Конкуренты (947259), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Многим нравится.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой Валентин и Лена переходят на нелегальное положение
– Это очень хорошо, – сказала Лена, – что дом у тебя такой старый и с плоской крышей…
Она стояла на железной лесенке, ведущей к выходящему на крышу дома люку и возилась в навесном замке разложенным швейцарским ножиком.
– И хорошо, что ЖЭК у вас такой жадный и замки такие старые… – вынимая клацнувшую дужку из петель, добавила она. – Попрошу…
Люк с грохотом открылся. Лена поднялась первой, Валентин следом. Подумав, он закрыл люк за собой. Огляделся.
Мало что найдется на свете такого унылого, как крыша старой московской девятиэтажки, родившейся во времена Хрущева. Она не крыта черепицей, как старые немецкие дома. Она не зеленеет благородной медью, как голландские особняки. На ней не стоят баки солнечных водонагревателей, как у экономных греков или турок. Никаких уютных мансард, никаких домиков, никаких голубятен. Карлсон на такой крыше захотел бы повеситься от скуки – только ему не за что было бы зацепить веревку. Пара древних антенн с гнилыми проводами, через которые давно уже никто не смотрит телевизор – разве что несколько старушек не переключились на вездесущий кабель, да и то, подслеповато щурясь, они выставляют в окно комнатные антенны, по четыре раза на день ориентируя их на свою Мекку – Останкинскую иглу.
– За нами прилетит вертолет? – спросил Валентин.
– Что? А, смешно. – Лена огляделась.
Прямоугольник крыши, небрежно крытый когда-то оцинкованной жестью и заляпанный смолой. Покосившиеся прутики абсолютно символического, по колено высотой, заборчика, ограждающего край. Две будочки, прикрывающие от дождя люки, ведущие на крышу из двух подъездов.
А вокруг – коробки таких же домов, плоскости таких же крыш, редкие гребенки антенн. В летний день, наверное, кое-где сидели бы подростки – загорая, попивая пиво и неумело рассказывая скабрезные истории. Сейчас, хмурой поздней осенью, крыши были совершенно пусты.
– Такое ощущение, что мы сами загнали себя в мышеловку, – сказал Валентин.
– Все будет хорошо, – сказала Лена. – Идем.
Она уверенно направилась к краю крыши. Валентин пошел за ней, покачивая головой и осторожно пробуя ногой скользкую поверхность.
– Я всегда стараюсь заранее узнать пути отхода, – сказала Лена. – Бывает… полезно.
– Откуда у нас здесь путь отхода.
– А вон он. – Лена махнула рукой.
И Валентин с содроганием увидел, что заборчик на крыше в одном месте разорван – там из-за обреза крыши высовываются поручни пожарной лестницы.
– У нас в доме есть пожарная лестница на крышу? – поразился он.
– Есть. Обрезана на уровне третьего этажа, чтобы дети и пьяные не лазали.
– На уровне третьего?
– Ну – потолка второго. Не беспокойся. Там все очень удачно… глянь.
Валентин осторожно подошел к краю и заглянул вниз.
Под лестницей стояла легковушка.
– Слезаем, виснем на руках на последней ступеньке, прыгаем на крышу машины. Прекрасный амортизатор, поверь!
– Ты меня с Джеки Чаном не путаешь?
Лена усмехнулась и, крепко взявшись за поручни, встала ногами на верхнюю ступеньку – лицом к дому.
– Поручни скользкие, – озабоченно сказала она. – Аккуратно спускайся, ладно?
– Да я не собираюсь лезть по этой развалюхе!
– Зря, пропадешь. А лестница прочная. Только скользкая.
Лена начала спускаться.
Валентин присел у края, осторожно высунулся, глядя на макушку своей спутницы. Та, будто почувствовала взгляд, вскинула голову, подмигнула. Она была уже на уровне восьмого этажа.
Неужели не боится?
Или просто умеет скрывать свой страх?
Нет, ничего невозможного в этом нет. Подумаешь – спуститься по пожарной лестнице… даже скользкой… даже спрыгнуть на крышу машины…
Если знаешь, что это необходимо. Что иначе сгоришь, задохнешься, погибнешь в огне…
Или от пули?
