Отзыв официального оппонента (1146279), страница 2
Текст из файла (страница 2)
Особо стоит отметить, что к хорошо известной хронике этих процессов в международном коммунистическом движении, к установкам КИ автор добавляет конкретные примеры того, как это выглядело на уругвайской площадке, разбирая многие проблемы, воспрепятствовавшие созданию единого левого фронта в тогдашнем Уругвае — в том числе по профсоюзной линии. Новым для историографии является и анализ коминтерновской составляющей «дела Мибелли»- что добавляет новые штрихи и к персонифицированной истории КПУ, и к истории ее взаимодействия с КИ.
Важным элементом анализа этой ситуации является то, что автор обращает внимание на баланс между готовностью членов КПУ следовзть указанием Москвы и собственным мнением (при том, что в случае с Мибелли партия шла в русле практик ВКП (б) и прислушалась к мнению эмиссара КИ), Подробное описание этой ситуации является важным подспорьем для понимания того, как количественно и качественно состав КПУ менялся по ходу таких «тестов». Во второй главе «Коммунистическая партия Уругвая между Ч! и УВ конгрессами Коминтерна» анализируется совокупность внутренних процессов в КПУ и Уругвае и довольно переменчивой линии Коминтерна с конца 1920-х по середине 1930-х гг.: от периода борьбы с «социал- фашистами» до объявления фашизма главным врагом, в период, периода, когда еще внутри СССР шла борьба с Троцким, а в КИ произошла смена Зиновьева в конечном итоге на Димитрова, И на примере Уругвая автор показывает свертывание перспектив избрания в парламент из-за применения лозунга «класс против класса», а также на конкретно уругвайском материале— сложности, связанные с переходом КПУ на полулегальное положение при отменившем действие конституции преэиденте Габриэле Терре.
В то же время подчеркивается возрастание роли Монтевидео сначала как регионального «перекрестка» левого движения (проведение там региональной профсоюзной конференции, следствием чего стало создание региональной профсоюзной организации СБ<А), а потом частично и «центра» (после перевода в Монтевидео из Буэнос-Айреса ЮАСКИ; на фоне установления именно Уругваем дипотношений с СССР, переводом туда главной конторы «Южамторга»).
Отдельная подтема главы - проблема «открытого письма», как примета прямого вмешательства органов <«Интернационала в процесс формирования и реорганизации левых партий на основе «большевизации». Автор подробно разбирает эту коллизию, опираясь и газетные публикации, н на документы РГАСПИ, включающие описания взглядов уругвайцев, находившихся на учебе в Москве. Из анализа следует наличие двух тенденций, которые парадоксальным (а, на самом деле, объяснимым образом) одновременно и усиливали, и нивелировали друг друга: критика ИККИ Компартии Уругвая в того, что партия очень схематично понимает идеи большевизации и пролетаризации, и купирование Компартией Уругвая практик ВКП (б), где место интеллектуалов занимали послушные исполнители из числа не самых образованных, но классово безупречных кадров.
Параллельно автор уделает внимание аграрному направлению, констатируя и отсутствие у КПУ внятной стратегии по работе с крестьянством„и откровенно оторванное от уругвайских реалий теоретизирование по этому поводу в инструкциях, поступавших от ИККИ. В то же время, автор осторожно, но отдает должное наметившейся тенденции, когда идеи КПУ о создании единого фронта по борьбе с авторитарным режимом Терры (и предполагавшие союз с социалистами и левыми фракциями традиционных партий), не вызывали возражения со стороны ИККИ, который в тот момент в Европе еще продолжал официально исповедовать борьбу с социалистами и социал-демократами, как с «социал-фашистами».
Иными словами, автор констатирует известную автономность, предоставленную КПУ в этом вопросе, обозначая, что уругвайские идеи где-то даже опередили выводы, сформулированные ЧК Конгрессом Коминтерна. Впрочем, также отмечается, что прямые связи КПУ и ИККИ в тот период сначала приобрели характер системных, но через короткое время также стремительно ослабли: если в конце 1920-х гг. в том числе из Уругвая в Москву пошел небольшой, но зримый поток слушателей МЛШ, то к середине 1930-х гг.
связи между ИККИ и КПУ были серьезно нарушены- в том числе из-за давления на КПУ со стороны режима Терры. Ситуацию лишь частично исправило то, что к середине 1930-х гг. ЮАСКИ открыл в Монтевидео региональную школу для подготовки кадров для компартий Латинской Америки. Не добавляли ясности и противоречия в руководстве КИ, которые автор разбирает, в частности, на примере разницы во взглядах на перспективы пролетарской революции между такими занимавшихся Латинской Америкой деятелями Коминтерна и Профинтерна, как «Степанов» (Стоян Минея) и Эмбер-Дро.
