Татьяна Устинова - От первого до последнего слова (2007) (947043), страница 11
Текст из файла (страница 11)
– Хочешь, анекдот расскажу? – начал он с ходу. – Умирает старый армянин. «Берегите евреев», – завещает он детям и внукам. «Зачем?!» – «С ними покончат, за нас возьмутся!»
– Эдик, ты чего звонишь?
– Слышь, Долгов, ты в Бельгию не хочешь?
– Я хочу в Лондон и в Екатеринбург на Новый год, – сказал Долгов и потянулся. – К родителям.
– Да чего ты там не видал, в Екатеринбурге этом?!
– В Екатеринбурге, пожалуй, все видал, и в Лондон меня тянет, на могилку Роберта Бернса. Вот тянет, и все тут! А ты чего звонишь-то, Эдик?
С Абельманом они когда-то учились в одном институте, и Долгов был «мальчик из хорошей семьи», а Абельман хулиган, пройдоха и «неподходящее знакомство». Должно быть, поэтому они дружили много лет.
– Да я звоню спросить, поедешь ты в Бельгию или нет!
Тут вдруг Долгов понял, что Абельман не шутит.
– А… зачем?
– Учиться. В Европейский хирургический центр. На четыре месяца. Поедешь?
Долгов решительно не знал, как следует отвечать на этот вопрос.
– Но это же… дорого очень, – сказал он наивно.
– Ты чего, Долгов? Обалдел? Ну, ясное дело, не за свои кровные три рубля ты поедешь! У нас грант на обучение. Каких-то гавриков набрали, и еще места остались, там условий много – нужно, чтоб научная работа велась, чтоб на кафедре рекомендацию написали, чтоб диссертация была, ну, и так далее! В общем, ты подходишь, а я нет. Ну чего? Поедешь?..
Долгов растерянно сказал, что поедет, и два дня думал только о том, что будет учиться в Бельгии, в Европейском хирургическом центре!
Он почти позабыл про девушку и кофе, на который она его приглашала, и вспомнил только в самый последний момент, и опоздал именно потому, что позабыл, а не потому, что играл в какие-то игры.
Он приехал в это самое летнее кафе на Тверской и тут только сообразил, что не знает ее в лицо, и непонятно, как теперь ее искать среди множества самых разнообразных девушек в темных очках, которые пили кофе, тыкали ложечками в раскисающее мороженое, щебетали, порхали… И теплый ветер трепал их волосы, и белоснежные льняные скатерти, летевшие по ветру, то закрывали, то открывали загорелые глянцевые колени!
– Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич.
Он оглянулся.
Она подходила к нему, подняв на лоб свои темные очки, и улыбалась чудной улыбкой.
– Как вы меня узнали? – тихо спросил Долгов.
– Я видела вас на конференции в Хирургическом обществе.
– Я прошу прощения за опоздание, – пробормотал Долгов, – я просто… знаете… дел очень много…
И покраснел.
Говорят, что самый легкий способ узнать характер женщины – это заставить ее ждать в общественном месте в обеденный час!
Девушка опять улыбнулась:
– Спасибо, что пришли, – сказала она без всякой обиды. – Я же знаю, как вы заняты! Но ведь мы все-таки выпьем кофе?
И в этот ужасный день, еще утром, Шарика кольнуло предчувствие, вспомнилось Долгову.
– У нас в программе еще один гость. Это Анатолий Семенович Грицук, племянник писателя Евгения Ивановича Грицука, недавно скончавшегося в больнице при странных, до сих пор не выясненных обстоятельствах.
Таня быстро перебежала площадку. В ухе у нее режиссер отчетливо сказал: «Крайний левый», и Таня присела на ступеньку рядом с перепуганным молодым человеком, сидевшим в первом ряду.
– Здравствуйте, Анатолий, – сказала она сердечно.
– Здрассти, – просвистел молодой человек и покосился на невесть откуда появившийся у него перед носом ручной микрофон.
Оператор, держа камеру на плече, приблизился и стал на колени перед Таней.
«Работаешь на крупном», – подсказал в наушнике режиссер.
– Анатолий, – начала Таня очень серьезно. – Ваш дядя Евгений Грицук был известным писателем. Однако все свои книги он написал под псевдонимом, если я не ошибаюсь Б. Ар-Баросса, и только на одной, самой скандальной, поставил свою настоящую фамилию! С чем это связано, как вы думаете?
– Я не знаю, – быстро сказал молодой человек и облизнул пересохшие губы. – Я ее не читал.
«Скажи, что ты читала!» – приказали в ухе.
