Миронов В.В. Современные философские проблемы естественных_ технических и социогуманитарных наук (2006) (1184475), страница 136
Текст из файла (страница 136)
Исходя из этого объяснения, евразийцы фактически смирились с послереволюционной Россией, с оптимизмом расценивали ее будущие перспективы, ибо путь СССР (с некоторыми оговорками) соответствовал евразийским взглядам. Все евразийцы полагали, что «месторазвитие» (особый термин евразийцев) России — Евразия, а не только Европа; что этот географический, природный фактор наряду с другим естественным фактором — населением (включая и другие тюркские народы России) не позволяет говорить о России как исключительно европейской стране. 4Л. Общетеоретические подходы 485 Концепция эта не получила теоретического развития прежде всего по политическим мотивам — из-за яростной критики со стороны русской эмиграции и политичсского раскола в среде самого евразийства.
Тем не менее СССР действительно во многом соответствовал евразийской доктрине географически (Европа и Азия как месторазвитие), этнически (этническим разнообразием, включающим европейские и азиатские народы как своеобразный евразийский суперэтнос), а также наличием идеократического (коммунистического) государства, т.е. государства, держащегося на силе идеи, объединяюшей все сферы обшества. Не осушествился лишь замысел универсальной роли православия, но сушествование идеократического государства заместило, по сути, прогнозируемую евразийцами синтетическую функцию религии. Евразийцы пересмотрели воззрения на историческую роль монгольского завоевания России и набегов тюркских народов на славянский юг.
Азиатские народы, по их мнению, несли с собой жесткие формы государственного устройства и вместе с тем «духовную свободу». В отличие от Запада как возможного колонизатора восточных земель, азиатские завоеватели, подчеркивали евразийцы, были безразличны к духовной жизни покоряемых ими народов и не препятствовали этнической самоидентификации.
С точки зрения классического евразийства Украину также можно рассматривать как типично евразийскую страну из-за ее соприкосновения с тюркскими народами, преобладанием в ней православного христианства и, конечно же, 300-летнего пребывания в составе Российской империи. Сегодняшнее обрашение к идеям евразийства Н.
Савицкого, Н. Трубецкого и др. (прямо повторяюшее их мировоззренческие и геополитические постулаты либо неявно ориентирующееся на них в попытках собственного объяснения посткоммунистических изменений) не может не опираться на понятия и язык современных социологических теорий. В связи с этим евразийская концепция получает интерпретации, соответствуюшие различным формам (которые мы описали выше) последовательно сменяющихся социальных теорий, Модернттзационная интерпретация.
Евразийскими в этом смысле называются традиционные или недостаточно модернизированные европейские страны, страны с европейско-азиатским месторазвитием и незавершенной модернизацией (Россия, Турция), а также азиатские государства, вступающие на путь модернизации — «догоняюшиед Запад, например Казахстан. Модернизационная интерпретация видит только один аспект— то, что зти страны, будучи отстаюшими, традиционными (еазиатскими»), пытаются сменить свою идентичность на западную, европейскую.
Соииалистическая интерпретация, в которой опыт СССР трактуется как успешный евразийский опыт, социализм — как евразийский (не- западный) путь. Новейшая геополитическая версия утверждает цивилизационное значение уже не системы социализма, а СНЕ 486 4. Филосо$«кяе проблемы «алим»на-гуманитарных наук ° Ластмадернизационная, согласно которой модернизация принимает новые черты в связи с изменением не только стран, осуществляющих процесс социальной трансформации, но и Запада.
Постмодернизационная интерпретация видит в евразийстве своеобразную конвергенцию ценностей традиционного («азиатского») и современного (западного) общества. Это идеология умеренного, нерадикального преобразования с использованием собственных основ. ° Неомадернизационная — жестко повторяющая аргументы модернизационной теории, однако не считающаяся с ее уроками. 'Антимадернизацианная трактовка как откат от модернизации. Евразийское месторазвитие рассматривается в этом случае как особенность, препятствующая следованию модернизации и неомодернизму по причине утверждения ими абсолютной ценности западной модели развития, принимаемой в качестве универсальной, и пренебрежения локальным, а также противоречащая идеям постмодернизации из-за доминирования локального и маргинального.
Как видим, в картине сменяющихся и взаимодействующих социальных теорий евразийство не является самостоятельной доктриной, а представляет собой некоторый фактор, получающий различные интерпретации. Последние порой теряют твердую почву факта, но свидетельствуют в целом о некоторой собирательной характеристике — исторической (взаимодействие с монголами и тюрками), географической (для России — нахождение в Европе и Азии), психологической (отличный от западной цивилизации психологический код), политической (не демократии, протодемократии), социальной (общества, не завершившие модернизации).