Тем не менее, автор подробно восстанавливает повестку состоявшихся в тот период трех конференций компартий Латинской Америки, третья иэ которых формально была проведена 1б- 18 октября 1934 г. в Монтевидео (на самом деле, в Москве), отдельно отмечая тот факт, что даже такие подчеркнуто лояльные Москве уругвайские коммунисты, как Э. Гомес не останавливались перед тем, как выступать с критикой ИККИ (например, Тольятти) за «невыполнимые и неработающие указания», В третьей главе «Компартия Уругвая и Коминтерн в 1935-1943 гг.» анализирует воздействие на КПУ тем более резких перемен в курсе Коминтерна того периода: от провозглашения фашизма главным врагом (и активной вовлеченностью в войну с фашистами-фалангистами в Испании) до оправдания «пакта» Советского Союза с фашистской, национал-социалистской Германий, вскоре, впрочем, напавшей на СССР, Особый интерес представляют, как исследованный автором сугубо уругвайский сюжет о поисках КПУ путей сотрудничества с профсоюзами и СПУ в канун наметившейся к концу 1930-х гг.
либерализации внутриполитической жизни (при одновременной борьбе внутри КПУ с троцкистами), так и подробно исследованная тема участия уругвайцев в боевых действиях в Испании, Автор также показывает роль и место КПУ в деле организации кампании солидарности с СССР с началом Великой Отечественной войны и приводит подробности того, как КПУ реагировала на роспуск Коминтерна в 1943 г. Диссертация А.С. Андреева представляет собой оригинальное исследование на малоисследованную тему и вносит существенный вклад в историографию Компартии Уругвая, международного коммунистического движения и Уругвая, как такового. Материалы и выводы исследования могут быть использованы при чтении лекционных курсов и написании учебников и учебных пособий по всеобщей истории и истории международных отношений, а также в практической работе Министерства иностранных дел РФ и средств массовой информации. Содержание автореферата полностью соответствует положениям диссертации, Основные результаты исследования опубликованы в научных журналах списка, рекомендованного ВАК РФ (журналы «Латинская Америка» и «Клио») и входящих в базу БСОРОБ («Новейшая история России», «Российский исторический журнал»).
Как всякое оригинальное и самостоятельное исследование, диссертация А.С. Андреева не лишена определенных недостатков и спорных положений, в значительной мере являющихся отражением ее достоинств. В качестве замечаний и предложений хотелось бы указать на следующее: В целом обращает на себя внимание то, что автор смотрит на Уругвай через «призму» материалов, изученных им в РГАСПИ в Москве и Буэнос-Айресе, иной раз игнорируя исторический путь самого Уругвая, уругвайские реалии, а также уругвайскую психологию.
Так„например, совершенно справедливо и многократно обращаясь к теме «аргентиноцентричности», автор не оговаривает тот факт, что в Уругвае существует, возможно, и гипетрофированная тенденция подозревать аргентинцев в желании присвоить себе уругвайские достижения: от танго (в Уругвае считают, что его «король», Карлос Гардель, является уроженцем уругвайского местечка Такуарембо) до политической мысли. Так, в первооснове упомянутых в исследовании идей аргентинца Мануэля Угарте об общественной этике уругвайцы видят сочинения своего писателя и эссеиста Хосе Энрике Родо.
Иными словами, проводимый автором сюжет о влиянии аргентинского на уругвайское в самом Уругвае воспринимается иначе. Много более серьезной является ошибка, касающаяся того, что что А,С. Андреев неоднократно причисляет уругвайского президента-вдохновителя прогрессивного трудового и социального законодательства «Батлье-и-Ордоньеса» к партии «Бланко» (партия националистов и крупных латифундистов).
На самом деле, «Батлье» возглавлял буржуазно-демократическую, либеральную партию «Колорадо». Еще с 1830-х гг. именно соперничество «Колорадо» и «Бланко» определяло «политическую физиономию» Уругвая, и такие ошибки свидетельствуют о том, что, «погрузившись» в историю отдельно взятой КПУ, автор пугает некоторые детали политической жизни Уругвая, принадлежность к партиям тех или иных политиков, что не влияет на анализ их деятельности. К сожалению, еще одной такой ошибкой является ссылки автора на «борьбу терристов со сторонниками премьер-министра Эрреры» в период правления президента Терры после отмены им действия конституции. На самом деле, «терристы» были правой фракцией партии «Колорадо», а лидер партии «Бланко» националистЛуис Альберто де Эррера был не премьер-министром, а председателем вновь сформированного Сената, являясь не соперником, а союзником преэидента Терры.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
