Диссертация (1145201), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Антропология, призванная и предназначенная для того, чтобы интегрировать все знания о человеке, допуская самое различное сочетание философских, религиозных и научных идей, пока не может выполнить свою высокую миссию. Успешных результатов сочетания знаний о человеке, к удивлению и сожалению, пока столь мало, что они не вызывают умозрительноговосхищения.Как целостное учение о человеке, антропология возникает в недрах философских и религиозных идей. Благодаря естествознанию XVIII - XIX в.в., антропология получает и утверждает свой научный статус. Эволюционная теория Ч.
Дарвина, марксизм и позитивизм внесли свой посильный и весомыйвклад в естественнонаучное понимание и философское осмысление закономерных основ существования человека. Если раньше, по крайней мере – доXIX века, пока антропология была наивной и пред-научной, она доверчивоожидала от философии, как и от религии, некоего чуда в разъяснении и понимании того, «что есть человек», то сейчас – в XXI веке, она, вкусив первых горьких плодов науки, - увидев вещественную ничтожность человека,уже вправе предъявлять много претензий к философии.О дальнейших теоретических перспективах позитивного синтеза философии и антропологии обстоятельно размышляет Х.
П. Рикман2, который считает, что ныне существующая философская антропология пока всего лишьзаявляет о своих теоретических потребностях. Первые попытки сближенияфилософских идей с научными идеями антропологии начинались с взаимныхупреков в том, что философия является недостаточно антропологической, иследовало бы поставить во главу ее человека (И.
Кант, Л. Фейербах), а ан-2Rickman H. P. Is Philosophie Antropology Possible? // Metaphilosophy.1985. V. 16. № 1.24тропология, якобы, выглядит не совсем философской и, поэтому, надлежитустранить в ней философскую «нищету» (С. Кьеркегор, М. Шелер). Такоесближение в своем итоге реализуется в альтернативности выбора междунаращиванием позиций тождества или позиций различия философии с антропологией. Обозреваясь с позиций тождества, вся философия должна быластать сугубо антропологической, а антропология – сугубо философской.Преодоление философской «нищеты» в недрах антропологического знанияначинается у С. Кьеркегора на основе вычленения идейно-содержательногобогатства религиозных догматов, а у М. Шелера – на основе формулированиягуманитарно-исторических аксиом.Встречные упреки и обвинения между разными потоками и тенденциямисближения философии с антропологией косвенно выражали то обстоятельство, что философские обобщения, в отличие от религиозных догматов, неравномерно вливались в структуру формирования антропологических знаний; – последние испытывали явный дефицит философско-гуманитарныхидей.
Но гуманитарные идеи без надежных антропологических знаний саминаходились в зародышевом состоянии и мало чем могли помочь.Для преодоления такого положения и выхода из замкнутого круга на свободную орбиту движения, знаниям о человеке нужен был особый идеологический импульс, нужна была одухотворяющая воля, сочетающая творческуюфантазию ума с практичной уверенностью чувства.
Это обстоятельство позволяет понять причину того, почему на пороге ХХ века предпринимается такое неимоверное множество самых неуклюжих попыток сближения философских идей с научными представлениями о человеке. Слияние этих идей ипредставлений происходило не столько в виде утонченного баланса, скольков виде вульгарного синтеза, редуцированного в ту или иную сторону. Так, неспроста теории и взгляды биопсихологизма, физического идеализма, вульгарного материализма, имманентизма, филантропизма и др. вызывают убольшинства людей, даже далеких от науки, не просто критику, а явноеудивление, подозрение и неприязнь.25Общая философская теория антропологии уже давно, а особенно – с трудов М.
Шелера, находится в ожидании от философии более весомой концептуальной отдачи, чем это было на протяжении всей предыдущей истории.Это касается, прежде всего, тех сфер познания человека, где наука во главе сразумом, все еще, так же бессильна, как прежде. Сюда относятся такие феномены человеческого бытия как духовность, творческая деятельность, свобода, мораль, вера, разум и т.д. Казалось бы, что современный человеческий разум должен был уже давно приучиться к устойчивым способам противостояния иррационалистическим позывам диких и инстинктивных сил. Тем не менее, эти силы преобладают над любыми усилиями разума, если дело касаетсяпонимания самых сокровенных тайн человеческого бытия, перед которымиразум теряет свое могущество.
