БЕЛОРСКИЕ_ХРОНИКИ (947213), страница 49
Текст из файла (страница 49)
– Ты за кого меня принимаешь? – возмутился брат. – Чтобы я оставил бедный народ чахнуть под властью твой тирании?! Гхырушки!
Голос Дара перекрыла куда более ядреная ругань. Ну что же вы хотели от третьего курса, адепт и так старался…
Грузчики поспешно перевернули бочку дырой вверх, но взбурлившее от тряски вино продолжало бить пенным фонтаном.
– Наверное, пробкой было заткнуто, а от тряски она вылетела, – сообразил один из мужиков. – Поищи-кось на полу!
– Сам ищи, – возмутился второй, отпихивая напарника, уже прильнувшего к дырке.
– Ты что, дурак, не видишь – на землю течет! – не сдавался без боя тот. – Подставь хоть ладони!
Наконец кто-то догадался прижать струю пальцем, разбив ее надвое. Тут же пошла свара, чья толще, но уже приглушенная: страждущие торопились причаститься, пока благословенный источник не иссяк. Со стороны они здорово напоминали упырей, присосавшихся к добыче.
Дар неожиданно дернул меня за рукав:
– Ринка, бежим!
– Куда?
– На корабль! Пока никто не смотрит!
И, не оставив мне времени на размышления, на цыпочках посеменил к выходу – хотя мимо увлекшихся грузчиков сейчас можно было даже упирающегося дракона протащить. Я нагнала брата уже у сходней, за которыми приветливо зиял провал трюма. На корабле царила предотъездная суматоха, у снастей суетилось не меньше дюжины людей, но окрика «Куда?! Стой!» так и не последовало. Мы забились в самый дальний угол, между ящиками и тюками, и затаились, прижавшись друг к другу.
Довольные и веселые грузчики появились только через четверть часа. Судя по заговорщическому шепоту, они подобрали-таки к бочке пробку и пометили дырявый сосуд крестиком, чтобы скрасить путешествие до Белории. А уж там можно «обнаружить», что им подсунули бракованную бочку и часть вина «расплескалась по трюму».
Эта ходка оказалась последней, так что с тюками все равно ничего бы не вышло. Груз громко и дотошно пересчитали, сверяясь со списком, крышка трюма захлопнулась, и нас окутала непроглядная темнота.
– Повезло, – довольно прошептал брат. – Портовых рабочих не нанимали, сами все затащили. Иначе за погрузкой следил бы кто-нибудь. Ну, теперь можно расслабиться! До белорского порта сюда вряд ли кто заглянет.
Баба с блаженным вздохом откинулась на бочку, заложив руки за голову.
– Надо будет попозже пошарить тут, поискать что-нибудь мягонькое.
Мне бы его нервы!
– А если те пьяницы ночью придут сюда с фонарем и нас заметят?
– И что они сделают? Корабль развернут?
– Ну, побьют…– Я тактично умолчала, что еще могут сделать обозленные мореходы с двумя женщинами.
Брат лениво отмахнулся:
– Скажи еще – за борт выкинут. Я покажу пульсар, ты покажешь перстень, и дело в колпаке. Мы же все равно уже на борту, верно? Так почему бы не подвезти хороших людей за отличные деньги?
Корабль вздрогнул. Плеск под днищем усилился, вверху что-то заскрежетало и захлопало.
– Отчалили, – обрадовался Дар. – Только смотри, Ринка, если тебя опять укачает…
Но укачать меня не успело. Спустя каких-то пять минут беготня вверху возобновилась, сопровождаясь встревоженными, а то и откровенно паническими криками:
– Идет!
– Точно?!
– Чего ему надо-то?
– Может, не к нам?
– Так ведь больше в заливе никого!
И самый зычный, явно капитанский, рык:
– Обыскать корабль!
Мы испуганно переглянулись, и в ту же секунду крышка трюма распахнулась. Квадратный проем живо напомнил мне икону: веночек из четырех рож в факельном ореоле. Вот только выражение на «ликах» было далеко не благостным.
Приметив шебуршание в углу, мореходы лавиной скатились с лестницы. Двое тут же заломили Дару руки и, не обращая внимания на его гневные вопли, поволокли к выходу. Третий сгреб меня за шиворот, а четвертый попытался содрать шаль, чтобы получше разглядеть добычу.
– Не смейте, – завизжала я, зажимая лицо ладонями, – я старая больная…
– Оспой! – услужливо вставил Дар.
– …женщина!
