История социологии книга Голосенко Козловский (853703), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Понять историческое развитие народов оказывается настолько трудно, насколько запутаны основание или критерий, объясняющие сам прогресс человечества. В частности, мнение, подразделяющее всех обитателей на две громадные группы: группу исторических или культурных народов, и группу диких, варварских - слишком поверхностно и невнятно. Доказательства прогресса, по Мечникову, состоят, во-первых, в наличии технических усовершенствований, а, во-вторых, в укреплении социальной связи. "Более несомненное доказательство действительного существования общего прогресса в истории доставляет нам непрерывный ряд видоизменений и укреплений социальной связи между людьми и факт нарастания общечеловеческой солидарности. Это-то свидетельство и заслуживает быть признанным в качестве критерия общественного прогресса в истории" 15. С.4]. Задача создания истории прогресса, отыскания Ариадниной нити, необходимой для руководства нами в запутанном лабиринте исторических явлений, подлежащих исследованию, может быть решена лишь в рамках более абстрактной науки, а именно философии истории. Но существует ли философия истории? Да существует. Это идея о законе прогресса. "Эта идея гласит о существовании только одного закона - закона прогресса". Этот закон выше всех законов и обобщений, которым древние и современные авторы пытались подчинить историческое движение. Это великий закон прогресса [5. С. 6). Мечников специально подчеркивает, что на идее прогресса покоится согласие большинства пишущих и работающих в области философии истории. Для большинства - закон прогресса в значительнейший закон жизни.
Проблема прогресса стала одной из ключевых для раннего этапа институциализирующейся социологии. Однако при наличии общего признания прогресса общества каждый имел собственное представление о его существе. Поэтому Мечников, исподволь подходя к обоснованию своего главного принципа о роли водных бассейнов и великих рек в истории, включается в полемику. Для него не важно решение вопроса: откуда исходит и какими путями проявляется в истории прогресс. Существо заключается в определении того, в чем состоит прогресс и по какому точно фиксированному признаку можно констатировать его участие в истории, не употребляя в дело субъективного произвола, ни предвзятого мнения, столь характерных для различных теорий или школ. По этой причине он критикует Фр. Буилье за субъективизм и предполагает, "что определить долю участия элемента свободы и разума в истории весьма трудно; только с громадными затруднениями можно подвести итоги жизненным улучшениям, осуществленными добровольными и сознательными усилиями человека, сознательными притом настолько, что предусматривались бы все возможные последствия совершаемых поступков" [5. С. 7].
Здесь на помощь Мечникову приходят достижения в естественных науках. Только с наступлением дарвиновской эпохи в естествознании понятие прогресса приобрело точное, независимое от метафизических ухищрений и произвольных толкований, значение. В области точных наук под прогрессом понимают ту дифференциацию явлений природы, которая в каждой последующей фазе эволюции проявляется все интенсивнее. Точно также и социология, для обращения в точную науку обязана ясно и строго открыть и обосновать свой собственный социологический общий закон и показать критерий, при помощи которого в ее области можно было бы познать прогресс столь же безошибочно, как это делает биолог у себя в науке, определяя степень дифференциации.
Наиболее своеобразной чертой социальной жизни Мечников называет кооперацию, или, еще точнее, способность к кооперации. "Если в области биологии существа более или менее индивидуализированные, начиная от клетки и до человека, борются за существование или для достижения каких-либо эгоистических целей, то на социологической почве они, напротив, соединяют свои силы в виду общего блага" [5. С. 8, 10-11]. В то же время нет смысла отождествлять общество с организмом, как это сделано О. Контом и Г. Спенсером. Подобная аналогия - всего лишь фигуральное выражение. Согласно Мечникову, область социологии охватывает все те явления, в которых имеет место кооперативное начало, но последнее имеет возможность проявляться среди отдельных индивидуумов точно так же, как и в обществах. Не может быть резкого разграничения между организмами и обществом, если это начало взято в качестве исходного. Именно с развитием принципа солидарности и кооперативного начала, - разделение и специализация труда, вначале весьма элементарные не замедлят образоваться между частями. Они и служат укреплению связей между людьми.
