Диссертация (Правовое положение евреев в Российской империи в конце XVIII - начале XIX вв), страница 7

Итогом работы первого комитета стало Положение об устройстве евреев, получившее 9 декабря 1804 года Высочайшее утверждение (далее – Положение 1804 года)¹⁷⁵. Несмотря на то, что Положение позиционировалось законодателем как акт, призванный подытожить все предшествующее законодательство о евреях, многие ключевые нормы, определяющие их правовое положение и продолжавшие действовать с принятием Положения, в самом тексте документа упоминаются только косвенно, вероятно, с подразумеваемой ссылкой на указы XVIII века, которые, таким образом, продолжали действовать. В частности, нормы Положения не содержали прямого запрета на проживание евреев за пределами сложившейся черты оседлости, хотя этот запрет с очевидностью вытекал из содержания отдельных статей Положения, в тексте которого неоднократно упоминались «губернии, где евреям постоянное пребывание иметь дозволено» (ст. 9), «где им жить дозволено» (ст. 20), хотя и без перечисления таких губерний. Кроме того, многие устанавливаемые Положением права имели территориальное ограничение. Так, приобретать земли евреям-земледельцам было дозволено в губерниях Виленской, Гродненской, Витебской, Могилевской, Черниговской, Полтавской, Киевской, Минской, Волынской, Подольской, Екатеринославской, Херсонской, Таврической, Астраханской и Кавказской (ст. 13). Интересно, что две последние губернии, согласно предшествовавшему законодательству, не входили в черту оседлости; при этом Положение 1804 года не упоминало о праве проживания там евреев, не являющихся владельцами земли. Ремесленникам предоставлялось право ходатайствовать о переселении из местностей, присоединенных от Польши, в губернии Екатеринославскую, Херсонскую, Таврическую, Астраханскую и Казанскую. Временное пребывание во внутренних губерниях было разрешено только купцам и мещанам «по делам их коммерческим, для усовершения в художествах или для показания особливого искусства». Таким образом, черта оседлости, установленная в 1791 году, продолжала существовать.

Впоследствии на протяжении рассматриваемого периода ее границы несколько изменились. В 1812 году к территориям, на которых было дозволено проживать евреям, была отнесена Бессарабия, присоединенная к России по Бухарестскому мирному договору. Евреи составляли в то время около 4% населения Бессарабии¹⁷⁶. По уставу об образовании Бессарабской области, проживавшие там евреи получили особый правовой статус, который, однако, был во многом схож со статусом евреев в Западном крае: они были разделены на классы купцов, мещан и земледельцев, для заведения фабрик и обработки земли им было разрешено приобретать у казны пустопорожние земли; кроме того, им запрещалось поступление на государственную службу, приобретать населенные имения, осуществлять винную торговлю¹⁷⁷.

В 1824 году оршанский мещанин Ессель Резаков пожелал приписаться к мещанству города Георгиевска, чем обратил внимание правительства на вопрос жительства евреев в Кавказской и Астраханской губерниях. За более чем 20 лет, прошедших со времени принятия Положения 1804 года, в этой местности не поселилось ни одного еврейского семейства. В ходе рассмотрения этого вопроса Комитет министров пришел к выводу, что такое положение вещей целесообразно сохранить и в дальнейшем, поскольку через эти губернии осуществляется торговля с азиатскими народами, к которой евреи, считавшиеся склонными к нарушению таможенных правил, не должны быть допущены. Вследствие этого, указом от 30 июня 1825 года Есселю Резакову в его прошении было отказано, а Кавказская и Астраханская губернии были впредь исключены из черты оседлости¹⁷⁸.