Мореход мигом оставил шаль в покое, но хватка на шивороте только окрепла. Я еле успевала перебирать ногами, чтобы не биться ими о ступеньки.
На палубе возле входа в трюм уже собралась вся команда. При виде нас люди слаженно выдохнули и загомонили. Некоторые крестились, другие так же облегченно бранились.
– Далеко еще?
– Версты полторы будет.
– В последнюю минуту успели!
– А вы ныли: дорого, дорого! Кабы не гномья труба, мы б его только на выходе из залива заметили!
На что они там то и дело оглядываются, я не поняла: нас грубо швырнули в центр круга, как двух червяков в куриную кормушку. Рослый петух, тьфу, кудрегрудый мужчина в закатанных до колен штанах василиском уставился на нас сверху вниз.
– Больше никого нет?
– Вроде нет, капитан! Гришак на всякий случай бочки простукивает, но я и так вижу: нераскупоренные. Проскочили, видать, пока ребята в доке были.
– Вот же гадины! – с чувством сказал капитан. – За борт их!
Наших объяснений никто слушать не стал. Собственно, мы их даже высказать не успели.
– Ааааааа!
Упоительное ощущение полета длилось недолго. Хотя ребята очень старались, раскачав меня в дюжину рук.
Дальше наступило утопительное. В воду я вошла, кажется, головой – наверняка утверждать сложно, это произошло так быстро, что сознание догнало меня только на саженной глубине. Я отчаянно замолотила руками и ногами, понятия не имея, всплываю или ныряю, но море оказалось умнее и, вопреки моим стараниям, вытолкнуло тело на поверхность. Рядом серым водорослевым пятном колыхалась шаль. Башмаки, напротив, камнями пошли ко дну; левый еще какое-то время якорем болтался на размотавшейся портянке, но я подрыгала ногой, и он тоже слетел.
Вода оказалась не просто соленой – аж горькой, как будто в нее вместо обычной соли намешали алхимической. Но держалась я на ней, как пробка, бултыхаясь вверх-вниз. Когда волна, уже готовая обрушиться на голову, мягко вздымала меня на гребень, становился виден корабль и перевесившаяся через борт команда, вопившая что-то одобрительное. Потом я скатывалась во впадину, и торжествующие злодеи исчезали. С каждой волной расстояние до судна увеличивалось: меня быстро несло к берегу. Но не к пристани, а вбок, на береговые скалы.
– Да-а-ар!
Я изобразила выпрыгивающую из воды русалку, но тщетно. Ни брата не заметила, ни ответа не услышала. Зато увидела кое-что другое – у самого горизонта, куда так тревожно косились мореходы.
– Да-а-а… кхе-кхе-кхе, тьфу…
Дальше орать было бесполезно: в уши налилась вода, и они шумели, как морские раковины. Сквозь них пробивался только рев прибоя, дерущегося со скалами. Выступать в роли его дубинки очень не хотелось, но увиденное не оставляло выбора. Плавала я неплохо и, выровняв дыхание, начала загребать руками в обратную сторону, чтобы размазаться хотя бы в лепешку, а не в блин. Впереди, маскируясь под рябью, чернело что-то большое, гладкое, акуловидное – но это оказалась всего лишь плоская макушка камня. Я было обрадовалась и нацелилась на него, собираясь отдышаться и осмотреться, но вовремя заметила, что пологие подводные бока усеяны черными колючими комочками. Я где-то читала, что эти твари ядовиты, да и на обычного, лесного ежика наступишь – мало не покажется.
Несколько судорожных гребков, и мне удалось оставить камень сбоку. Черные иглы царапнули подол платья, я прямо-таки услышала треск мокрой материи. За камнем снова началась глубина, зато вода поутихла. До скалы протянулась спокойная дорожка, окаймленная мелкими бурунами. Искать дно босыми ногами я не рискнула, решив плыть сколько получится. Авось у самого берега эти твари не селятся.
Но там меня поджидала другая засада: дна не было вовсе. Скала вертикально уходила вниз, судя по темной воде – немногим меньше, чем вверх. И это, судя по обнажившимся гроздьям ракушек, еще отлив! По обе стороны от меня продолжал бушевать прибой, на голову ливнем сыпались брызги. Долго так не побултыхаешься, надо либо плыть вдоль скал до порта, либо вскарабкаться на какой-нибудь уступ и жалостливо с него повопить, привлекая внимание рыбацких лодок. Но, боюсь, все островитяне знают королеву в лицо, и как бы мне не огрести по нему веслом…
Я начала осторожно перебирать руками по скале. Как только я вышла из-под защиты камня, волны начали расклевывать меня, как ворона краюшку. После десятого прикладывания к камням на левом боку не осталось места для синяков, а колено щипало так, словно его содрало в кровь. Отплыть от скалы я боялась, тут хоть есть за что уцепиться, если обессилею и начну тонуть.
