1293-1 (Против религии и атеизма (в связи с философией Фейербаха)), страница 7

Если нечто перевернуть "с головы на ноги", то от этого разница между "головой" и "ногами", т.е. верхом и низом не исчезнет. Если противоречие между богом и человеком перевернуть, то от этого оно не станет менее "противоречивым". Как только мы возвращаем человеку его самого (о чем так старался Фейербах), опускаем с небес на землю и вместо фантастических ценностей обращаем его к ценностям реальной жизни и тем самым КАК БУДТО ЛИКВИДИРУЕМ ВСЕ ВНУТРЕННИЕ ЕГО ПРОТИВОРЕЧИЯ, ликвидируем как будто саму почву, на которой они вырастали, эти противоречия, тем не менее, являются вновь - это противоречие между человеком и человечеством, внешним миром вообще, между поколениями, между настоящим, прошлым и будущим, и т.д. и т.п. - это все частные формы того же противоречия, что и было раньше между конечным, случайным и бесконечным, абсолютным, выражаясь иначе, между телом и душой, богом и человеком. Если же мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО уничтожим это противоречие, т.е. станем утверждать, что между телом и душой НЕТ никакого противоречия, потому что есть ТОЛЬКО тело и нет никакой души, как чего-то принципиально отличного от тела; что НЕТ ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах, т.е. разум есть нечто конечное и наполняется извне конечным материалом и потому не может быть никакого противоречия между конечным и бесконечным; что НЕТ, далее, никакого противоречия между общим и частным, ибо реально только частное, общее же есть лишь сумма или функция частного, т.е. нечто производное от частного; что вообще НЕТ противоречия между бытием и сознанием, - если мы станем все это утверждать, то тогда указанное выше достояние, которое пытается спасти и удержать Фейербах, рушится до основания. В самом деле, если ВСЕ материально, то тогда НЕТ никакой любви, даже половой, есть лишь похоть, половой инстинкт; нет никакой морали и нравственности, есть только материальные интересы и т.д. и т.п., словом, все "бесконечные", "вечные" ценности, в чем бы они не состояли, есть тлен и прах.

Если сюда еще привносится идея беззаветного служения какому ни будь "светлому будущему", если предъявляется требование принести себя в жертву этому самому будущему, то тогда дело уже совсем становится дрянь, ибо как раз здесь то и выясняется, что материалистические идеалы точно так же крадут у человека его настоящую, его собственную жизнь, как это прежде делала религия. То есть материалистическое учение оказывается В ТОЧНО ТАКОМ ЖЕ отношении к действительности, в каком прежде была теология. Причем, если религия в обмен на жертву, обещает, по крайней мере, воздаяние на том свете, то материалисты ничего не обещают. Идею бескорыстного служения они каким-то образом выводят из сугубо корыстных (материальных) интересов; во имя химеры будущего, не имеющей никакого отношения к моей сиюминутной жизни (если понимать ее сугубо материалистически), они отнимают не только потустороннюю жизнь, но и ЭТУ жизнь. - Что это? Что заставляет материалистов, сокрушив абсолютное, немедленно, тут же обосновывать на свой лад "свое", "доморощенное" абсолютное, обосновывать во что бы то ни стало, даже если приходится при этом руководствоваться логикой "через пень - в колоду"? - Их собственная религиозность! Но религиозность, опять таки, "не лишенная противоречий", т.е. религиозность шиворот-навыворот. - Этого элемента, однако, нет у Фейербаха, до этого он не дошел, так и застряв где-то на полпути к материализму. Честь довести материализм до этой точки абсурда принадлежит марксизму.

"Человек, который в фантастической действительности неба искал некое сверхчеловеческое существо, а нашел лишь отражение себя самого, не пожелает находить только видимость самого себя, только не-человека - там, где он ищет и должен искать свою истинную действительность". (Маркс и Энгельс. Избр. соч. в 9 тт. т1. стр1)

Итак, Маркс обращает человека к его действительной жизни и вот обнаруживается, что действительная жизнь человека НЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНА! Это только ВИДИМОСТЬ жизни, "ПРЕВРАТНЫЙ мир", "выражение действительного убожества", "ЮДОЛЬ ПЛАЧА" (1,2). Переход на религиозную терминологию в последней фразе отнюдь не риторика или не СЛУЧАЙНАЯ риторика. Она сразу же наталкивает на мысль, что марксизм находится к реальной жизни в точно таком же ОТРИЦАТЕЛЬНОМ отношении, в каком находится к ней религиозное сознание.

