Диссертация (Онирический мотив - структура и особенности функционирования (Огненный Ангел В.Я. Брюсова)), страница 27

«По мифологическим представления, – пишетН.А. Нагорная, – сновидения насылаются луной <…>» [Нагорная:29].Рупрехту же вся жизнь после встречи с Ренатой начинает казатьсябесконечным сном. Ночной хронос романа отмечает и С.П.Ильев: « <…> всфере небытия события (шабаш и все пограничные ситуации ясновидения,безумия, сновидений, галлюцинаций, бреда и т.д.) обычно приурочены не кдневному, а к ночному времени <…>» [Ильев:70]. Исследователь говорит о«безвременном мировом начале, скрытом в ночной сфере» [Ильев:70].Несколько раз указано, в какой отрезок ночи происходит действие.

Решивуправлять духами, Рупрехт и Рената выбирают время полночи для того,чтобыихвызвать.Полночьиполдень,согласнофольклорнымпредставлениям, время перехода, когда «этот» свет ближе всего к «тому»свету. Демоны лгут Ренате, что граф Генрих, выйдя из дома в полночь, придетНекоторые сцены разворачиваются днем.

Около полудня Рената и Рупрехтпосещают геердскую ворожею. Одержание в монастыре происходит днем. Вызов на дуэльи сама дуэль Рупрехта с графом Генрихом, также имеющие онирическую составляющую,происходят днем.166123к ней. «Полночь, наверное, уже давно миновала, когда я внезапно проснулся,разбуженный чем-то для меня неожиданным», – вспоминает Рупрехтобстоятельства своей первой встречи с Ренатой. – В моей комнате былодостаточно светло от синевато-серебряного света луны, и кругом стоялатакая тишина, словно вся земля и самые небеса умерли. Но затем, в этомбезмолвии, различил я в соседней комнате, за дощатой перегородкой,женский шёпот и слабые вскрики» [Брюсов:46].«Безмолвие» – еще одна важная характеристика онирического топоса.Из приведенного примера видно, что эта характеристика относится именно ктопосу, а не атрибут актанта.

Рупрехт просыпается от абсолютной, неживойтишины, возникшей в его комнате. Эта тишина связана с мертвенностью, таккак приближение к тем сверхъестественным силам, которые действуют нажизнь героев, это приближение к смерти и потустороннему миру. Вбезмолвие, герои погружаются в Дюссельдорфе, во время двух разговоров состучащими демонами.

Эта странная тишина поглощает многие и многиевечера Рупрехта и Ренаты, возникает перед явлением призрака ЕленыПрекрасной, когда «понемногу в жуткости <…> мрака и в волнении ожиданиястали стихать ещё раздававшиеся порой шёпоты и шелесты платьев, и всёобщество, как бы в чёрную глубину, опустилось в молчание»[Брюсов:292]. Перечень примеров можно продолжать, так как «безмолвие» –одна из самых частотных характеристик онирического топоса.Интересно, что эта характеристика может сочетаться с такой, казалосьбы, противоположной характеристикой, как «шум».

В мертвой тишинераздается «странный и совершенно единственный трещащий стук»[Брюсов:86], которым демоны обнаруживают свое присутствие. Во времявызывания духов «смутный гул» наполняет комнату, «словно бы по листьямвысоких деревьев приближается <…> ветер или дождь»167 [Брюсов:144].Это соответствует данным, полученным после анализа языкового уровняромана. Ср. с тематической группой сравнений «стихия».167124Рупрехт слышит удар, «столь оглушительный, словно весь <…> домраспадался» [Брюсов:144]. Герои оказываются «в совершенном мраке» ивокруг них поднимается, «если то не было обманом чувств, дикий вой, игоготание,исвист»[Брюсов:145].Шабашпроходиттожесреди«несмолкаемого говора, хохота, свиста и гоготания» [Брюсов:116]. Во времяразговора архиепископа с Ренатой, «раздаются такие потрясающие удары<…>, словно бы все стены храма расседались и рушились или словно быпушки своими ядрами и стенобитные орудия своими таранами громилинас со всех сторон.