Это своего рода мировоззренческое знание. Таким образом, на всех приводимых Дж. Александером фазах развития социальной теории России принадлежит не последнее места в социальном контексте и тех социальных сдвигах, капюрые инициируют смену теорий. На первом этапе Россия могла вспоминать предшествующие этапы модернизации и артикулировать идею «догнать и перегнать Америку». Весь второй этап вырастал из иллюзий российского неограниченного успеха, а также успеха социал-демократий Запада. Третий этап российскими теоретиками был воспринят только риторически, тогда как для украинских, например, он был в известной мере предпосылкой националистического выбора. Четвертый этап — это описание российского посткоммунистического выбора с его идеализацией Запада и придания западным моделям статуса универсальных, с отказом от всякой самоиронии и новой фазой героической борьбы за демократию (как прежде, за социализм). Роль России в смене социальных теорий отмечается и другими исследователями.
Так, известный американский социолог П. Бергер выделяет четыре основных события, сломавших парадигму социологии после Второй мировой войны. Это маргинальные устремления верхнего сред- 4. Ь Общетеоретические подходы 487 него класса западных стран (феминизм, этноцентризм и пр,); опыт создания незападного центра капитализма в Японии и других странах Юго-Восточной Азии; оживление религии; распад СССР и коллапс коммунизма как реальности и как идеи.
Бергер считает, что последний случай имеет самое важное значение. Это всемирно-историческое событие произошло недавно, и последствия возникли незамедлительно. Было бы несправедливым ругать кого-то за отсутствие теории, объясняющей этот процесс, поскольку почти никто не предвидел этого (включая . дипломированных советологов) и все испытали трудности при попытке описать эти события имеющимися теоретическими средствами, придать им смысл, В свете сказанного необходим более рефлексивный подход к проблемам развития России и других посткоммунистических стран. Ни постмодернистская, ни неомодернистская теории не объясняют сложностей и особенностей задач, стоя1цих перед посткоммунистическими странами, не характеризуют перспективу их развития с достаточным учетом их специфики и не позволяют управлять процессами изменений в этих странах.
Уже полуторадесятилетний опьгг посткоммунистических преобразований ставит вопрос о том, что следующим этапом или типом теории будет: 7. Теория посткоммунистического развития, которая бы более адекватно воспроизводила специфику и возможности развития стран, идущих по этому пути„и могла бы участвовать в менеджменте происходящих здесь социальных трансформаций.
У этой теории (теорий) должно появиться имя. Пока оно не найдено. Таким образом, при сохранении отношения к Западу как источнику научного знания, месту, где оно зародилось в его нынешней форме, мы видим значение России как страны социального эксперимента в апробации и выдвижении новых социальных теорий и их смене. В России дисциплинарная структура науки та же, что и на Западе. Разделение на экономику, политическую, юридическую, историческую науки, культурологию возникло на Западе в Х(Х в.
под влиянием либеральных идей, отделяющих государство от экономики и общества и разделяющих общество на сферы и изучающие их науки. В России, где это разделение не было произведено, сложилась большая стихийная междисциплинарность, которая сегодня принимает вид концептуально обоснованного методологического подхода. Зародившись на Западе, наука Нового времени получила глобальное распространение и глобальное воздействие, приобрела общечеловеческое значение. Национальные специфики научных школ лишь воплощают общую призванность науки и знания.
488 4. Философские проблемы социальна-гуманитарных наук 4.2. Специфика обьекта и предмета социально-гуманитарных наук Общество познается как наукой, так и с помощью вненаучных форм познания, включающих в себя знания, которыми обладают люди в их повседневной жизни, в специализированных формах деятельности— политике, искусстве, правовой, религиозной и прочей деятельности. Вненаучное знание не может рассматриваться как ненаучное и тем более— антинаучное. Научное познание не отвергает вненаучных форм познавательной деятельности, укоренено в них и с ними взаимодействует. В социально-гуманитарных науках ограничения накл шываются не только исследуемым объектом, но повседневностью, не допускающей произвольного конструирования предмета социальных наук и одновременно ставящей практическую и этическую границу научной деятельности в сфере познания общества — нельзя бесцеремонно и разрушающим образом вторгаться в исторически сложившиеся формы повседневности.
В повседневном познании познавательная деятельность не вычленена, а вплетена в контекст реальной жизни. В практически-специализированном познании имеется ориентация на овладение профессией, познание в ходе обучения, в том числе и научным основам профессии. Тем не менее политик, юрист, художник не являются учеными, а их знания и познание — научным, даже если они опираются на научные источники. Наука, в том числе и социальная наука, является формой специализированнои деятельности по производству знания, осуществляемой в социально-организованной форлге и на основе исторически выработанных и развиваемых собственных методов. Общество отличается от природы наличием действующего субьекта— человека.
Поэтому научное социальное познание, в широком смысле рассматриваемое как познание общества„имеет как общенаучные закономерности, так и специфику К числу общенаучных закономерностей относится исходная ориентация социального познания на критерии научностй естествознания, реализуемые натуралистической исследовательской программой. Однако элиминация субъекта плохо согласуется с самой его представленностью в обществе как важной составляющей объекта познания.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