– А вот я читала, – доверительно сообщила Таня. – На меня эта книга произвела сильнейшее впечатление. Даже не как литературное произведение, а как… некое разоблачительное послание! Как вы думаете, почему ваш дядя написал ее?
«Не дави на него, но не давай молчать», – велело всемогущее ухо.
Огромная студия – человек сто пятьдесят! – слушала с напряженным вниманием.
– Ведь, как нам всем хорошо известно, время разоблачительных статей и компрометирующих книг давно прошло! Этот жанр был очень популярен в конце девяностых, а потом как-то сам по себе пошел на убыль. И тем не менее ваш дядя публикует книгу, где речь идет о страшных преступлениях вполне реальных и ныне здравствующих лиц! Причем подчас лиц, облеченных властью! Он не боялся мести? Ему не угрожали?
Племянник Анатолий пожал плечами. Оператор взял его крупным планом. На всех студийных мониторах появилось его несчастное лицо с мелкими капельками пота над верхней губой.
«В переживания ударился, – сказали у Тани в ухе. – Это хорошо. Драматургия. Давай, дожимай его!»
– Да я не знаю, – с тоской протянул племянник. – Толком дядя Женя ничего не говорил, но мы… иногда… то есть я точно не знаю, но он даже в больницу лег… того… специально, потому что боялся, что ему отомстят!
«Оч-чень хорошо! – удовлетворенно сказали в ухе. – Давай, давай, Танечка! Пусть он тебе все выложит!»
– Чьей именно мести боялся ваш дядя? Генерального прокурора? Или, может быть, министра обороны? И тот, и другой упомянуты в его книге.
Тут племянник опять испугался и скосил глаза на микрофон. Таня, будучи профессионалом, поняла, что конкретных вопросов задавать нельзя. Всякий раз при упоминании любого имени племянник будет пугаться и замыкаться в себе. Нужно задавать общие вопросы и ждать, когда он разговорится сам.
– Ну, хорошо, – сказала Таня. – Значит, вы считаете, что у него было какое-то предчувствие?
– Ну, вроде того.
– Конечно, было, – ласково произнесла Таня, глядя на племянника почти в упор, – если он даже решил на какое-то время лечь в больницу! Кстати, он сам выбрал именно эту, триста одиннадцатую клиническую больницу?
Племянник опять приободрился.
– Сам, сам, – сказал он и улыбнулся Тане. – Он у нас всегда все сам делал, ни с кем не советовался! И больницу сам выбрал! И просил кого-то из своих друзей, чтобы за него похлопотали!
«Не пропусти!» – свистнули в наушнике.
– Вот так, – сказала Таня в камеру. – В нашей стране ничего не меняется. Для того, чтобы даже такому известному человеку, как Евгений Грицук, попасть в хорошую клинику, нужно, чтоб за него кто-нибудь обязательно похлопотал! Просто так, без протекции, наша система здравоохранения решительно не работает.
– Да! – вдруг громко сказала бабуся, которая сидела прямо за племянником. Все микрофоны услышали ее, и камера моментально взяла крупным планом нездоровое морщинистое лицо. – Он, бедный, хлопотал, чтоб туда, стало быть, пристроиться, а его там до смерти залечили! И вся недолга!
– А потому что медицина развалилась! – поддали жару откуда-то сбоку. – Врачи не лечат, а калечат!
«Сворачивай на тему больницы», – приказал наушник.
– Скажите, пожалуйста, отчего умер ваш дядя? Какой именно диагноз ему поставили врачи? Ведь он умер в больнице! – И Таня дружеским, очень искренним, многократно отработанным жестом, который увидели в прямом эфире «миллионы телезрителей», как принято говорить на летучках, положила руку на стиснутый кулак племянника.
– Да в том-то все и дело, – приободрился племянник и покосился на оператора. – В том-то все и дело, что дядя… Евгений Иванович Грицук, то есть мой дядя… он никогда и ничем не болел… вообще отличался завидным здоровьем…
Таня сделала удивленное и внимательное лицо.
– Да залечили его в больнице! – громко повторила бабуся сверху, и вся студия зашумела.
– Но ведь он оказался в клинике, насколько я поняла, именно в связи со своей последней книгой, в которой были не просто громкие разоблачения, не просто знаменитые имена! Эта книга стала бы самой настоящей бомбой, если бы автор рассказал, откуда у него сведения, которым он дал такую широкую огласку, и если бы он смог доказать их подлинность!
– Танечка, можно я скажу?
«Это Шарашкин, из КПРФ, – суфлировали в наушнике. – Правая трибуна. Дай ему слово, а потом вернись к племяннику!»
– Конечно, Василий Иванович. – Таня проворно поднялась и перебежала на соседнюю трибуну, где сидел бритый наголо, плечистый и набычившийся депутат Шарашкин.