В гуле и грохоте ударов, быстро следовавших один задругим, минуту ничего нельзя было слышать, и все присутствующие палиниц вокруг Архиепископа, простирая к нему руки, как к единственномучеловеку, способному спасти их» [Брюсов:331]. И тишина, и шумописываются как явления необычайной концентрации. Шум стоит такой,«словно все стены храма <…> рушились» [Брюсов:331], тишина – «словновся земля и самые небеса умерли» [Брюсов:46]. И эта тишина, и этот шумнеестественны, так как само ониририческое пространство в «Огненномангеле» – это пространство подчеркнуто неестественное, анормальное. Длявыявления его противоестественной сущности используются характеристики,составляющие антонимические пары. Актанты онирического мотива имеюттакие атрибуты, как «статуарность» / «неестественная гибкость», «омертвение» / «оживление».

Онирическое пространство имеет одновременнотакие характеристики, как «холод» и «жар, духота». Темнота «веет» наРенату, « словно холодная трамонтана Пиренейских гор, и она всядрожит, как от зимней стужи» [Брюсов:49]. В доме геердской ворожеи«окна были завешаны тёмно-красными тканями, и душно пахло сушёнымитравами» [Брюсов:64].

И хотя на дворе очень жарко, в очаге горит огонь. Этотже скрытый жар, пьянящий запах курений наполняет комнату во времямагического опыта, когда в лицо Рупрехту повеял «как бы некоторыйхолодныйветер,всколебавший<…>волосы»[Брюсов:142].«Статуарность» сменяется «неестественной гибкостью» и наоборот. Во время125магического опыта Рената «почти падает от изнеможения» [Брюсов:142], новдруг «с силой необыкновенной» [Брюсов:145] кидается к лампадам иразбивает их. Оказавшись во власти демона, Рената бьется в конвульсиях, апосле «первые дни, больная <…> лежит в постели неподвижно, обратив лицок подушке, не произнося ни слова, не шевеля ни одним мускулом, неоткрывая глаз» [Брюсов:147]. Потом она становится похожа на «деревянноеизваяние какого-нибудь Донателло» [Брюсов:147].

Геердская ворожея«цепкими пальцами, словно железным крючком» [Брюсов:65], хватает курткуРупрехта, вопит и трясется «в неистовстве» [Брюсов:66]. Рената же послепосещения ворожеи напоминает автомат Альберта Великого [Брюсов:66].Рупрехт наблюдает первое одержание Ренаты, «словно обращённый, вместес женою Лота, в некий столп, не двигаясь с места<…>» [Брюсов:48]. Врастерянности он не знает, что делать, так как хотя и понимает, чтоприсутствует при одержании, не знает, как оказать помощь. «Никогда до тогодня не видел <…> таких содроганий и не подозревал, что человеческое теломожет изгибаться так невероятно» [Брюсов:48], – вспоминает Рупрехт. Нашабаше участники хоровода в одном кругу«яростно подпрыгивают»[Брюсов:115], другой круг «исступленно вращается слева направо»[Брюсов:115].

Во время одержаний герои теряют власть над собой и бьются впугающих конвульсиях, во время трансоподобных состояний они остаютсябезмолвными и неподвижными и кажутся со стороны«недвижнымсозданием, искусной рукой вырезанным из окрашенного дерева»[Брюсов:69]. Лихорадочное оживление, которое овладевает Ренатой, когда онанадеется узнать что-то от геердской ворожеи или стучащих демонов,неизменно сменяется безумным отчаянием, сама героиня становится похожана мертвую.Пребывая в онирическом пространстве, герои оказываются в особомэмоциональном состоянии, которое обычно сравнивается с опьянением(например, в сцене одержания в монастыре, в сцене вызова духов, на126шабаше).

Они не могут контролировать свои действия, так как не являютсяих субъектами. Не владеют собой. Их эмоциональное состояние описываетсятак: «Но она <Рената> не в силах была отвечать мне, то рыдая, то смеясь, итолько указывала дрожащею рукою туда, где для моих глаз не было ничего,кроме лунного луча <…>» [Брюсов:47] (первая встреча Рупрехта и Ренаты);«При этом ноздри горбатого носа старухи раздувались, вдыхая запах, и онатряслась всем телом или от радости, или от страха» [Брюсов:65](посещение Геердской ворожеи); «<…> сначала одна сестра, потом другая, схохотом и рыданием, поверглись на пол, так как ими овладелисторожившие тут духи <…>» [Брюсов:333] (одержание в монастыре святогоУльфа).Этоонирическоепространство,восновекотороголежитпотусторонний компонент, почти всегда вызывает ужас и страх героев.

«Втакой же неприветливой комнате, как моя, и тоже озарённой достаточно ясномесячным сиянием, стояла, в потрясающем страхе, распластанная у стены,женщина, полураздетая, с распущенными волосами» [Брюсов:47], –описывает Ренату Рупрехт.