Очередная волна поддала в спину, помогая обогнуть выступ, и впихнула меня, как померещилось от неожиданности, в толщу скалы. Нет, всего лишь в расщелину, узкую и неглубокую, зато с дном. Я, пошатываясь, выпрямилась и, стоя по колено в воде, огляделась. Порта отсюда не видать, кораблей тоже, вверху кружат чайки, стены по-прежнему высокие, гладкие и отвесные.
Из-за махров водорослей я не сразу заметила, что расщелина заканчивается дырой в скале, круглой и ровной, как будто ее проделал выползень размером с медведя. Ракушки висели и над ней, и внутри. В саженной заводи перед входом плавали обломки досок и дохлая рыбина с торчащим изо рта обрывком лески.
А вдруг это логово какого-нибудь чудища? Хорошо если подводного, пережидающего прилив на дне пещерного озерца. А вдруг наоборот и у него сейчас время охоты?!
– Эй, – замирая от страха, гукнула я в дыру. – Есть тут кто живой?
– Е-э-эсть…– замогильно откликнулась та. – Заходи-и-и-и…
Я завизжала так, что макушки скал содрогнулись.
– Ринка, ну почему ты всегда сначала вопишь, а потом думаешь? – По мере приближения голос становился все менее гулким и безликим. Дар на четвереньках выполз из дыры и укоризненно заметил: – Хоть бы уточнила, кто именно тебе нужен!
У меня отлегло от сердца, и я нервным смешком призналась:
– Да я вообще не ожидала, что мне ответят!
– А чего тогда спрашивала?
– Ну, убедиться, что там пусто…
– Пусто, говорю же, заходи. – Брат попятился.
Я потопталась у входа, повздыхала, но выбора не было.
Лаз почти сразу начал расширяться, уже через пять саженей мы шли пригнувшись, через двадцать – выпрямились в полный рот. Ракушки со стен исчезли, под ногами хлюпало все тише.
– Он поднимается? – сообразила я.
– Ага. Этот туннель – вроде спуска к воде, как раз чтобы лодку пропихнуть.
– Думаешь, он рукотворный?
– Вход – так точно. Видела, какой ровненький? А пещеры, наверное, природные. Вот досюда я дошел и повернул обратно. – Дар указал на три равно неприветливых входа во тьму. Левый был чуть пошире, правый чуть пониже.
– Батюшки, да тут целый лабиринт…– потрясенно прошептала я.
Брат был настроен более практично.
– Куда пойдем? – уточнил он, с таким интересом крутя головой, как будто мы оказались не в сыром и вонючем подземелье, а у ворот увеселительного парка.
– Ты уверен, что нам вообще стоит туда соваться?
– Если есть черный вход, то должен быть и парадный. Или ты предпочитаешь добираться до берега вплавь?
– Ну… тогда прямо, наверное. – Я неуверенно кивнула на средний туннель.
– Ринка, где ты видела лабиринты, в которых к выходу ведет прямой путь?! – возмутился Дар. – Спорю на что угодно – там тупик или яма!
– Думаешь, природа настолько коварна? Нет, логика тут ни при чем, надо уповать только на везение.
– Значит, прямо идти тем более не следует.
– Почему?
– А ты считаешь себя везучим человеком?
– Нет, но…
– Значит, идем налево, – решительно скомандовал Дар, подбирая юбки.
Отстаивать свое мнение в гордом одиночестве я, разумеется, не пожелала. Только проворчала себе под нос: «И зачем тогда спрашивал?»
Если раньше мне казалось, что в пещере темно, как в гробу, то теперь этот гроб опустили в яму и с горкой засыпали землей. Стоило сделать несколько шагов в глубь туннеля, как тьма приобрела густоту смолы, став такой же липкой и противной. Резко похолодало, под ногами захрустело что-то подозрительно напоминающее кости и зазвенело нечто весьма смахивающее на кандалы.
– Д-а-а-р…– застучала я зубами.
– Ну? – звонко и недовольно отозвался брат под самым ухом. По веткам лабиринта наперегонки понеслось эхо.
– Слушай, тут, кажется, скелет чей-то лежит…
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