Опираясь на эти доводы, Мечников считает степень дифференциации далеко не единственным признаком прогресса. В вопросе об эволюции социальных форм Л. Мечников постулирует следующий ряд: "Словом, усовершенствование и прогрессивное развитие принципа обобществления, дебютирующее механической связью, обусловленной необходимостью, заканчивается осуществлением в общественной связи элемента психической произвольности. В совершающемся прогрессивном движении принцип дифференциации характеризует своим присутствием лишь одну промежуточную ступень. На низшей она еще не появляется, а на высшей теряет для нас всякий интерес, так как здесь нарушается стойкая и постоянная доселе связь с прогрессивным ходом" [5. С. 19]. Он отвергает телеологический или антроморфический способ объяснения и характеризует социальный прогресс как обратную зависимость от суммы осуществляющегося в общественной жизни принуждения и, наоборот, как прямую зависимость от степени царствующих среди общества свободы и самосознания.
Таким образом, есть три ступени эволюции: низшая, где кооперативное начало скрыто под покровом механической связи, различным образом связывающей отдельные клетки организма: промежуточная, где кооперативное начало проявляется уже резче, все еще не вытекая однако из физиологической необходимости и невозможности для каждой изолированной личности существовать вне общения с другими членами и без их сотрудничества; наконец, высшая ступень, где кооперативное начало, принимая окраску произвольности, развивается наиболее широко. Примером зачаточной формы этой высшей ступени ассоциаций Мечников называет дэмы (брачные, полигамические, полиандрические, или моногамические группы), складывающиеся уже под воздействием такого влечения, которое нельзя назвать ни механическим, ни исключительно физиологическим, а в значительной мере психологическим. Мы видим, что Мечникова едва ли можно причислить к сторонникам строгого географического детерминизма и тем более фатализма. Его вывод о том, что усовершенствование и прогрессивное развитие принципа обобществления, дебютирующее механической связью, обусловленной необходимостью, заканчивается осуществлением в общественной связи элемента психической произвольности, как нельзя лучше говорит о признании им принципа свободной человеческой воли. Утверждение Мечникова о прямом соответствии ступени социального прогресса и степени присущей обществу свободы и самосознания свидетельствует как о его мировоззрении, так и о политических и социологических пристрастиях.
Правда, он использует при этом метафору о том, что природа вначале принуждает людей к общественной жизни, затем смягчает ее формы посредством дифференциации и уж потом уничтожает всякое принуждение и подчинение. Видимо, эта метафора играет не столь фигуральную роль, как подчеркивает сам автор. Следующие суждения как бы разворачивают эту метафору. "Несомненно, что среда и способность приспособляться к ней даны человеку для того, чтобы он мог бесконечно и наилучшим для себя образом развиваться: несомненно с другой стороны, и то, что свобода не есть нечто химеричное, потому что значительное число народов, в интеллектуальном отношении весьма скромно одаренных природой, все-таки пользуются ею и притом в таких размерах, что большинству культурных народов приходится им только завидовать [5. С. 21]. Противоположность свободы сосредоточена в ненавистном Мечникову деспотизме, критике которого он посвящает немало страниц. "Мы видели выше, что в органической природе, т.е. в области биологических явлений, степень свободы обобществленных единиц может служить мерилом прогресса. Предполагая, что история как наука преследует задачу открытия под новыми социологическими наслоениями тех же законов и ступеней органической эволюции, мы получаем возможность констатировать в области конкретных исторических фактов следующие стадии исторической эволюции:
1. Первый низший период, характеризуемый существованием общественных организаций, созданных принуждением и устрашением, почти аналогичных тем рудиментарным колониям клеток, которые соединены внешней механической связью.
2. Второй переходный период подчиненных общественных групп, характеризующихся дифференциацией частей общества и разделением труда, доводимого до все большей и большей степени мелочной специализации.
3. Третий высший период - процветания создавшихся по своему почину общественных организаций, с ясно выраженными индивидуальными склонностями и более или менее сознательных интересов" [5. С. 24].
