Автореферат (1173929), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Выявляются причины данной закономерности. В частности, отмечаютсяособенности системы органов предварительного расследования, организованнойиначе, чем в ФРГ. Обосновывается, что этот фактор вынудил многихзаконодателей связать подследственность деяния с его квалификацией, что частоприводит к необходимости предварительного сбора информации. Другимзначительным препятствием для упразднения проверочной стадии служатособенности правосознания населения и сотрудников правоохранительных органов.Во втором параграфе («Унификация досудебного производства») речь идёто преобразованиях, проводимых постсоветскими законодателями с целью уходаот дифференциации предварительного расследования. Кратко прослеживаетсяистория«советских»формданнойстадии.Постсоветскиегосударства,решившиеся на унификацию, вновь делятся на две группы. К первой относятсястраны,попытавшиесяликвидироватьдознание,сделавпроизводствопредварительного следствия обязательным по всем уголовным делам (Киргизия,Украина, Узбекистан, Армения и Белоруссия).
Во вторую группу входятгосударства, избравшие противоположный путь и обозначившие дознание вкачестве единственной формы предварительного расследования (Молдавия,Грузия, Эстония, Литва и Латвия).Доказывается, что унификация, проводимая постсоветскими реформаторами,не была завершена. В каждой из названных стран сохранились те или иныепроявления «советской» дифференциации. Раскрываются причины этого явления.В частности, оно было обусловлено неоднозначностью правовой природы18следователя, дознавателя и прокурора, отсутствием ясной цели унификации, атакже неготовностью к упразднению отдельных органов предварительногорасследованияикизменению ихстатуса.Внекоторыхгосударствахопределённую роль сыграло отсутствие организационной взаимосвязи междуследователями и подразделениями, ответственными за пресечение преступлений.В третьем параграфе («Институт негласных следственных действий»)вниманиеуделяетсяпопыткампостсоветскихреформаторовотойтиотустоявшегося регулирования тайной деятельности, направленной на раскрытиепреступлений.
Отмечается, что к настоящему времени уже восемь постсоветскихстран (Литва, Эстония, Латвия, Молдавия, Грузия, Украина, Казахстан иКиргизия) дополнили свои УПК нормами о негласных следственных действиях.Последние полностью аналогичны оперативно-розыскным мероприятиям, но вотличие от них используются для непосредственного собирания доказательств.Анализируютсяпредпосылки,усилившиеостротувопросаозаконодательном регулировании негласного сбора данных. К ним относятся, вчастности, рост уровня наркотической и организованной преступности, выход наглобальный уровень проблемы терроризма, развитие криминалистическойтехники, а также пересмотр стандартов защиты прав и свобод человека.Демонстрируется, что решение данной проблемы в Германии и постсоветскихстранах первоначально оказалось различным.
Подчёркивается, что немецкийподход по-прежнему не отличается устойчивостью.Обосновывается, что ни одному из постсоветских государств не удалось вполной мере интегрировать данный элемент германской модели досудебногопроизводства в собственный уголовный процесс. Параллельно с новыминститутом в них продолжают существовать нормы об оперативно-розыскныхмероприятиях.Однозначнопостсоветскихзаконодателейопределитьтакженеихсоотношениеудалось.большинствуПриводятсяфакты,свидетельствующие об объективности данного явления.Глава 3 («Элементы, определяющие статус отдельных участниковдосудебного производства») содержит три параграфа.19В первом параграфе («Следственный судья» как особый субъектпредварительного расследования») исследуются постсоветские «реформы»,направленные на «создание» института «следственного судьи». Отмечается, чтоаналог германского судьи над дознанием уже существует в подавляющембольшинстве постсоветских стран, включая Россию.
О его существовании можнорассуждать, подразумевая любое из государств, реализовавших идею судебногоконтроля над предварительным расследованием.Рассматривается суть преобразований, обычно ассоциируемых с «созданием»института «следственного судьи». В первую очередь это появление специальноготермина для обозначения досудебной деятельности суда; закрепление нормы онедопустимости участия одного судьи в производстве по уголовному делу и надосудебном, и на судебном этапах; систематизация данного института, а такженекоторое расширение досудебной компетенции судьи (в частности, появлениепроцедуры депонирования показаний).Демонстрируется неудачность термина «следственный судья», способноговызвать неверные ассоциации с французской моделью досудебного производства.Обосновывается, что грузинский термин «судья-магистрат», вопреки мнениюряда учёных, не имеет отношения к рассматриваемому институту.
Это понятиенесёт в себе судоустройственный, а не судопроизводственный смысл.Особое внимание уделяется вопросу специализации «следственного судьи».Доказывается, что в подавляющем большинстве постсоветских стран закреплениесоответствующихположенийнебылосвязаноспоявлениемновогообособленного элемента судебной системы. «Следственными судьями» в нихстали именоваться ординарные судьи во время осуществления ими судебногоконтроля, депонирования показаний и некоторых других полномочий. В рядегосударств «следственный судья» действительно наделён специализацией, нолишь в том смысле, что он не является судьёй ad hoc. Отмечается, чтозакрепление процедуры депонирования, по-видимому, связано не с германским, ас англо-американским влиянием.