Факт, что в тексте Положения 1804 года о запрете проживания во внутренних губерниях упоминается почти мимоходом, свидетельствует о том, что это ограничение прав евреев считалось естественным, безусловным и даже не требующим дополнительного подтверждения. Действительно, если вопросы о взыскании с евреев двойной подати, о выселении их из сельской местности или о запрете для них участия в винных откупах были предметом дискуссии, и государство, по крайней мере, осознавало, в чем состоят причины этих ограничений, то запрет селиться во внутренних губерниях казался само собой разумеющимся. Идея о том, что при известных условиях можно позволить евреям «повсеместное в России обитание», впервые была высказана министром коммерции Н.П. Румянцевым в 1802 году¹⁷⁹ и не нашла никакой поддержки в правительственных кругах.

Сведения о жительстве евреев во внутренних российских губерниях, обычно в городах, расположенных недалеко от черты оседлости, периодически встречаются с начала XIX века, однако такое переселение было редким явлением, которое охватило далеко не все слои еврейской диаспоры. В 1803 году смоленский военный губернатор сообщал, что «назад тому около десяти лет евреи, приходя из Белоруссии в Смоленск, начали торговать в городе Смоленске и жить по городам здешней губернии с семействами в постоялых и питейных домах, равно и при мельницах» ¹⁸⁰. Губернское правление, ссылаясь на указ от 23 декабря 1791 года, в 1792 году выслало евреев из города, но через некоторое время они возвратились. В частности, в рапорте Смоленской городской думы губернатору П.Н. Каверину от 24 марта 1814 года утверждается следующее: «Но, напротив, евреи во многолюдстве приезжают в здешний город <…>, некоторые из них водворяются и живут здесь производить ремесла [так в источнике – Е.А.], и занимаются промыслами, в совершенный подрыв здешним коренным…» ¹⁸¹.

К 1822 году относятся и первые сведения о жительстве евреев в городе Великие Луки Новгородской губернии; Великолуцкий уезд граничил с Невельским и Велижским уездами Витебской губении, входившими в границы черты оседлости. Сообщалось, что «у вдовы Дахловской живет еврей Соломон, к которому с разных мест съезжаются евреи и производят торг, заводят еврейские школы и даже имеют по их званию каких-то резничьих <…>. Дума делает постановление выслать евреев, о чем просит городничего» ¹⁸². В этом сообщении обращает на себя внимание тот факт, что речь явно идет не о разовых кратковременных посещениях города евреями, что само по себе все равно было бы незаконно, а именно о постоянном проживании там достаточно большой группы евреев: на это указывает и организация «школ» (можно предположить, что под этим термином понималась не только собственно школа – хедер или иешива, но и синагога, поскольку на идише синагогу называли «шуле», от нем. Schule – «школа» ¹⁸³), и присутствие «резничьих», т.е. мясников-шохетов, забивавших скот в соответствии с правилами кашрута.

В 1803 году министр внутренних дел подал в Сенат рапорт о высылке евреев из Харькова, уточнив, что Малороссийская губерния не входит в черту оседлости¹⁸⁴. Речь в этом рапорте шла о запрете различным категориям подданных, не относящихся к харьковскому городскому обществу (кроме евреев, упоминались немцы, крестьяне и войсковые обыватели), осуществлять торговлю в городе.

Даже из перечисленных сведений очевидно, что единственной группой евреев, действительно испытывавшей неудобства в связи с запретом доступа во внутренние губернии, были немногочисленные купцы, стремившиеся к доступу на более широкий рынок. Только с их стороны нередко встречались попытки обойти этот запрет, причем особенно интересно то, что они старались подвести под эти попытки юридическое обоснование. Вместе с тем, поселение в городе даже небольшой группы купцов неизбежно влекло за собой появление целой общины, состоявшей из членов их семей, обслуги, синагогальных служителей и т.п., что в конце концов приводило к полноценной еврейской колонизации этого места.

1. Право евреев на временный въезд во внутренние губернии после установления черты оседлости.

Как было подробно рассмотрено выше, указом от 23 декабря 1791 года был окончательно установлен однозначный запрет для евреев приписываться к городским обществам во внутренних губерниях Российской империи. Однако вопрос о том, разрешено ли им временно выезжать за пределы черты оседлости, не был законодательно урегулирован и оставался открытым.