Прописной истиной является, на его взгляд тезис о том, что истинная цивилизация познается по степени применяемой ею свободы. По крайней мере, такова позиция современной ему науки. Признавая, что степень свободы есть единственная характерная черта цивилизации, Мечников как раз в этом пункте отстаивает другое положение, а именно, что социальная эволюция всюду подчинена органической необходимости 15. С. 26-27]. Следовательно, эта последняя со своей стороны влияет на строй кооперации, внушает отдельным лицам единовременные усилия, направляя при этом их не к личной цели, а к такой, которая интересует общественную группу. Здесь, по нашему мнению, содержится ядро его социологической концепции.
Автор поясняет свое утверждение тем, например, что некоторым народам-счастливцам удается осуществить свои цели без особых усилий. Но история не интересуется такими народами, у которых были благоприятные условия. Окружающие природные условия другого порядка, прежде всего являющиеся предметом истории. Эти условия допускают процветание человеческой жизни только как следствие одновременной, разумной и сложной работы разнородных, многочисленных сил, стремящихся к такой широкой цели, всей важности которой даже и не понимает подавляющее большинство работающих. Необходимая здесь степень взаимной солидарности естественно не может получиться сразу из разумного и свободного содействия заинтересованных сил. Мечников специально оговаривает, что он далек от присоединения к теории географического фатализма, которую зачастую упрекают за проповедь принципа всеопределяющего влияния среды в истории.
Существует и обратное воздействие населяющих местность людей на свою среду. Потому историческая ценность той или другой исторической среды, - предполагая даже, что, в физическом отношении, она при всех обстоятельствах неподвижна, может и должна изменяться по степени способностей обитателей к добровольному солидарно-кооперативному труду. Эффективность изменения среды обитания Мечников напрямую связывает со степенью солидарной взаимопомощи, с прочностью социальных уз. Интересно, что деспотизм, по Мечникову, всегда возникает только по неспособности человека сознательно проявить ту сумму кооперативной солидарности, которой требует природа. Деспот, по его словам, под видом ли жреца, воина или политика всегда являлся в истории только живым символом и олицетворением неспособности и бессилия угнетенных им.
В тех случаях, замечает Мечников, когда история идет своим нормальным ходом, наступает все большее и большее равновесие между средой и свободолюбивыми стремлениями среды: мало помалу наступает возможность прогресса, т.е. тех изменений в общественном самосознании, которые наблюдаются уже в биологической серии явлений, а теперь заменяют угнетение свободой и солидарность по принуждению - добровольной и сознательной солидарностью.
Из наиболее значимых Мечников выделяет следующие влияния окружающей среды на очевидно неравное распределение цивилизации между различными странами Земного шара: астрономические, физические, влияние флоры и фауны, антропологические влияния. Каковы естественные причины неравного распределения благодеяний и тягостей цивилизации? Есть две теории: этнологическая и географическая. Этнологическая основывается главным образом на законе наследственности (и, соответственно, основана на неравенстве рас), тогда как географическая становится на сторону трансформистской теории (впервые указанной Ламарком и развитой Дарвином), выдвигающей на первое место приспособление к внешней среде и влияние этой среды. Мечников присоединяется к последней.
Им выделяется трехчленная формула географического развития: речной, морской и океанский периоды, - которые характеризуют эволюцию человечества. Наиболее древнейшие четыре великих культуры, с его точки зрения, расцвели и развились в среде великих речных стран. "Гоанго и Янтсе-кианг орошают местность, где родилась и выросла первобытная китайская культура; индийская или ведийская культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонские первобытные культурные общества разрослись по Тигру и Евфрату, этим двум жизненным артериям Месопотамской долины; наконец, древний Египет, как это утверждал уже Геродот, был "даром", созданием Нила" [5. С. 85].
Однако в бассейнах великих речных систем культуры могли быть только первобытными, изолированными. Совсем иной характер приобретали они и становились способными к распространению, к дальнейшему развитию, едва только вступали в среду внутренних морей и охватывали собою различные народы и страны. Наконец, доказывает Мечников, способность культуры к широкому распространению, весьма развитая уже при начале средиземноморского периода, идет, все более и более увеличиваясь, по мере того как история покидает берега внутренних морей с тем. чтобы перенестись в еще более широкую среду, на берега океана [5. С. 97].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
