Диссертация (Русские поэтические школы XVII века (жанровые формы и топика)), страница 6

133]И тако же некто премудр пишет,яко некоторым драгим бисером нижет [там же, с. 167].§ 2. 1. 2. Самосознание стихотворцаДля поэтических школ, в которых существовала традиция музыкальногобытования виршей, ожидаемым является зачин «воспоем». В начале такихпесенных текстов есть свидетельства об их боговдохновенности: авторыобращаются к Богу и святым с просьбой помочь правильно прославить ивоспеть:Излий уст реками воды Боготочны,Правлении руками чаши виноточны,Медвяноязычны даждь соты пресладкиИ Слову приличны твори пути гладки [Никон 2004, с. 842].Знаменательно, что иногда процесс складывания очередного псалмасравнивается с путешествием по морю (этот известный топос можносравнить с припиской Лаврентия к Повести временных лет):Управи, Царю, к нему словес океяном,Матфеем и Лукою, Марком, Иоанном,Евангелием Твоим живых вод струями,Иже источил еси своими устнами [там же, с.

840].29Топика Новоиерусалимской школы песнетворчества, примеры из которойприведены, использует традиционное понимание Евангелий (евангелистов)как четырех рек.Высказывания стихотворцев о своем труде в составе книжных,непесенных виршей не столь часты. По наблюдениям Матхаузеровой[Матхаузерова 1976, с.

195-199], авторы и переводчики этого временииспользовалидляхарактеристикикнижноготрудадваглаголаспротивоположным значением, «слагати» и «ткати». Понятия «плетения» и«складывания», по аналогии с Максимом Греком, наиболее характерны длясаморефлексии по поводу виршей ранних стихотворцев. Однако в понятия«заплетенности», «перевитости» в то время часто вкладывалось значениелукавого умысла, из-за чего виршеписцы чаще использовали «сложенно» какнейтральнуюхарактеристику,констатациюстихотворнойприродысочинения, а «плетение» в самоуничижительном контексте. Так, для одногоиз авторов приказной школы характерна самоирония:и не требе наше грубое и неполезное плетение,и да не въменится аки паучное прядение [Виршевая поэзия 1989, с. 121].Сравнение текста с паутиной выставляет автора в невыгодном свете.Можно сопоставить вышеприведенную цитату с обыгрыванием слова«паучина» (пустая болтовня) Иваном Хворостининым в виршах онесправедливо осудивших его людях:Словеса их верна, аки паучина,И злоба их — злая паучина [там же, с.

103].Особенно интересны моменты, в которых авторы виршей обращаются ксистеме образов, связанных с механизмом написания. Стихотворец АнтонийПодольский, описывая предсмертное состояние человека, говорит о том, какстрах умирающего и ужас самой ситуации переходит на него, пишущего:Еще же грознее и страшнее всего того сказати,трепещет бо и трясется грешная десница написати [там же, с.

42].30Однако он сопротивляется этому страху, дабы закончить свой труд ипринести пользу читателям: страх перед смертью, как известно, всредневековом понимании должен помогать человеку помнить о душе.Выговское послание неизвестного автора к Илии Семеновичу описываетпроцесс написания виршей как долг братской любви, который «грубымислоги» пытается отдать стихотворец:Оный долг намерени тщанно воздати,сладчайшыя любве свет просияти,Перстную в чернила трость омокаем [Понырко 1974, с. 285].Процесс написания виршей включен в образный ряд панегирическихстрок этого послания.Князь Иван Хворостинин, рассказывая в «Двоестрочном согласии» освоем несчастье, о пребывании в заточении, употребил примечательноесравнение, возрожденное поэзией XX века:И въместо чернил быша мне слезы [Виршевая поэзия 1989, с. 102].Здесь же стоит привести поэтичнейший фрагмент из послания ДмитриюПожарскому Семена Шаховского.

Он выполняет композиционную функциюперехода от хвалы к просьбе, однако изобилует «писательскими» образами,также впоследствии вернувшимися в русскую поэзию:И еще без лености хощу потружатися чернилом и перомИ убогою своею мыслию и недостаточным своим умом,Понеже мысль моя разгорается во мне, аки пламень в пещи [там же, с. 81].Поэзия в XVII в. — род интеллектуального досуга, так или иначевписанный в быт конкретной среды, подчиненный ему. Панегирикивлиятельным особам от эпохи приказных стихотворцев до СимеонаПолоцкого, ученая переписка с просвещенными друзьями, молитвы длясовместного келейного исполнения – все это особая форма общения.

Именнопоэтому в жанровом отношении эпоха говорит голосом стихотворногопослания, которое само по себе весьма неоднородно и сочетает дидактизм,похвалу, просьбу и мн. др. При наличии авторской точки зрения и некоторых31лирических пассажей, риторичность этих стихотворений трудно отрицать.Как представляется, первое собственно лирическое послание должно иметьусловного, художественного адресата – таковы вирши Стефана Яворского,обращенные к книгам (Стяжателя сих книг последнее книгам целование),однако стихотворение принадлежит уже к началу XVIII в. Стихотворство жераннего периода – своеобразный пир мудрецов, ученое собрание людей, нечуждых литературной игры, хотя и со своими бытовыми потребностями,отраженными в виршах.§ 2.