Подчёркивается ограниченность её применения.20На основе проведённого анализа делается вывод о номинальностипроводимых «реформ». Соответствующие преобразования в действительности невводят в уголовный процесс нового участника, а лишь корректируют статус ужесуществующего субъекта.Вовторомпараграфегосподство(«Процессуальноепрокурораипроцессуальная самостоятельность следователя») анализируются попыткипостсоветских законодателей сбалансировать функции прокурора и следователя сопорой на опыт германской модели. Отмечается, что идея процессуальногогосподства прокурора является традиционной не только для ФРГ, но и дляпостсоветского пространства, однако её основания различны.
В Германииположение прокуратуры как dominus processus базируется на представлении о еёсудебнойприроде.Вотечественнойтрадициипрокурорскоегосподствообъясняется ролью прокурора как стража законности. Соответственно, различныи взгляды на компетенцию прокуратуры.
В германской модели она stricto sensuявляется единственном органом дознания, и любые полномочия полиции порасследованию рассматриваются как делегированные. В постсоветском контекстепринятие прокурором уголовного дела к своему производству, напротив,считается выполнением чужих задач.Приводятсяданные,демонстрирующие,чтоидеяпроцессуальнойсамостоятельности следователя основана не только на дореволюционныхпредставлениях о его судейской независимости.
При обсуждении данногопринципа в советскую эпоху основное внимание уделялось инициативностиследственных работников и их способности принимать самостоятельныерешения. Следы этого подхода видны и в постсоветском законодательстве. Этоодна из причин того, что постсоветские реформаторы нередко смотрят напроцессуальную самостоятельность следователя и «фактическое господство»германской полиции как на близкие идеи.Обосновывается,чтодостижениесбалансированногоподходаксоотношению процессуального положения прокурора и следователя возможнолишь в случае чёткого определения их институциональной природы.
В настоящее21времятакаяопределённостьнепоследовательностьотсутствует.преобразованийиИменнонеспособностьэтимобъясняетсяпримиритьидеипроцессуального господства прокурора и процессуальной самостоятельностиследователя.В третьем параграфе («Отказ от автономии статуса обвиняемого») речьидёт о преобразованиях, направленных на исключение обвиняемого из числаучастников досудебного производства. Объясняются причины появления данногоинститута, связанные с необходимостью персонификации уголовного дела иобеспеченияправаназащиту.Прослеживаетсяисториядуализмапроцессуального статуса преследуемого лица. Отмечается многозначностьтермина «обвиняемый». В наши дни это понятие применяется не только к лицу,которому было предъявлено обвинение, но и к любому заподозренному субъекту,затронутому процессуальным принуждением.Демонстрируется,чтовгерманскоймоделитермин«обвиняемый»(Beschuldigter) используется для обозначения двух различных участниковпредварительного расследования: собственно обвиняемого и обвиняемого,находящегосяподсерьёзнымподозрением.Аргументируетсятезисожелательности сохранения автономии рассматриваемого статуса.
Перечисляетсяряд преимуществ такого подхода. Анализируются попытки постсоветскихзаконодателей (в Литве, Эстонии, на Украине, в Казахстане и Киргизии)отказаться от автономии статуса обвиняемого в пользу единого статусаподозреваемого.Доказывается, что проведённые преобразования не принесли ожидаемогорезультата.Воднихстранахсоответствующие«реформы»оказалисьноминальными, в других – повлекли снижение уровня правовых гарантий. Новоеопределение обвиняемого в большинстве случаев было сформулированонеудачно. Как следствие, вопреки замыслу реформаторов, обвиняемый, хотя и невсегда явно, но всё же остаётся одним из участников предварительногорасследования.В заключении подводятся итоги исследования.22III. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОПУБЛИКОВАНЫ:а) В рецензируемых научных изданиях, рекомендованных ВАК приМинобрнауки России:1.
Коновалов С.Г. Германский «следственный судья» в зеркале российскойуголовно-процессуальной науки: факты и мифы // Закон. 2017. № 1. С. 170-181.2. Коновалов С.Г. Стадия возбуждения уголовного дела на постсоветскомпространстве: попытки вестернизации // Государство и право. 2017. № 10. С. 111116.3. Коновалов С.Г.НовыйУПККиргизии:важнейшиеизмененияиперспективы реализации // Уголовный процесс. 2017.
№ 12. С. 84-91.4. Коновалов С.Г. Негласные следственные действия в уголовном процессеГермании: проблемы концептуализации // Уголовное судопроизводство. 2018.№ 1. С. 41-48.б) В сборниках материалов научных мероприятий:1. Коновалов С.Г. Началопроизводствапоуголовному делу:выбороптимальной модели // Материалы Международного молодежного научногофорума «Ломоносов-2017» / Отв. ред. А.И. Алешковский, А.В. Андриянов, Е.А.Антипов.
[Электронный ресурс]. – МАКС Пресс Москва, 2017.2. Коновалов С.Г.Уголовныйпроцессинегласнаядеятельность:современные подходы // Научные труды РАЮН. 2018. Вып. 18 (в печати)..
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