...Понятно, что все недовольны тем или этим, т.е. все оценивают критически, отрицают те или иные стороны своей частной или общественной жизни. Но даже если это отрицание заходит достаточно далеко, - как в таком случае действует "нормальный" человек и, тем более, убежденный прагматик и позитивист? В отличие от Маркса для него в этом "недействительном" (т.е. не удовлетворяющем его) мире всегда есть нечто, безусловно действительное, несомненно реальное - это ОН САМ, точнее, его материальные нужды и интересы. И он действует в строгом соответствии с этими своими нуждами и интересами В ОБЩИХ РАМКАХ существующих объективно условий и обстоятельств. Разумеется, ему не безразличны и эти ОБЩИЕ рамки, в которых ему приходится существовать, однако, пока они существуют лишь как нечто ТОЛЬКО мыслимое, умозрительное, они для него остаются чем-то заведомо сомнительным, НЕСУЩЕСТВЕННЫМ. По настоящему серьезно он начинает ими интересоваться лишь в том случае, когда его частные интересы наталкиваются на эти рамки как на преграду. Но и в этом случае ему не приходит в голову ломать, взрывать их ВООБЩЕ, он ограничивается тем, что видоизменяет, РЕФОРМИРУЕТ их лишь в той их ЧАСТИ, которая касается непосредственно его интересов. Поэтому все его существование - это процесс роста, пусть со своими "маленькими" победами и поражениями, но зато без перманентных глобальных потрясений, т.е. это эволюционный, а не революционный процесс. Он не сделает ни шагу вперед в сторону более широких задач и замыслов без "достаточных на то оснований". Если он и позволит себе некоторый полет мысли, то лишь в том случае, если сама действительность даст ему хорошего пинка под зад - тем ощутимее его связь с действительностью, тем надежнее, весомее и достовернее эти замыслы, коль скоро они "внушены" самой действительностью указанным образом. Он может не всегда на коне, но всегда твердо стоит на земле. Он может ошибиться по крупному, но никогда не упустит малого. Ему не по плечу великое, но именно поэтому он никогда не допустит катастрофических ошибок. Он не построит рая земного, но зато всегда будет в достатке.

В отличие от этого, для марксизма нет ничего презреннее сферы частного, этой философии "малых дел", хотя бы шла речь о частных интересах пролетариата. Марксистское отрицание действительности совсем иного рода - это не отрицание "того или этого", "в том или ином отношении", это отрицание принципиальное, абсолютное, ТРАНСЦЕНДЕНТНОЕ. - В этом именно его сходство с религиозным восприятием мира. Еще одна великолепная фраза окончательно выясняет ПОТУСТОРОННИЙ характер марксистской критики действительности. История человечества, по Марксу, это "ВСЕМИРНО-ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗАБЛУЖДЕНИЕ".(4) То есть, вопреки Гегелю, истина не действительна, действительность не истинна.

Но, спрашивается, если ВСЯ действительность ПО ТУ СТОРОНУ, то что же ПО ЭТУ, т.е. ЧТО, собственно говоря, истинно? По эту сторону - САМА марксистская мысль, марксистская философия. Никакого почтения к факту, к много тысячелетней истории. Однажды Маркс прозрел и увидел, что ВСЕ ПЛОХО. Мир насквозь порочен. Осталось отряхнуть прах его с ног и перед нами древний христианин во всей чистоте, фанатизме и исступленности своей веры. Однако если христианин так или иначе удалялся от мира, хотя бы мысленно отстранялся от него, то Маркс наоборот, врывается, вламывается в реальную жизнь:

"ВОЙНА немецким порядкам! Непременно война!..." (Маркс говорит здесь о немецких порядках, но всякий, знакомый с марксизмом, должен признать, что и к МИРОВОМУ порядку его отношение не лучше.) "...Эти порядки находятся... ниже всякой критики, но они остаются объектом критики, подобно тому, как преступник... остается объектом палача. В борьбе с ними критика является не страстью разума, - она разум страсти. Она - не атомический нож, она - оружие. Ее объект есть ее враг, которого она хочет не опровергнуть, а уничтожить..." и т.д. и т.п. (3)

Таким образом, война с порядками становится столь же абсолютной, тотальной, "потусторонней", как и первоначальная их оценка; т.е. это борьба не за улучшение существующих порядков, а борьба с целью их безусловного УНИЧТОЖЕНИЯ. Но опять таки, спрашивается, если мировой порядок по ту сторону, то откуда ждать благой вести и спасения? Или, говоря словами Маркса:

"В чем же... заключается положительная возможность... эмансипации? ОТВЕТ: в образовании класса, скованного радикальными цепями, такого класса гражданского общества, который не есть класс гражданского общества; такого сословия, которое являет собой разложение всех сословий... такой сферы, которая представляет собой ПОЛНУЮ УТРАТУ человека и, следовательно, может возродить себя лишь путем ПОЛНОГО ВОЗРОЖДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА. Этот результат разложения общества... есть ПРОЛЕТАРИАТ." (13)