Да что же это такое? Работа журналиста порой бывает опасна. Даже не обязательно ездить в горячие точки или писать острые политические материалы. Рядовая – с точки зрения журналиста – статейка может так перевернуть чьи-то мозги, что человек купит бейсбольную биту и станет караулить тебя у подъезда. Однажды знакомого журналиста так отделал футбольный фанат, за слишком ироничный отзыв о его любимой команде. А другому сломали челюсть за стандартный, скучный, вялый фельетон о недостатках в работе ЖКХ. И за что сломали! Не за критику – за то, что в имени темпераментного кавказца, хозяина фирмы по установке домофонов, журналист случайно написал не ту букву, из-за чего имя стало женским …
Но рисковать жизнью и попадать под пули из-за того, что заинтересовался компьютерной игрой?
Лена спускалась осторожно, но довольно быстро. Валентин с замиранием сердца следил, как она добралась до конца лестницы, опустила вниз ноги и, перехватывая одну перекладину за другой, стала спускаться на руках. Вот она повисла над машиной… помедлила… и разжала руки.
Звук удара был негромкий. Лена сразу же завалилась на крышу машины, скатилась на капот, плюхнулась на землю. Вскочила, потерла коленку. Помахала ему рукой.
– Я идиот, – сказал Валентин. – У меня была четверка по физкультуре, а это было сто лет назад.
Он повернулся спиной к открытому пространству, осторожно опустил на ступеньку одну ногу. Потом вторую.
Пока все шло хорошо.
Цепляясь в мокрые железные прутья, с которых облезали хлопья не то ржавчины, не то древней краски, он опустился на несколько ступенек, так, что над крышей осталась торчать одна голова.
Еще не поздно вернуться. А вот если он спустится на этаж-другой – то придется идти до конца.
До него донесся слабый шум. И из будочки, прикрывающей люк, начал на полусогнутых ногах выбираться мужчина.
С чем-то, неприятно похожим на пистолет, в руке.
Валентин быстро спустился на несколько ступенек. Глубоко вдохнул холодный влажный воздух.
Все, теперь вариантов нет.
Только вниз.
Больше всего, конечно же, мешала влага на лестнице. Дождя сегодня не было, но пасмурная осенняя погода выдавливала на железо слякоть. Руки уже через полминуты окоченели, ладони стали скользкими. К тому же он посадил несколько заноз – то ли металлических, то ли из осыпающейся иголочками краски.
Но спускался он довольно бодро, твердо запретив себе смотреть вниз. Ступенька-вторая-третья… Ступенька-вторая-третья…
Надо поймать ритм. Не считать все ступеньки до конца, станет страшно. Раз-два-три. Раз-два-три. В ритме танго… Нет, танго четырехдольный. В ритме вальса. Раз-два-три…
Когда очередное «три» не нашло под ногой ступеньки, Валентин позволил себе посмотреть вниз.
Слегка помятая крыша темно-красной легковушки была, на его взгляд, далековато. Метров пять.
– Давай повисни на руках! – подбодрила его Лена. – Совсем не больно!
Ну да, по сравнению с пулей – должно быть не больно.
Валентин спустил вниз ноги.
Повис на руках.
Осторожно перенес одну руку на ступеньку ниже.
Ничего… несложно…
Он отпустил руку, которой держался за верхнюю ступеньку.
И сорвался.
Секундный испуг даже не дал времени на крик. По ногам больно ударило, он стал заваливаться на спину, инстинктивно согнулся, скорчился в позе эмбриона, закрыл глаза.
– Долго будешь лежать? – спросила Лена.
Валентин приподнял голову.
Изрядно промяв крышу машины, он лежал в образовавшейся впадине.
– Черт, перепугался… – Он осторожно выпрямился, сполз с крыши на асфальт. Вроде бы ничего не болело. Только пятки ныли. – Извини, растерялся…
– Ты здорово спрыгнул, – похвалила Лена. – Лихо. Я кувыркалась, как дура пьяная…
– Попался бы мне водитель, что тут машину оставил – расцеловал бы, – сказал Валентин.
– Целуй, – доставая ключи, сказала Лена. – Это я оставила. Именно на такой случай.
Валентин не нашелся что сказать.
Впрочем, Лена поцелуев не ждала. Пискнула сигнализация, она открыла дверь со стороны водителя, села за руль. Валентин занял место рядом. Дверью пришлось несколько раз сильно хлопнуть, чтобы она закрылась.
– Деформировало слегка кузов, – сказала Лена, заводя мотор. – Ничего… железка – она и есть железка… выправлю.
Изнутри крыша была горбом вмята в салон. Хорошо еще, что машина была без люка в потолке.
– Я думала, ты долго будешь колебаться, – продолжала Лена. – А ты так… споро…
– Там человек на крышу вылез. С пистолетом, – сообщил Валентин.