Зато религия показывает стройную последовательность в иррациональной концептуализации этих феноменов. Философия с усердием служила во благо многих наук и не щадила себя даже в познании проблем религии, косвенных для нее. Но, до сих пор она не раскрывает картину основополагающих идей о человеке не только для социальнойфилософии, но и для антропологического знания в целом. В связи с этимпредставляется необходимым обозначить гносеологические возможностисинтеза социально-философских и философско-антропологических знаний, входе которого учитывалось бы разделение и разграничение между философской антропологией и социальной философией, не говоря уже о спецификесоциально-философской антропологии и антропологической философии вцелом.В общефилософском синтезе человек может отображаться как всеобщая,самодостаточная, универсальная сущность, имеющая антропологическую исоциальную специфику. Социальная философия акцентирует общественноеначало человека.
Поэтому в основе широкого многообразия социальныхформ человечности можно вслед за Г. Зиммелем подразумевать «чистое Я —то, в котором исчезают все различия между личностями, которое конституируется только из общего понятия человека, — из той человечности в челове-26ке, о которой Кант говорит, что она священна, сколь ни далек от святости человек»3. Социальные формы человечности своеобразно воплощаются во всехсферах жизни общества и связывают его в единую многомерную целостность.1.1. Онтологические основы человека и человечностиОпределенные успехи философии в понимании онтологических основ человека и человечности, конечно, уже имеются. Человек давно осознается вфилософии как сверхсложная форма бытия по той причине, что он одновременно является и объектом, и субъектом, детерминирующим свое объективное и субъективное существование.Тем не менее, в общей картине знаний о человеке и человечности процесспонимания с самого начала обречен быть проблематичным.
В силу предметной парадоксальности своего бытия, с которым человек имеет дело, ему недоступна исчерпывающая полнота, точность, конкретность и универсальность того содержания, которым он обладает в своем бытии. Поэтому обретение человеком своей человечности обречено на непрестанный процесс становления.
Ведь даже после смерти человека, его человечность не исчерпывается им самим, она преследует его в памяти поколений.Человек – это тайна, которая неожиданно может стать откровением дляодного уровня, и еще более сокровенным таинством для другого уровня понимания бытия. Причем, это таинство является таковым не только в глубинахмежсубъектного единения людей или в самом человеке: – это человеческоетаинство удивительно переносится на всякое бытие, с которым человек может иметь то или иное дело.
Данное положение можно считать истинным в3Зиммель Г. Созерцание жизни // Избранное. Том 2. – М.: Юрист, 1996. – С.13427силу его повседневной очевидности, – независимо от упреков или упорств вразвитии идей антропоцентризма.Человечность как тайна человека, даже с чисто формальной точки зрения,заключена не просто в его специфике, а в некой социально-обобщенной специфике, присущей всем и каждому.
В этом смысле человечность – это социально-всеобщее, родовое качество человека и человечества. Возможность человеческой специфики через символические формы подниматься до всеобщего, равно как и возможность всеобщей родовой сущности человека воплощаться в самых специфических явлениях – это и есть направления поискаразграничений между конкретным и абстрактным выражением человечности.Если бы человек, подобно Адаму, гипотетически остался одним, единственным (единичным) «экземпляром» в мире, то он, вероятно, и не нуждался бы втом предназначении, которое воплощает в нем человечность как ожиданиесамого себя во всем сущем.
Однако ожидание совсем не значит обретения.Между тем, чтобы «быть» и тем, чтобы «иметь» всегда будет дистанция,которую не снимает даже логическая гипотетичность Адама. Единичностьчеловека всегда нуждается в том, чтобы преодолеть единственность (одинокость) и стать исконной единостью всего во всем, социально снимающейодинокость человеческого бытия. Человечность социально актуализируетсякак своеобразный множитель социальной сингулярности, который реализуется только среди людей и способен каждого отдельного человека и все человечество сделать единым творцом самого себя, своего бытия, своей судьбы.В чем же суть человеческой тайны? С позиций чистого антропоцентризмаможно утверждать, что в мире нет ни хаоса, ни порядка.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
