Михаил Веллер - О любви (947189), страница 18

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 18)

Ларик, свежий, улыбающийся, сидел на тюфячке возле столика, и две чашки кофе дымились рядом. Неяркий в свете солнца огонь трещал в очаге.

- Доброе утро, - сказал он, подходя и целуя, и это было как продолжение сна и одновременно пробуждение. - Чашку кофе принцессе в постель?

Она увидела розу, что-то припомнила, глаза ее изумленно распахнулись.

• Послушай... - выговорила она и увидела на пальце кольцо. Шампанское хлопнуло, стакан охолодил ее руку, колечко звякнуло об стекло.

• За лучшую из женщин, - сказал Ларик. - За тебя.

Она машинально глотнула, отдала стакан, - кропотливо припомнила ночь; не почувствовала ожога от горячего кофе, вспомнила, ахнула... кофе пролился на подушку, расплываясь коричневым пятном, похожим на Австралию.

Роза.

Кольцо.

Ромео!

Ночь.

• Я люблю тебя всю мою жизнь, - сказал он.

• Ты прекраснее всех на свете, - сказал он.

Зрачки ее расширились, рот приоткрылся.

• Откуда эта роза? - выговорила она.

• Я сейчас купил возле магазина.

• Откуда это кольцо?..

• Кольцо? - изумился он. - Я надел тебе ночью на палец... ты не помнишь?.. Мы выпили, но...

Она помотала головой, глотнула кофе и стала вытирать ладонью впитавшееся пятно.

• Мне такое чудилось... странный сон... наваждение. И рассказала ему все.

Он сел рядом, обнял, прошептал в лицо:

• Если ты жалеешь, мне остается только умереть...

• Не надо, - сказала она. - Ты живи. Иначе как же я теперь?..

И потом, в тепле постели, испытывая такую близость с другим человеком, о возможности которой раньше и не подозревала:

• Слушай, но ведь так не может быть... А может, я сошла с ума...

• Мы оба сошли с ума...

• Я не думала, что у меня это будет так...

• Я тоже...

• И ты никогда теперь от меня не уйдешь?

• Никогда. До березки. И после смерти тоже.

• Хм. Не думала, что я такая бесстыжая.

• Любить не может быть стыдно.

• А как же она? - спросила Валя, имея в виду Катю.

• Есть только ты. Одна ты во всем мире.

• А ты мне что-нибудь сказал, когда надевал кольцо?

• Я просил тебя быть моей женой.

• Да? И что же я ответила?

• А ты не помнишь?

• По-моему, я сказала, что мы теперь уже и есть.

Она села, скрестив ноги, и стала водить пальцем по его лицу.

• Слушай, - сказала она, - ты можешь мне ответить сейчас на один вопрос?

• Любой. Всегда.

• О чем ты сейчас думаешь?

Он открыл глаза и потянулся за сигаретой. Она зажгла ему спичку - новым, незнакомым ей самой движением поднесла.

- Об одном человеке, - медленно ответил он. - Который вытащил меня в декабре из метро, когда я собирался... не тянуть дальше без тебя...

43. Джентльмены не опаздывают к завтраку.

Человек, о котором он думал, в этот момент пожал руку водителю и вышел у гастронома на Чернышевской площади. Отоварившись к завтраку, он набрал код у подъезда за углом, поднялся на пятый этаж и позвонил обычным сигналом: один длинный и два коротких.

- Папка приехал! - дочка повисла у Звягина на шее. - А почему ты иногда так звонишь?

- Просто в детстве мы со школьным другом часто ходили на станцию - его отец работал машинистом. Тогда по системе знаков оповещения боевая тревога подавалась гудком локомотивов: один длинный и два коротких. Вот - память о дружбе.

На лице его не было никаких следов утомления.

- Ну, - вопросил он, - где субботний завтрак главе семейства?

За столом обе стороны выдерживали характер: женщины не задавали вопросов, а он ждал, чтоб они были заданы.

• Быстро ехали? - сухо спросила жена.

• Не слишком.

• И стоила того поездка?

• Надеюсь.

• А что в сумке?

• Театральный реквизит.

(Каковой реквизит и завез вечером Кате для возврата в костюмерную.)

• Пригодилось?

• Вполне.

• Хороший спектакль сыграли?

• Надеюсь.

• Зрители оценили?

• Увы - как всегда: сплошные действующие лица и никаких аплодисментов.

• А вы жаждете аплодисментов?

- Все гении тщеславны, - скромно признался Звягин.

Отзавтракав, он кинул ногу на ногу и сощурился:

• Главное всегда - детали, - поучающе поведал. - Смазка дверных петель, чтоб не скрипнули. Не забыть снять штору с окна, чтоб фонарик дал пятно света на стене. Не забыть вынуть ключ, чтоб можно было открыть снаружи.