– Ясно. Пристегнись. – Лена мгновенно вдавила газ, Валентина вжало в кресло. – У меня не броневик, так что сваливаем…
Промелькнул двор, негодующе кричащая что-то бабка, выходившая из подъезда и вынужденная пропустить автомобиль. Радостно залаял, забился на поводке пудель, которого выгуливала девушка из соседнего подъезда…
Через несколько секунд Лена уже выехала на улицу, мгновенно ушла в левый ряд, проскочила под желтый сигнал светофора, подрезала черную «бэху» и выставила в окно большой палец в ответ на негодующий сигнал оскорбленного водителя.
– Да ты… гонщица… – сказал Валентин, торопливо пристегиваясь.
– Я – водила. Это работа такая, – протискиваясь между «КамАЗом» и его дефективной родственницей «Окой», сказала Лена.
– Будет здорово, если мы не разобьемся…
– Будет еще лучше, если мы уйдем от погони.
– Какой погони?
– «Лексус». Черный джип, рванул за нами из двора.
Валентин обернулся.
Да, сзади и впрямь перестраивался через поток машин здоровый черный джип.
– За нами?
– А за кем еще? Он светофор на красный прошел, чуть «форду» морду не снес…
– Боже мой, а я еще думал, что умею водить машину…
– Тебе это хобби, а мне – работа… Сейчас уйдем.
– Ты в гэбэшной наружке не работала?
– Бабушка моя работала. Бабушка-наружка, мы с братом ее так в детстве звали…
– Серьезно? – выдавил Валентин.
Лена помолчала, потом ответила:
– Да нет. Вот это я как раз гоню…
Они оторвались от «лексуса» минут через пять. Оторвались классически, на светофоре – внедорожнику, с его габаритами, не помог держаться вровень с Леной даже мощный мотор. На втором повороте после светофора Лена ушла на параллельную улицу, нырнула в туннель, выскочила на Третье кольцо и затерялась в потоке машин.
– И куда теперь? – покорно спросил Валентин.
– Ты мужик или кто? – удивилась Лена. – Я свое дело сделала, теперь давай ты, придумывай. На прием к знакомому депутату или в редакцию большой газеты…
– Ну давай… в «Комсомолку», у меня там есть знакомые…
– Да шучу я, – сказала Лена, помолчав. – Какие газеты, какие депутаты… Ты же понимаешь, что мы чем-то не угодили чужим. Захотят – в президентском бункере тебя достанут… Ну или приедет вслед за нами бригада санитаров и предъявит бумаги о том, что мы уже лет десять как лечимся в психушке…
– Но нам помощь, – сказал Валентин. Стукнул кулаком по мягкому пластику приборной панели. – Мы же не можем бегать от них, как мыши от кота! Один раз получилось, в следующий раз не выгорит. Нам нужна сила, понимаешь? Настоящая сила!
– И где ее взять? – фыркнула Лена. – Такую настоящую, чтобы ее испугались инопланетяне? Это же должна быть сила такого же масштаба!
Валентин повернулся к ней.
– Ленка… а ты умница! Ты сама поняла, что сказала?
Она поразмыслила несколько секунд, не отрывая взгляда от дороги.
– Нет, если честно. У меня нет знакомой инопланетной цивилизации, способной прийти на помощь…
– Ошибаешься, Ленок. Есть. И у тебя есть. И у меня.
– Да ты рехнулся… – пробормотала она. – Катран… ты это всерьез?
– Конечно, – сказал Валентин. – Нам и впрямь никто не поверит. А если и поверит – то не сможет помочь. Кроме нас самих. Вот мы – поверим. И мы можем помочь. Потому что где-то там, в космосе, тысячи людей на тысячах боевых кораблей. И все они, как ни крути, обижены. Всех их немножко обманули.
– Но как мы… – Лена осеклась.
– Именно так, – сказал Валентин. – Сама ведь рассказывала, как с собой поговорила. Придется повторить. И попросить помощи.
– Ты думаешь, они смогут?
– Откуда мне знать? Но если они узнают, что мы здесь в опасности – у них будет стимул. И неплохой!
– Нам надо лечь на дно, – сказала Лена. – Какое-то место… неожиданное, чтобы нас там не ждали. Друзья-родственники исключаются. И еще надо, чтобы там был компьютер с выходом в Сеть. Лучше два компьютера. И какой-нибудь неожиданный выход, чтобы не отследили.
– Дружелюбный малознакомый компьютерщик со слегка съехавшей крышей, – задумчиво сказал Валентин. – Ты знаешь… а есть у меня один такой…
Он достал из куртки бумажник. Вынул визитку Олега.
Как удачно, что он ее не выбросил сразу!
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