При этом местные исполнительные органы толковали норму указа 1791 года расширительно, понимая ее как запрещающую еврейским купцам даже являться во внутренние города¹⁸⁵. При этом они объясняли мягкость относящихся к евреям законов случайной и незаслуженной милостью императрицы, и считали, что не столько искажают закон, сколько исправляют законодательную ошибку¹⁸⁶.

Однако фактически сами евреи продолжали вести дела во внутренних губерниях, причем центральная власть сначала их в этом поддерживала. Так, в 1800 году шкловские купцы жаловались на петербургское городское правление, которое не только не разрешало им приписаться к петербургскому купечеству, но и пыталось запретить вести в городе оптовую торговлю¹⁸⁷. При этом отказ в приписке к городскому обществу был воспринят без возражений; вероятно, сами евреи признавали, что такое право было дано им только в западных губерниях. Запрет же на торговлю, напротив, как раз повлек жалобу на высочайшее имя, что вполне объяснимо: формально на тот момент не имелось никаких норм, которые ограничивали бы собственно коммерческие привилегии еврейских купцов, в частности, имевшееся у них, как и у всех купцов 1-й и 2-й гильдии, в силу ст. 104 и 110 Городового положения право вести оптовую торговлю по всей территории империи. Сенатским указом от 3 августа 1800 года было уточнено, что евреям, действительно, запрещено проживать и приписываться к городским обществам во внутренних российских губерниях, что законодательно закрепило ограничительное толкование указа 1791 года. Однако в остальном были подтверждены сословные права еврейских купцов, и торговля во внутренних губерниях была им разрешена¹⁸⁸. Сенат мотивировал это тем, что, поскольку евреи несут государственные повинности, причем даже в двойном размере, то они имеют наравне с русскими право на получение выгод от торговли, и потому могут посылать с товарами еврейских приказчиков.

Правда, уже два года спустя, в 1802 году, Сенат обратился к императору с предложением отменить упомянутый указ 1800 года и запретить евреям вести торговлю за пределами черты оседлости, ссылаясь на то, что они «предоставленную в промыслах их свободу употребляют во зло», провозя контрабандные товары¹⁸⁹. Это предложение не было принято: Положение 1804 года разрешает фабрикантам, ремесленникам и купцам – евреям приезжать на время во внутренние губернии. Однако для этого они должны получать от губернаторов тех губерний, к которым они приписаны, паспорта (ст. 28). Эта мера ставила еврейских предпринимателей в более ограниченное положение по сравнению с российскими, которые тоже могли отлучаться из городов, к которым они были приписаны, только при наличии паспорта, но выдавать эти паспорта им должны были магистраты¹⁹⁰. Известно, что позже евреи ходатайствовали об уравнении их в этом вопросе в правах с христианами, мотивируя это тем, что поездки в губернский город для получения паспорта причиняют им убытки. Однако даже либеральный отчет третьего Еврейского комитета не предполагал удовлетворения этой просьбы на том основании, что «чрез злоупотребления магистратов еврейские бродяги могли бы наводнить собою всю империю» ¹⁹¹; вероятно, члены комитета учитывали бóльшую солидарность и внутреннюю сплоченность еврейских общин по сравнению с христианскими, что могло бы побудить евреев – членов магистратов к чрезмерной сговорчивости при выдаче паспортов.

Указом от 16 июня 1825 года правила о паспортах для евреев были уточнены: устанавливалось, что такие паспорта обязательно должны быть плакатными, т.е. печатными, причем получать их было необходимо при каждой отлучке от места жительства не только в другие губернии, но и вообще далее 30 верст от места приписки¹⁹².

