Ф. Ницше Так говорил Заратустра (553418), страница 28

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 28)

Оставьте его лежать, пока он сам не проснется, -- пока он

сам не откажется от всякой усталости и от всего, чему учила

усталость в нем!

Только, братья мои, отгоните от него собак, ленивых проныр

и весь шумящий сброд --

-- весь шумящий сброд людей "культурных", который

лакомится -- потом героев! --

19

Я замыкаю круги вокруг себя и священные границы; все

меньше поднимающихся со мною на все более высокие горы; я строю

хребет из все более священных гор. --

Но куда бы ни захотели вы подняться со мной, о братья мои,

-- смотрите, чтобы не поднялся вместе с вами какой-нибудь

паразит!

Паразит -- это червь, пресмыкающийся и гибкий, желающий

разжиреть в больных, израненных уголках вашего сердца.

И в том его искусство, что в восходящих душах он

угадывает, где они утомлены; в вашем горе и недовольстве, в

вашей нежной стыдливости строит он свое отвратительное гнездо.

Где сильный бывает слаб, а благородный слишком кроток, --

там строит он свое отвратительное гнездо: паразит живет там,

где у великого есть израненные уголки в сердце.

Какой род всего сущего самый высший и какой самый низший?

Паразит -- самый низший род; но кто высшего рода, тот кормит

наибольшее число паразитов.

Ибо душа, имеющая очень длинную лестницу и могущая

опуститься очень низко, -- как не сидеть на ней наибольшему

числу паразитов? --

-- душа самая обширная, которая далеко может бегать,

блуждать и метаться в себе самой; самая необходимая, которая

ради удовольствия бросается в случайность, --

-- душа сущая, которая погружается в становление; имущая,

которая хочет войти в волю и в желание, --

-- убегающая от себя самой и широкими кругами себя

догоняющая; душа самая мудрая, которую тихонько приглашает к

себе безумие, --

-- наиболее себя любящая, в которой все вещи находят свое

течение и свое противотечение, свой прилив и отлив, -- о, как

не быть в самой высокой душе самым худшим из паразитов?

20

О братья мои, разве я жесток? Но я говорю: что падает, то

нужно еще толкнуть!

Все, что от сегодня, -- падает и распадается; кто захотел

бы удержать его! Но я -- я хочу еще толкнуть его!

Знакомо ли вам наслаждение скатывать камни в отвесную

глубину? -- Эти нынешние люди: смотрите же на них, как они

скатываются в мои глубины!

Я только прелюдия для лучших игроков, о братья мои!

Пример! Делайте по моему примеру!

И кого вы не научите летать, того научите -- быстрее

падать! --

21

Я люблю храбрых; но недостаточно быть рубакой -- надо

также знать, кого рубить!

И часто бывает больше храбрости в том, чтобы удержаться и

пройти мимо -- и этим сохранить себя для более

достойного врага!

Враги у вас должны быть только такие, которых бы вы

ненавидели, а не такие, чтобы их презирать. Надо, чтобы вы

гордились своим врагом, -- так учил я уже однажды.

Для более достойного врага должны вы беречь себя, о друзья

мои; поэтому должны вы проходить мимо многого, --

-- особенно мимо многочисленного отребья, кричащего вам в

уши о народе и народах.

Сохраняйте свои глаза чистыми от их "за" и "против"! Там

много справедливого, много несправедливого: кто заглянет туда,

негодует.

Заглянуть и рубить -- это дело одной минуты: поэтому

уходите в леса и вложите свой меч в ножны!

Идите своими дорогами! И предоставьте народу и

народам идти своими! -- поистине, темными дорогами, не

освещаемыми ни единой надеждой!

Пусть царствует торгаш там, где все, что еще блестит, --

есть золото торгаша! Время королей прошло: что сегодня

называется народом, не заслуживает королей.

Смотрите же, как эти народы теперь сами подражают

торгашам: они подбирают малейшие выгоды из всякого мусора!

