Автореферат (1145143), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Николаю не хватает душевной открытости,глубокой веры, именно поэтому он вспоминает детство («как мы детьмимолились») – самый чистый и искренний период в жизни человека. Анализконтекста помогает объяснить выбор писателя паремии Молитва, двигаетгоры: действительно, молитва направляет усомнившегося героя, помогаетвыбрать правильный путь.Примером реализации кумулятивной функции паремий в языкеЛ.Н. Толстого является использование пословиц с компонентамиэтнолингвомаркёрами – такими компонентами паремий (ФЕ, КВ), которыеотражают национальное своеобразие, «культурную память» и могут не иметьпрямых аналогов в другом языке, благодаря чему раскрываетсяэтноспецифичность языкового знака [Ломакина 2010].
Паремии, отражая чертынационального характера, будучи ретрансляторами культурной традиции в14языке и обладая кумулятивной функцией, несут культурологическуюинформацию, являясь своего рода микротекстом для читателя. Несмотря наширокую репрезентацию ФЕ и пословиц с этнолингвомаркёрами в русскомязыке, в текстах Л.Н. Толстого их употребление единично, в некоторых случаяхнаряду с кумулятивной функцией, априори присущей этим пословицам, онивыполняют в контексте дополнительные функции.
Однако анализфразеологического состава, использованного писателем, невозможен безлингвокультурологического комментария, который является частью словарнойстатьи авторского словаря.Реализация функционального потенциала фразеологии наиболееявственно проявляется в контексте. Ряд функций присущ фразеологическомусоставу в целом; другие же приобретаются в процессе употребления, т.е. вопределённой речевой ситуации, или продиктованы жанром, к которомуотносится текст, поэтому вполне закономерно, что в лингвистике они получилиназвание речевых [Гвоздарев 1989: 14].
И ФЕ, и КВ наделены номинативнойфункцией как константной, однако в тексте может быть представлен не толькомонофункциональный, но и полифункциональный потенциал фразеологии.При изучении языка писателя и его лексикографической обработкеисследователи неоднократно ставили вопрос о текстовых (смысловых)доминантах – рекуррентных, тезаурусообразующих (Ю.Н. Караулов) языковыхединицах, составляющих авторскую картину мира и образующих авторскийдискурс.
Анализ роли фразеологических средств в построении текста позволяетговорить о текстообразующих функциях. Текстообразующим потенциаломмогут обладать не только единицы фразеологического уровня, но и другиеязыковые единицы, однако для нас научный интерес представляетфункциональный потенциал фразеологии. Использование данного термина приописании языка Л.Н.
Толстого, на наш взгляд, более корректно и точно,поскольку мы анализируем тексты разных стилей и жанров, в которыхиспользуются фразеологические богатства различных языков с разной целью. Втом случае, если фразеология становится организующим элементом текста илиего отдельной части, можно говорить о текстообразующей функции, если этиэлементы выходят за пределы данного текста и помогают охарактеризоватьавторское / писательское мировидение, являясь дискурсивными единицами, томожно говорить о тезаурусообразующей функции фразеологии.Лексико-фразеологическая система текста позволяет реконструироватьиндивидуальную картину мира писателя и понять характер авторскихинтенций. Истолкование авторского замысла неразрывно связано с выявлениемавторской позиции.
Активное использование фразеологического фонда языкакак средства выражения авторской позиции характерно для творчества какотечественных, так и зарубежных писателей. Приведём лишь несколькопримеров использования паремий: эпиграф к повести А.С. Пушкина«Капитанская дочка» (Береги честь смолоду), к комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»(Неча на зеркало пенять, коли рожа крива), названия пьес А.Н.
Островского(«Свои люди – сочтемся», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется»,15«Старый друг лучше новых двух», «Правда хорошо, а счастье лучше»),название рассказа А.П. Чехова «За двумя зайцами погонишься, ни одного непоймаешь», названия народных рассказов Л.Н. Толстого и др. Одна и та жепословица и её вариант стали названием произведений не только русской, но изарубежной литературы – романа немецкого Ф. Шпильгагена «In Reih undGlied» (1866), романа русского писателя-народника Г.А. Мачтета «И один вполе не воин» (1886), украинского писателя Юрия Дольд-Михайлика «И один вполе воин» (1956). Известны случаи, когда библеизмы, благодаряхудожественным произведениям, становились КВ, частично или полностьюутратив связь с библейским текстом: власть тьмы – «Власть тьмы»Л.Н.
Толстого, волки и овцы – «Волки и овцы» А.Н. Островского и др. Так, БФЕвласть тьмы, восходящая к Новому Завету, обретает устойчивость, получаетобобщенное значение благодаря одноименной пьесе, употребляется, когдаговорят «О засилье невежества, отсталости, мракобесия; о власти реакции»(БСКСВРЯ 1: 179). Иногда КВ переживают «второе рождение», попадая впространство другого текста («Кавказский пленник» А.С. Пушкина иЛ.Н. Толстого», «После бала» Л.Н.
Толстого и Рэя Брэдбери и под.). В качествесильной позиции текста – в функции заглавия, эпиграфа могут употреблятьсяБФЕ. Например, БФЕ служить Богу и мамоне находит отражение в заглавиистатьи Л.Н. Толстого антиалкогольного характера «Богу или мамоне» (1896), аБФЕ единое на потребу становится названием одноименной статьи (1905). Вкачестве эпиграфа к роману «Анна Каренина» Л.Н. Толстой использовалбиблейское выражение Мне отмщение и аз воздам.Наряду с использованием фразеологии как средства выражения авторскойпозиции, следует остановиться на описании различных способов введения ФЕ,КВ или паремии в ткань текста художественного произведения.