При этом норма Положения 1804 года на практике толковалась правительством в том смысле, что право временного въезда во внутренние губернии не означало для купцов права ведения там торговли. В частности, в жалобе, поданной в 1818 году купцами 2-й гильдии города Бердичева министру внутренних дел, содержалась просьба разрешить им торговать в городах и на ярмарках во внутренних губерниях, при этом просители ссылались на ст. 110 Городового положения, разрешающую купцам 2-й гильдии производить торговлю на всей территории империи, и на журнал Государственного совета от 29 мая 1814 года, разрешавший лицам всех состояний торговать на российских ярмарках. Министром внутренних дел в этой просьбе было отказано¹⁹³. 31 января 1821 года этот запрет был подтвержден Сенатом, с указанием на то, что правом торговли во внутренних губерниях обладают только члены Общества израильских христиан, учрежденного 25 марта 1817 года для поощрения евреев, переходящих в христианство¹⁹⁴; действительно, устав Общества предусматривал соответствующую привилегию для его членов¹⁹⁵. В сенатском указе особо отмечалось, что этот запрет распространяется и на те случаи, когда купцы-евреи лично не приезжают во внутренние губернии, а ведут торговлю через приказчиков или комиссионеров неиудейского вероисповедания. Основанием для рассмотрения Сенатом этого вопроса стали донесения гражданского губернатора Слободской Украины Муратова от 14 августа 1820 года, в которых он докладывал, что иногородние купцы-греки торгуют на Успенской ярмарке в Харькове не только собственными товарами, но и переданными им «по доверенности» купцами-евреями, и просил дать указания относительно того, должна ли быть пресечена такая практика, «поелику на сей предмет точного постановления нет» ¹⁹⁶. Нужно заметить, однако, что администрация Слободской Украины и до издания этого указа на практике в ряде случаев запрещала продажу еврейских товаров: так, купец Евна Исерлин в 1823 году жаловался на убытки, причиняемые воспрещением торговли во внутренних губерниях, ссылаясь как раз на то, что в 1817 году его сукно, отправленное на харьковскую ярмарку, было выслано обратно под надзором, несмотря на уплату им всех положенных пошлин¹⁹⁷.

В последний раз в пределах рассматриваемого периода вопрос торговли еврейских купцов во внутренних губерниях рассматривался правительством в 1825 году, когда Государственный совет снова подчеркнул, что такая торговля запрещена даже в том случае, если осуществляется не лично, а через приказчиков или комиссионеров¹⁹⁸.

Таким образом, правительство было вынуждено многократно прибегать к подтверждению и уточнению ранее принятых правовых норм по вопросу въезда евреев во внутренние губернии с целью пресечения обхода закона путем более узкого или более широкого, чем было предусмотрено законодателем, толкования.

1. Особые правила о проживании евреев в отдельных городах в черте оседлости

В Польше вопрос о проживании евреев в конкретном городе часто решался индивидуально, при этом король, чаще всего в обмен на предоставление определенных услуг или денежного вознаграждения заинтересованной стороной, либо позволял евреям селиться в городе, либо предоставлял городу «привилегию на изгнание евреев», что случалось нередко – так, по состоянию на 1629 год, эту привилегию имели 208 из 453 польских городов¹⁹⁹. Привилегии non tolerandis juadeorum в Средние века были обычным и широко распространенным явлением, они применялись не только в П ольше - их получали также многие города во Франции, Венгрии, Нидерландах, немецких княжествах²⁰⁰. Поскольку после разделов Речи Посполитой российским правительством были подтверждены все ранее данные польские привилегии, эти правила продолжали действовать в Российской империи.

В 1796 году христиане городов Ковно и Каменца-Подольского ходатайствовали о выселении евреев из их городов. Оба города были присоединены по последнему разделу Речи Посполитой и имели некоторые основания для такого ходатайства. Каменец-Подольский получил привилегию не допускать евреев в соответствии с конституциями 1659, 1670 и 1699 гг., на что и указывали в своей жалобе христианские купцы²⁰¹. В г. Ковно же традиционные антисемитские настроения сохранились еще со средневековых времен, когда город был членом Ганзейского союза, изгнавшего евреев со своей территории, хотя в середине XVIII века ковенские мещане разрешили евреям селиться в городе в обмен на обещание уплачивать часть городских податей²⁰².