– А у нас в обществе вообще наблюдается странная картина, – начал Шарашкин сразу на повышенных тонах, будто включив в розетку и себя и аудиторию. Аудитория послушно зашумела, а Шарашкин стал наливаться багрянцем. – У нас как кто ни напишет супротив нынешнего режима, так сразу и отправляется к праотцам!
Депутат был «почвенник», потому и выражался соответственно, «почвенно».
– Нынешний режим еще почище расправляется с неугодными, чем тот самый, который теперь проклинать модно и который разные-всякие щелкоперы да писаки называют сталинским! Тогда-то хоть врагов душили да всякую контру истребляли, а теперича что? А теперича, ежели найдется честный человек, да на всю державу крикнет, что отечество разворовали и продали, да назовет подлеца подлецом, убийцу убийцей, а мошенника мошенником, так на него обязательно найдется какой-нибудь эскулап, который его в больнице и прикончит! И Евгения нашего Ивановича таким макаром прикончили!
– Все правильно он говорит! – закричали с трибун.
– Врачи нынче все убийцы!
– А когда льготы отменили, кто на этом нажился?! Они и нажились, доктора эти, которые рецепты бесплатные выписывать перестали, а стали только платные!
– Все они одним миром мазаны!
– Граждане, да при чем тут рецепты?!
– Опять дело врачей-убийц?! Так это уже было! Придумайте что-нибудь поновее!
«Хорошо! – счастливым шепотом сказал у Тани в наушнике режиссер. – Скандал!»
– Вот я и говорю! – повысил голос депутат Шарашкин и повел бычьей, налитой шеей. – Вот я и говорю, что власть с неугодными расправляется! И сегодня наша фракция сделала запрос в Генеральную прокуратуру, чтоб там по совести разобрались, кто и в чем виноват и отчего Евгений Иванович скончался! Здоровый человек, понимаешь ли, в больнице в одночасье помер!
– Откуда вы знаете, что он был здоровый? – встряла Таня, которую раздражал депутат Шарашкин. – Вы видели его историю болезни?
Депутат засопел.
– Да я книгу его видел! – гаркнул он так, что в аппаратной, у звукорежиссера на пульте, звук ушел в красный сектор. Звукорежиссер фыркнул, помотал головой и передвинул рычажки. – А в книге все-о, все-о сказано, и про режим, и про власть, и про так называемого президента вашего!
– Я попрошу вас быть осмотрительней в заявлениях, – быстро сказала Таня. – Президент был избран большинством населения нашей страны, и власть у нас абсолютно легитимная!
– Вот она какая, власть ваша! – и депутат сложил из пальцев здоровенный красный кукиш. Оператор затряс плечами от хохота и немедленно взял кукиш крупным планом. – Это власть ваша да врачи-убийцы и прикончили народного трибуна и борца Евгения Ивановича!
«Уходи на рекламу! – приказал режиссер в наушнике. – Пятнадцать секунд!»
Таня стремительно поднялась и нашла взглядом свою стационарную камеру.
– Остается невыясненным вопрос о загадочной смерти в больнице писателя Грицука, разоблачившего в своей книге целый ряд общественных и политических деятелей нашей страны. Мы продолжим наше расследование после рекламы. Оставайтесь с нами!
И застыла, неотрывно глядя в черный глазок камеры, как в прицел.
Она смотрела и считала про себя – раз, два, три, четыре, пять…
Потом вдруг разом погас «большой» свет, который включался, только когда шла съемка, и по громкой связи режиссер сказал на всю студию:
– Отлично!
– Да что же мне договорить-то не дали?! – закричал депутат Шарашкин. Его голос, не усиленный микрофоном, который тоже выключался в рекламной паузе, прозвучал странно, как будто издалека. – Танечка, ты что ж меня перебила?!
– А что это вас понесло президента разоблачать?! – не оглядываясь, огрызнулась Таня. Из-за декорации к ней бежали гримерша Аллочка с кистью за ухом и пудреницей в руках, шеф-редактор и ассистенты. – Или вы хотите, чтобы нас завтра закрыли?!
– Вот тебе и свобода слова! Какая ж это свобода?!
– А такая, что президент у нас законно избранный, а вы его чуть ли не разбойником с большой дороги называете! Да еще в прямом эфире!
– Я не знаю, какие разбойники, – опять завелась бабуся с нездоровым лицом, – а вот кто есть разбойники, так это все до единого медицинские врачи! У нас в поликлинике одна сидит, как сыч, не обойти ее, не объехать!
Размалеванная девчонка в декольте сильно дернула бабусю за рукав, и та посмотрела на нее с возмущением.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
