и механистически устроенного мира 58 . Так, например, для Д.Уокера и Ф. А. Йейтс интерес к антропологическим и натурфилософскимвзглядам Фичино возник в связи с их работой по комплексной реконструкциимагико-астрологических воззрений эпохи Возрождения: Д.

Уокер предложилразличать «спиритуальную» и «демоническую» магию, а Ф. А Йейтс –«натуральную» или «белую» и «черную». Несмотря на разную терминологиюобаисследователяполагали,чтодляпервоготипамагии,более«возвышенного» и философски фундированного, произведения флорентийцаимели конститутивное значение. Кроме того, Д. Уокер и Ф. А. Йейтсвыдвинули в центр своего анализа трактат «О жизни», особенно его третьюкнигу «О стяжании жизни с небес» (De vita coelitus comparanda)5759.Как отмечает К. Челенца, П. О. Кристеллер, безусловно, знал о самом пристальноминтересе Фичино к герметической традиции и о тех следствиях, которые он имел дляинтеллектуальной культуры Возрождения в целом, однако не занимался этим аспектомнаследия флорентийца, полагая его «внешним по отношению к “истинной” философии»(inferior to “true” philosophy). Celenza C.

Paul Oskar Kristeller and the Hermetic Tradition //Kristeller Reconsiderd… P. 74.58Allen M.J.B. Op. cit. P. 7.59Критически отталкиваясь от названных работ, особенно заметный вклад в разработкуданной темы сделал Б. Копенхейвер: Copenhaver B. Scholastic Philosophy and RenaissanceMagic in the De vita of Marsilio Ficino // Renaissance Quarterly. 1984. Vol. 37.

P. 523-554; Id.Renaissance Magic and Neoplatonic Philosophy: Ennead 4.3.5 in Ficino’s De vita coelituscomparanda // Marsilio Ficino e il ritorno di Platone / A cura di G. Garfagnini. Firenze: CasaEditrice le Lettere, 1986. P. 351-369; Id. Iambichus, Synesius and the Chaldean Oracles inMarsilio Ficino’s De vita libri tres: Hermetic Magic or Neoplatonic Magic? // SupplementumFestivum: Studies in Honor of Paul Oskar Kristeller / Ed. by James Hankins, John Monfasani,and Frederick Purnell, Jr. Binghampton, NY: Medieval and Renaissance Texts & Studies, 1987.P. 441–455.27Справедливости ради следует отметить, что интерес к «образной»составляющей философии Фичино вполне оформился в Институте Варбургаи до названных исследований.

Прежде всего, необходимо отметить работыЭрвина Панофски и связанной с ним иконологической школы, хотяобращались к наследию Фичино и другие видные последователи АбиВарбурга в искусствознании: Франц Заксль, Эдгар Винд, Эрнст Гомбрих60.Неоплатоническая составляющая философии Фичино служила для них, еслине универсальным ключом к пониманию культуры Возрождения в целом, вчем их осторожно критикуют современные исследователи, то важнейшиминструментомдлядискурсивнойэкспликацииаллегорическийисимволических содержаний произведений фигуративного искусства XV–XVIвв.61 Пространные выдержки из сочинений флорентийца и их интерпретациясодержатся во многих крупных работах названных авторов, так что нетнеобходимости их все перечислять. Для исследований телесного аспектаантропологииФичиноособоследуетотметитьрольколлективноймонографии Р.

Клибански, Э. Панофски и Ф. Заксля «Saturn and Melancholy.Studies in the history of natural philosophy, religion and art» (ed. pr. 1964), вкоторой значительное место было уделено анализу медико-астрологическихвзглядов флорентийца62. По нашему мнению, данное исследованиесформировало новый тренд в современном гуманитарном дискурсе: интереск меланхолии как к состоянию, конститутивно связанному с определеннымтипом учёных занятий63.60См. обзор: Landauer C. Erwin Panofsky and the Renascence of the Renaissance //Renaissance Quarterly. 1994. Vol. 47.

№ 2. P. 255–281.61Zorach R. Love, Truth, Orthodoxy, Reticence; or, What Edgar Wind Didn’t See in Botticelli’sPrimavera // Critical Inquiry. 2007. Vol. 34. № 1. P. 190–224.62Klibansky R., Panofsky E., Saxl F. Saturn and Melancholy. Studies in the history of naturalphilosophy, religion and art.