Они подстерегают друг друга, они высматривают что-нибудь

друг у друга, -- это называют они "добрым соседством". О

блаженное далекое время, когда народ говорил себе: "Я хочу над

народами -- быть господином!"

Ибо, братья мои, лучшее должно господствовать, лучшее и

хочет господствовать! И где учение гласит иначе, там --

нет лучшего.

22

Если бы эти -- имели хлеб даром, увы! о чем кричали

бы они! Их пропитание -- вот настоящая пища для их

разговоров; и пусть оно трудно достается им!

Они хищные звери: в их слове "работать" -- слышится еще и

грабить, в их слове "заработать" -- слышится еще и перехитрить!

Поэтому пусть оно трудно достается им!

Так должны они стать лучшими хищными зверями, более

хитрыми, более умными, более похожими на человека: ибо

человек есть самый лучший хищный зверь.

У всех зверей человек уже ограбил добродетели их; поэтому

из всех зверей человеку наиболее трудно достается пропитание

его.

Только еще птицы выше его. И если бы человек научился еще

и летать, увы! -- куда бы не залетала хищность его!

23

Я хочу видеть мужчину и женщину: одного способным к войне,

другую способную к деторождению, но обоих способными к пляске

головой и ногами.

И пусть будет потерян для нас тот день, когда ни

разу не плясали мы! И пусть ложной назовется у нас всякая

истина, у которой не было смеха!

24

Заключение ваших браков: смотрите, чтобы не вышло оно

плохим заключением! Вы заключили слишком быстро: отсюда

следует -- осквернение брака!

И лучше еще осквернить брак, чем изогнуть брак, изолгать

брак! -- говорила мне одна женщина: "Да, я осквернила брак, но

сперва брак осквернил -- меня!"

Плохих супругов находил я всегда самыми мстительными: они

мстят целому миру за то, что уже не могут идти каждый отдельно.

Поэтому я хочу, чтобы честные говорили друг другу: "мы

любим друг друга; посмотрим, можем ли мы продолжать

любить друг друга! Или обещание наше будет недосмотром?"

-- "Дайте нам срок и недолгий союз, чтобы видели мы,

годимся ли мы для долгого союза! Великое дело -- всегда быть

вдвоем!"

Так советую я всем честным; и чем была бы любовь моя к

сверхчеловеку и ко всему, что должно наступить, если бы я

советовал и говорил иначе!

Расти не только вширь, но и ввысь -- о братья мои,

да поможет вам сад супружества!

25

Кто умудрен в старых источниках, смотри, тот будет в конце

концов искать родников будущего и новых источников. --

О братья мои, еще недолго, и возникнут новые

народы, и новые родники зашумят, ниспадая в новые глубины.

Ибо землетрясение -- засыпает много колодцев и создает

много томящихся жаждою; но оно же вызывает на свет внутренние

силы и тайны.

Землетрясение открывает новые родники. При сотрясении

старых народов вырываются новые родники.

И кто тогда восклицает: "Смотри, здесь единый родник для

многих жаждущих, единое сердце для многих томящихся,

единая воля для многих орудий", -- вокруг того

собирается народ, т. е. много испытующих.

Кто умеет повелевать, кто должен повиноваться -- это

испытуется там! Ах, каким долгим исканием, удачей и

неудачею, изучением и новыми попытками!

Человеческое общество: это попытка, так учу я, -- долгое

искание; но оно ищет повелевающего! --

-- попытка, о братья мои! Но не "договор"!

Разбейте, разбейте это слово сердец мягких и нерешительных и

людей половинчатых!

26

О братья мои! В ком же лежит наибольшая опасность для

всего человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных? --

-- не в тех ли, кто говорит и в сердце чувствует: "Мы

знаем уже, что хорошо и что праведно, мы достигли этого; горе

тем, кто здесь еще ищет!"

И какой бы вред ни нанесли злые, -- вред добрых -- самый

вредный вред!

И какой был вред ни нанесли клеветники на мир, -- вред

добрых -- самый вредный вред.