• А что было самое, ну самое трудное? - сгорала от любопытства дочь.

• Во-первых, чтоб он не забыл точно выдержать условленное время. Во-вторых, чтобы к этому времени все было готово. В-третьих, не было уверенности, что он ничего не перепутает, и что она выкурит эту сигарету.

• А что за сигареты? Я видела, как ты их чем-то заряжал!

• Много будешь знать - скоро состаришься. А это девушкам не идет.

Стану я тебе объяснять отличия наркотиков группы ЛСД, хмыкнул он про себя.

• А если б у него что-нибудь не вышло?

• Тогда повесил бы на дверь снаружи клочок бумажки.

• Ну, а если бы все равно что-то лопнуло?

• Понятия не имею, - лениво протянул Звягин. - Получилось бы в следующий раз что-то другое. Хотя, - добавил раздумчиво, - хорошая организация - залог успеха.

• Знаешь, что плохо в твоих историях? - разомкнула наконец уста жена.

• Да? Не знаю.

• Что они напоминают анекдот про джентльмена и лягушку.

• Он приличный? - благонравно осведомилась дочь.

• Пока не для тебя.

• Согласна на салонный вариант. Или ты как учительница предпочитаешь, чтобы я выслушивала похабные истории от подруг, а между мною и родителями выросла стена отчуждения?

• Красиво излагает, - признал Звягин.

• Хорошо. Джентльмен вышел на прогулку в сад и увидел на аллее лягушку. Она сказала ему: сэр, возьмите меня на руки. Он был джентльмен, он не мог ни в чем отказать даме, даже если это была лягушка, и он взял ее на руки. Она сказала: сэр, а теперь отнесите меня в вашу спальню. Он был джентльмен... и так далее. Короче, в самый неподходящий момент лягушка превратилась в обольстительную девушку, а в спальню зашла жена джентльмена, - и всю свою жизнь она не могла поверить этой простой и правдивой истории.

• Очень жизненно, - согласилась дочка.

• Абсолютно правдоподобно, - подтвердил Звягин.

• А что будет с ними дальше? - спросила жена.

• А мне какое дело? - спросил Звягин. - Хоть бы раз удержалась от этого вопроса. Я не собес. Мавр сделал свое дело, мавр может вымыть тело. Я в душ. Горячая вода идет сегодня, надеюсь?

• Твои истории даже рассказать никому нельзя - не поверят, до того неправдоподобны.

• А правдоподобные истории неинтересны. И вообще мой любимый герой - барон Мюнхгаузен. Кстати о баронах. Помнишь, я спрашивал тебя, почему фон Рихтгофена прозвали красным бароном? Так вот, это не имело никакого отношения к его убеждениям и политическим пристрастиям, равно как и к цвету кожи, разумеется. Просто «альбатрос» - истребитель, на котором летал этот знаменитейший из асов первой мировой войны, был красного цвета: чтоб издали видели и боялись.

• Ас - означает туз, - сообщила дочка, гордясь познаниями.

• Верно, на фюзеляже туз и малевали. А почему в картах туз главнее короля и что это означает? Вот именно. Асы - это боги из рода Одина, верховного бога норманнов. Разили с небес. Интересно, следует ли из этого, что карточная терминология имеет скандинавское происхождение?

Небо над головой

Когда дело подходит к тридцати пяти, усилия - чтоб сохранить форму - начинают напоминать режим олимпийского чемпиона. Но поскольку вам за это не платят - раз вы не актриса и не манекенщица (и вам нужно работать, растить двоих детей и содержать дом в порядке) - стремление оставаться красивой женщиной приобретает ту подлинную глубину, искусственную замену которой спортсмены находят в условностях рекордов. Однако своеобразное бескорыстие вашего желания имеет последствиями результаты, ощутимые чисто конкретно. Вы не ревнуете своего мужа; напротив - он ревнует вас, - в той мере, в какой это необходимо, - если вы не дура. В парикмахерской вам, не исключено, сделают именно такую прическу, какую вы хотите - при условии, что парикмахер мужчина, разумеется. В часы пик мужчины хоть иногда помогают вам сесть в автобус, а начальство (опять же, конечно, мужчины) не слишком вам хамит - другим больше, во всяком случае. Дочки (а старшей ведь уже четырнадцать) обожают вас и стараются подражать, что совсем не плохо в наши времена, когда... где же крышка? ага, вот она; так. Тря-ля-ляля пу-румм...