2. Поэтическая картина мира в творчествеавторов приказной школыПриказные авторы привнесли в русскую поэзию XVII века то, что частоприписывается в качестве новаторства Симеону Полоцкому: пониманиечеловеческого достоинства, вписанного в историко-литературный обликавтора. Поэзия приказной школы – сложный сплав разнородных формул; изпроизведений многих эпох и самой разной идейной направленности авторывыбирают самые яркие образы и, точно драгоценными камнями, украшают,«нижут» ими свои вирши.

Эта страсть к собирательству на протяжении всейистории изучения школы приносит исследователям немало забот: зачастуюкрайне сложно ответить, имеем ли мы дело с редакцией известногоисточника или самостоятельным произведением, насыщенным цитатами изэтого источника; за недостатком материала также бывает трудно понять,стоит ли говорить в конкретном случае об авторской формуле или же об«общем месте» приказной поэзии. Желание собрать с своих виршах самоеважное, прекрасное и подходящее к случаю, а также поиграть состихотворной формой, облачив в нее бытовые фразы или философскиесентенции, обусловлено в авторах приказных виршей сознанием своейпричастности к особому кругу мудрецов. Без этого ощущения культурного32превосходства говорить о поэтических школах XVII в.

было бызатруднительно.§ 2. 2. 1. Категория мудрости и остроумияДля дьяков и подьячих, для представителей черного и белогодуховенства, служителей Московского Печатного двора, относящихся кприказнойшколе,стихотворствоявляетсярегулярнымумственнымупражнением, а навык сочинения виршей – показателем учености. Отсюдавытекают их основные приемы: эмблематические толкования имен,акростихи и иного рода шифры, параллелизм и образное уподобление(метафора, сравнение), барочный принцип остроумия, многочисленныецитаты3 и косвенные отсылки к авторитетным текстам. Описывая приказнуюшколу, А. М.

Панченко в первую очередь исходит из того, что междуавторами устанавливаются «регулярные творческие и личные контакты»[Стихотворная культура 1973, с. 39], поэтому стихотворное послание(которое может включать в себя и элементы панегирика, поучения,обличения, проповеди) наряду со стихотворным предисловием становитсяосновным жанром в рамках школы.Понимание того, что наукам можно научиться, но не мудрости, несвойственно приказным поэтам: на деле они отождествляют ученость,владение кругом авторитетных цитат, с мудростью. «Любомудрием жесвоим всех удивляеши, // И Божественное писание аки бисер собираеши. //Юза воистинну сребрена и злата на выи человеку — многое учение»[Виршевая поэзия 1989, с.

186] – пишет справщик Савватий, сравниваяначитанность, знание библейских цитат с драгоценным украшением. Наэтом фоне особый интерес вызывает регулярное использование формулы «вфилософских училищах не бывах, риторских астрономов не читах»,возводимуюкстарцуФилофеюивпоследствиишироко3В поэзии XVII в. в качестве цитат (фраз, осознаваемымх авторами стихов как вставки чужого текста)регулярно приподносится приблизительный пересказ источников, оформленный в строку в соответствии споэтическими законами текста.33распространившуюся – которая содержательно противоречит установкеприказных на демонстрацию своей образованности4, и это противоречиепрекрасно характеризует способ построения текстов приказных.

Длясравнения можно привести один из многочисленных подобных примеров,фрагмент послания Петра Самсонова с панегириком адресату:Философския ж премудрости разумом добре навык еси.Его же премудрости мнози, желающи, напаяются,Доброте же разума его преудивляются [Виршевая поэзия 1989, с. 249].Декларируемые в древнерусской литературе начала XVII века простотаи призыв к отказу от излишнего мудрования легко соотносятся с событиямиСмутного времени и религиозными потрясениями эпохи. А приказнаяпоэзия, впитавшая в себясоответствующие топосы, сопрягает их страдиционными представлениями об учености.

Таким образом, формулыприказных авторов принадлежат разным историческим моментам, а самапоэзия при содержательном противоречии отдельных строк призванаобъединить в себе мудрость поколений.Ключевым определением для характеристики премудрости и мастерствакнижника становится остроумие, которое также часто упоминается вхвалебныхвиршах.Встремленииосвоитьсразунескольковековевропейской культуры [Архангельская 1998, с. 3] позднее русскоеСредневековье порождает немало подобных текстовых противоречий.Однако это не мешает гармоничности общей образной системы, посколькуона не строится на символическом осознании того или иного предмета,гораздо важнее сумма контекстов [Пастуро 2013, с. 86-87].§ 2. 2. 2.