О братья мои, в сердце добрых и праведных воззрел некогда

тот, кто тогда говорил: "Это -- фарисеи". Но его не поняли.

Самые добрые и праведные не должны были понять его; их дух

в плену у их чистой совести. Глупость добрых неисповедимо умна.

Но вот истина: добрые должны быть фарисеями, -- им

нет другого выбора!

Добрые должны распинать того, кто находит себе свою

собственную добродетель! Это -- истина!

Вторым же, кто открыл страну их, страну, сердце и землю

добрых и праведных, -- был тот, кто тогда вопрошал: "Кого

ненавидят они больше всего?"

Созидающего ненавидят они больше всего: того, кто

разбивает скрижали и старые ценности, разрушителя, -- кого

называют они преступником.

Ибо добрые -- не могут созидать: они всегда начало

конца --

-- они распинают того, кто пишет новые ценности на новых

скрижалях, они приносят себе в жертву будущее, -- они

распинают все человеческое будущее!

Добрые -- были всегда началом конца.

27

О братья мои, поняли ли вы также и это слово? И что сказал

я однажды о "последнем человеке"? --

В ком же лежит наибольшая опасность для всего

человеческого будущего? Не в добрых ли и праведных?

Разбейте, разбейте добрых и праведных! -- О братья

мои, поняли ли вы также и это слово?

28

Вы бежите от меня? Вы испуганы? Вы дрожите при этом слове?

О братья мои, когда я велел вам разбить добрых и скрижали

добрых, -- тогда впервые пустил я человека плыть по его

открытому морю.

И теперь только наступает для него великий страх, великая

осмотрительность, великая болезнь, великое отвращение, великая

морская болезнь.

Обманчивые берега и ложную безопасность указали вам

добрые; во лжи добрых были вы рождены и окутаны ею. Добрые все

извратили и исказили до самого основания.

Но кто открыл землю "человек", открыл также и землю

"человеческое будущее". Теперь должны вы быть мореплавателями,

отважными и терпеливыми!

Ходите прямо вовремя, о братья мои, учитесь ходить прямо!

Море бушует; многие нуждаются в вас, чтобы снова подняться.

Море бушует: все в море. Ну что ж! вперед! вы, старые

сердца моряков!

Что вам до родины! Туда стремится корабль наш, где

страна детей наших! Там, на просторе, более неистово,

чем море, бушует наша великая тоска! --

29

"Зачем так тверд! -- сказал однажды древесный уголь

алмазу. -- Разве мы не близкие родственники?" --

Зачем так мягки? О братья мои, так спрашиваю я вас: разве

вы -- не мои братья?

Зачем так мягки, так покорны и уступчивы? Зачем так много

отрицания, отречения в сердце вашем? Так мало рока во взоре

вашем?

А если вы не хотите быть роковыми и непреклонными, -- как

можете вы когда-нибудь вместе со мною -- победить?

А если ваша твердость не хочет сверкать и резать и

рассекать, -- как можете вы когда-нибудь вместе со мною --

созидать?

Все созидающие именно тверды. И блаженством должно

казаться вам налагать вашу руку на тысячелетия, как на воск, --

-- блаженством писать на воле тысячелетий, как на бронзе,

-- тверже, чем бронза, благороднее, чем бронза. Совершенно

твердо только благороднейшее.

Эту новую скрижаль, о братья мои, даю я вам: станьте

тверды! --

30

О воля моя! Ты избеганье всех бед, ты неизбежность

моя! Предохрани меня от всяких маленьких побед!

Ты жребий души моей, который называю я судьбою! Ты во мне!

Надо мною! Предохрани и сохрани меня для единой великой

судьбы!

И последнее величие свое, о воля моя, сохрани для конца,

-- чтобы была ты неумолима в победе своей! Ах, кто не

покорялся победе своей!

Ах, чей глаз не темнел в этих опьяняющих сумерках! Ах, чья

Характеристики

Список файлов учебной работы