Марксов пролетариат - это не просто "униженные и оскорбленные", это воплощение БЕСПРАВИЯ ВООБЩЕ, ПОЛНОЙ УТРАТЫ человека и т.п., т.е. это продукт абсолютного общественного разложения и отрицания. Даже цепи, которыми пролетариат скован, не простые, железные или какие-то еще, но РАДИКАЛЬНЫЕ, т.е. абсолютные цепи. И мы, таким образом, обнаруживаем, что марксов пролетариат есть опять таки нечто потустороннее, не то ангел, не то дьявол во плоти, во всяком случае нечто мало похожее на действительный пролетариат.

Даже самые "униженные и оскорбленные" имеют какую-то ПОЛОЖИТЕЛЬНУЮ связь с обществом. Даже заключенный в тюрьме получает от общества свою порцию хлеба и баланды; даже раб в Древнем Риме мог стать господином, а то и императором. С капитализмом дело обстоит еще "хуже" (для марксовой теории). Если капитализм есть тотальное господство частной собственности, то задача пролетариата, если только он действительно борется за свои МАТЕРИАЛЬНЫЕ интересы, состоит не в том, чтоб уничтожить этот принцип, а в том, чтоб РАСПРОСТРАНИТЬ его на себя, т.е. СТАТЬ "тоже" собственником. То есть он борется не с буржуазным обществом, а за то, чтобы стать полноправным членом этого общества; не за ниспровержение частнособственнических отношений, а за то, чтоб эти отношения обрели действительно тотальный характер. Именно этим путем он не только обеспечит свое материальное существование, но может даже достичь материального БЛАГОПОЛУЧИЯ. Таким образом "положительная возможность эмансипации" содержится в самой сущности капитализма и потому может быть реализована весьма прозаическими средствами, безо всяких широкомасштабных военных действий.

Но в том то и дело, что Маркс абстрагируется от этой положительной связи пролетариата с капиталистическим обществом. Он мыслит пролетариат как чисто негативную противоположность капитала. Но и этого мало: даже абстрактное понятие противоположности (у Гегеля, например) заключает в себе абстрактную возможность своей противоположности, т.е. ту самую ПОЛОЖИТЕЛЬНУЮ связь между противоположностями, о которой идет речь. Маркс абстрагируется даже от этой абстрактной связи и возможности. Таким образом, его пролетариат не имеет никакого отношения ни к какому пролетарию, ни к реальному классу пролетариата, это некая абстракция, причем даже и не действительности, но абстракция абстракции, некая СВЕРХ абстракция, ТРАНСЦЕНДЕНТНАЯ абстракция. Короче говоря, это ЧИСТАЯ МЫСЛЬ, которая не содержит в себе ничего, кроме собственного РАДИКАЛИЗМА, т.е. этой способности мышления абстрагироваться от всех измерений и свести многомерную действительность к "безмерной" математической точке.

Далее, в полном противоречии со всеми разговорами о приоритете частного и материального над общим и идеальным, практики над теорией и т.п., но зато в полном соответствии со своими ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ понятиями, как мы их только что выяснили, Маркс требует от пролетариата не борьбы за свои РЕАЛЬНЫЕ права, а самоотверженного служения "общему делу" - "полному возрождению человека". Это значит, что частные интересы пролетария должны быть принесены в жертву классовым интересам, экономические интересы класса - его политическим интересам, национальные интересы пролетариата - его интернациональным интересам, эти последние - интересам "всего прогрессивного человечества" и т.д. В этой иерархии ценностей, впрочем, мы уже не находим ничего нового, сверх первоначального господства абстракции над действительностью, идеи над жизнью. Перед нами не мышление человека, который действует в реальном мире, а мышление идеалиста, который МЫСЛЕННО ниспровергает старый и продуцирует из глубин своего разума новый мир. Проще говоря, это мышление христианина, который отвергает этот мир и мечтает о мире потустороннем.