Н-да, «наши времена», «ваши времена»: стареем, матушка, стареем. Забавно: и не то что не хочется (кому ж хочется), и не то что грустно, - а вот не понять до конца. Осознаешь себя точно так же, как в двадцать пять, и как в восемнадцать, и как в детстве, насколько я в состоянии помнить свое детство: ты - это ты, умная, хорошая, все понимающая, грешная иногда; а окружающий мир - ты понимаешь его, и он таков, каким ты его понимаешь; меняется понимание - меняется окружающий мир, но он все равно тебе понятен, и осознание системы этой - «ты - мир» - в принципе неизменно, и все странное и скверное случится не с тобой, хотя ты стареешь и знаешь прекрасно, что именно с тобой-то все и приключится, порой уверен - и спокоен - приобретаешь мужество? теряешь остроту чувств? привычка, привычка к тому, о чем когда-то думал с ужасом; а вот внутренне до конца не осознаешь. Появляются морщины, болезни - сначала пугаешься и грустишь, потом - что ж, живут же люди, и ничего, ты еще не хуже всех; но иногда пронзит вдруг на короткое мгновение, что - всё! это жизнь проходит! не будет иначе! и мертвящая тоска оледенит, и финишная ленточка ближе, ближе, а цвета-то она, сволочь, черного...

Тьфу, черт...

А пока - пусть глупо - чувствуешь себя девочкой. (Старушка в трамвае как-то обращается к двум подружкам своего возраста: «Выходим, девочки.» Я ощутила, как у меня щеки побледнели.) Ладно, с моей внешностью еще можно; на вид мне от силы тридцать - при ярком солнце, - а в тридцать у нас все «девушки» и «молодые люди»; весьма мило. И не то беда, что тридцатилетних мужиков воспринимают как мальчиков, а то, что они и сами себе часто мальчиками кажутся; анекдот получается: семнадцатилетние считают себя самостоятельными и всё могущими, а тридцатилетние - уже не считают. Но женщин подобное положение вещей, пожалуй, вполне бы устраивало - ан, когда дело доходит до дела, вдруг вспоминают, что «девушка» - то - начинающая стареть женщина, у которой и то уже чуть-чуть не так, и это слегка не эдак.

В семнадцать я полагала, что предел молодости - до двадцати одного. В двадцать один - до двадцати пяти. И так далее. Сейчас я хочу держаться до пятидесяти. Почему нет? Джина Лоллобриджида в микробикини на фотографии, где ей сорок четыре, выглядит... о ч-черт, опять лук подгорел! ф-ф, горячо! так, есть пятно...

«...Прости, что не поздравил тебя с восемнадцатилетием...»

Тр-реклятый шпингалет! Чаду полно. Сюда бы и сунуть Лоллобриджиду в ее купальнике. Последишь за собой четыре часа в день, как же. За тобой последят.

Ну конечно, колготки готовы. И ведь хотела снять, так нет. Гадский стол, в который раз из-за него. Все, с получки достаем новый, а этот - на помойку, дешевле обойдется. Ей-богу выкину.

Приятно позволять себе такие пустяки. Сейчас на наши с Сенькой зарплаты, ну, плюс крошки халтуры, жить можно, чего там. Денег, правда, все равно никогда нет, но это уже закон природы; зато есть то, что за эти деньги можно купить: не то чтобы совсем все, но в пределах ушибленного скромностью разума.

Когда поженились-то мы с Сенькой на третьем курсе - ревела потихоньку из-за рваных капронов. Он принесет - так знала отлично, что на себе экономит, паршивец. Ладно, говорит, должен же я способствовать приличному виду хотя бы одной красивой женщины. О-ля-ля... Красивой, красивой... Была, вроде. Ах, мои сладкие, на одной красоте, это уж само собой, не только далеко не уедешь, но и вообще разобьешься вдребезги, так, что костей не соберешь. Дадут тебе зеленый свет, а там - бац! шлагбаум. Не в красоте счастье, все давно знают, да только выводов не делают из того, что знают, так уж повелось, и примеров кругом - сколько угодно. Но если вы не дура и не сволочь... - хотя преуспевают, естественно, красивые не-дуры сволочи... Хм, таков мир. Впрочем, и я, вроде бы - тьфу-тьфу - преуспеваю. Тоже сволочь? Нет, кажется.

Да и преуспеяние - тоже... Горбом тянешь, гори оно все! И на работу давка, и с работы - давка, и в очередях - давка, и директор - парази-ит, а не поддакнешь ему - выживет, и готовки эти обедов осточертели, и друзья эти Сенечкины вечно в доме топчутся, а мне убирай, Сенька рубашки и носки

«Не думай, я ни на что не надеюсь. Просто я счастлив, что где-то, очень далеко от меня, есть ты на свете.»

Характеристики

Список файлов книги