Однако если христианин, опять таки, хорошо видел в каком "антагонистическом" противоречии его мечты о рае находятся с реальной жизнью и потому, дабы как-то разрядить это противоречие, помещал рай подальше, на небеса, то Маркс перемещает рай (т.е. коммунизм) с небес на землю. Этим противоречие не устраняется, наоборот, оно становится ВОПИЮЩИМ. Отказавшись от рая на небе, он строит рай на земле и ради этой цели весь мир готов поджечь со всех четырех концов, т.е. превратить земную жизнь в ад. Казалось бы, здесь то и должна коса найти на камень, здесь-то марксист должен наконец прозреть, должен лбом своим прочувствовать что такое В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ его идеи. Но в том-то и прелесть марксистского мышления: как в самом начале оно в действительности видело нечто только лишь недействительное, так и сейчас и с той же легкостью оно в недействительном видит нечто истинно действительное. Все это оттого, что как в начале, так и в конце, вся действительность для него заключена в НЕМ САМОМ. Собственный дух марксиста есть альфа и омега, начало и конец всего. Как пропойца, опрокинув стаканчик, отнюдь не избавляется от превратностей и противоречий своей жизни, но начинает видеть их в радужном, приятном для себя свете, так и марксист бесконечное противоречие между своими идеями и жизнью истолковывает, не мудрствуя лукаво, В СВОЮ пользу, т.е. в смысле бесконечного ТОРЖЕСТВА своих идей над жизнью. При этом ему и "опрокидывать" ничего не надо: марксизм сам по себе есть опиум, позволяющий человеку легко отделаться от бога и черта, САМОМУ стать и богом и чертом, т.е. сверхчеловеком, правда, только лишь в своих глазах, и уж во всяком случае, не в действительности. Марксизм, таким образом, не свободен от идеализма; марксизм И ЕСТЬ идеализм, только ПЬЯНЫЙ.

"Критика религии, - говорит Маркс, - завершается... категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощенным... презренным существом..." (8)

ВСЕ отношения... Это "ВСЕ" - скользкое, двусмысленное словечко. На нем-то и соскальзывает Маркс в свой пьяный идеализм. Существует по крайне мере одно отношение, точнее, обстоятельство, которое не может быть ниспровергнуто никакими революциями - то что, человек существо МАТЕРИАЛЬНОЕ. Именно материальность человека делает его существом ограниченным, уязвимым, подверженным всем противоречиям и скорбям мира сего. Больше того, именно она является КОНЕЧНОЙ причиной и источником всех скорбей и противоречий так же и в общественных масштабах. ЭТОГО обстоятельства неспособна преодолеть НИКАКАЯ революция, и поэтому революция вообще вовсе не есть зарождение нового на развалинах старого, она есть воспроизведение старого содержания в новых формах, причем еще неизвестно что над чем одерживает верх: новое над старым, или наоборот. Революция же в смысле Маркса, как некое радикальное преодоление всех противоречий, как "полное возрождение человека", т.е. как радикальное его освобождение от беремени материальности попросту невозможна. Утверждать обратное - и есть пьяный идеализм.

Итак, марксист - это материалист, превращающий материю в фетиш, т.е. в нечто ВНЕШНЕЕ, и ИМЕННО ПОЭТОМУ не сознающий СВОЕЙ собственной органической, "сокровенной" ограниченности и материальности; ЭТИМ способом ОСВОБОЖДАЮЩИЙСЯ от своей материальности, СПАСАЮЩИЙ себя, подобно тому, как верующий СПАСАЕТ себя верой в бога. Что бы он (материалист) не говорил о "диалектике познания", относительности абсолютного и т.п., абсолютная истина всегда у него в кармане; он сам есть воплощение абсолютной истины. Он ниспровергает бога на небесах, дабы самому стать богом на земле. Материальный мир утрачивает в его глазах материальную незыблемость, свою "материальность". До Маркса мир был лишь заблуждением, ошибкой, и марксистам суждено привести его из небытия в бытие, СОТВОРИТЬ его. Подобно тому, как язычник откупался какой ни будь кровавой жертвой от своего божества, дабы потом развязать себе руки в своих частных, не слишком богоугодных делах, так и марксист сначала приносит теоретическое жертвоприношение, объявляя бытие первичным и т.п., чтобы затем на практике взять свое и заявить свои суверенное право на это бытие, стать творцом, господином бытия.

Игнорируя материальность мира, марксист абсолютизирует СЕБЯ, причем опять таки во всей своей сермяжной материальности и ограниченности. Подобно тому, как религиозный человек верит в бога, марксист верит В СЕБЯ как в бога и дабы скрыть от разума эту вопиющую нелепость, марксист должен подавить разум; т.е. эта вера в себя должна быть настолько же слепой, фанатичной, насколько человек меньше бога. Глухота и слепота ко всему духовному И ЕСТЬ высшая духовная ценность в глазах марксиста, именно она спасает его от противоречий собственной теории и наполняет его поистине бренный дух бесконечной силой, правда, СЛЕПОЙ силой, но зато тем более "убойной". Но в то же время эта слепота - нечто поистине духовное; идея самоотрицания мышления, составляющая суть материализма, в марксизме сама по себе становится положительным достоянием мышления, способом его самоутверждения, порождает фанатичную веру в себя.