В связи с этимнеобходимо рассмотреть три типа контекстов: 1) представляющие собойавторское повествование; 2) содержащие разные формы речи персонажей;3) совмещающие два плана – авторский и персонажа (т.н. несобственно-прямаяречь) [Николина 2003: 93].Фразеология помогает показать быт народа, представить внешние ивнутренние качества человека, охарактеризовать его физическое и духовноесостояние, оценить определённые ситуации, события и факты, обобщитьсказанное, продемонстрировать авторскую позицию, создать пространственновременное поле текста, становится средством индивидуализации, авторитетнымначалом, а иногда выступает в качестве опорных, текстообразующих единиц.Л.Н.
Толстой использует паремии в качестве заглавий произведений илиотдельных частей произведения. Приведём такие названия произведений:«Вражье лепко, а божье крепко», «Упустишь огонь – не потушишь», «Гделюбовь, там и Бог», «Охота пуще неволи», «Бог правду видит, да не скороскажет». Кроме того, XVI глава повести «Отрочество» Л.Н. Толстогоназывается «Перемелется, мука будет», драма «Власть тьмы» имеладополнительное пословичное название «Коготок увяз, всей птичке пропасть»,роман-эпопея «Война и мир» первоначально назывался «Всё хорошо, что16хорошо кончается», а незаконченный рассказ «Идиллия» – «Не играй с огнём –обожжёшься».
Заголовки трёх народных рассказов («Вражье лепко, а божьекрепко», «Упустишь огонь – не потушишь», «Где любовь, там и Бог»)представляют собой паремии. В 80-е гг. XIX в. писатель был одержим идеейсоздать «ряд не то повестей, не то картин, написанных на пословицы» [Толстой1936: 302]. Язык народных рассказов отличает близость к народной речи:употребление пословиц и поговорок, фольклоризмов, простота синтаксическихконструкций. «Простота и ясность народных рассказов Толстого знаменовалисобой не снижение, не примитив, а восхождение толстовского слова» [Маймин1984: 145]. Выбор паремий в качестве названий может быть объяснён иадресацией произведений, это рассказы для народа и для детей.
ПоэтомуТолстой употребляет языковые средства, понятные адресанту высказывания.Л.Д. Опульская (1997) с этим соглашается лишь отчасти, считая, что всодержании и стиле народных рассказов переплетаются традиции древнейучительной литературы и устного народного творчества, чем можно объяснитьиспользование писателем пословиц с дидактической целью, поскольку ониимеют «в своём значении идею всеобщности, иллокутивную семантикурекомендации или совета (нравоучения)» [Селиверстова 2009: 30].Другим способом выражения авторской позиции является употреблениеключевых слов, в качестве которых могут выступать и повторяющиесясверхсловные единицы (словосочетание, предложение, сверхфразовоеединство, а также фразеологизмы, паремии), которые становятсясодержательными доминантами текста, и представляют собой своего родаметатекст.
В связи с этим не совсем корректным представляется употреблениетермина ключевое слово, предпочтительнее, на наш взгляд, использованиетермина смысловая доминанта текста.Представим примеры употребления фразеологических средств каксмысловых доминант текста в языке Л.Н. Толстого.В ХIХ главе (ч. 2, т. IV) романа-эпопеи «Война и мир» БФЕ земляобетованная выполняет текстообразующую функцию в пределах главы:Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силыдвигаться. <…> Обетованная земля при наступлении французов была Москва,при отступлении была родина («Война и мир», т.
IV, ч. 2, гл. ХIХ). Они, и те,которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как кобетованной земле, стремились к Смоленску. («Война и мир», т. IV, ч. 2,гл. ХIХ; 12: 115-116). Военная ситуация кардинально меняется: Наполеон ушелиз Москвы. По мере отступления французской армии происходит ееразложение: резко уменьшился количественный состав войск, нет провианта,теперь мнимой (а в результате – гибельной) целью становится Смоленск. БФЕобетованная земля употребляется в значении «Место, куда кто-либо страстномечтает и стремится попасть; предмет страстных желаний, устремлений,надежд и т.п.». Повторение одной и той же единицы усиливает экспрессию.Писатель последующими словами конкретизирует значение, вследствие чегообразуется контраст Москва – родина.17Наряду со смысловыми доминантами конкретных текстов, следуетобратиться к выделению смысловых доминант всего творчества писателя илиотдельного периода – тезаурусообразующих.
Анализ языкового материалапозволил отнести к тезаурусообразующим единицам языка Л.Н. Толстогоследующие: соmme il faut, Дамоклов меч, Поднявший меч от меча погибнет,перековать мечи на орала, Fais ce que dois, advienne que pourra (фр.), Dans ledoute abstiens toi (фр.), непротивление злу <насилием>, Царство Божие,арзамасский / московский ужас, арзамасская тоска, арзамасская / московскаяночь.В языке Л.Н. Толстого ФЕ-галлицизм comme il faut является одной изтезаурусообразующих единиц, частотность – 39 употреблений вхудожественных текстах: в рассказе «Разжалованный (Из кавказскихвоспоминаний)» (1856) – 1, в повестях «Отрочество» (1854) – 2, «Юность»(1857) – 27, «Исповедь» (1882) – 1 , «Смерть Ивана Ильича» (1886) – 1, вроманах «Война и мир» (1867–1869) – 2, «Анна Каренина» (1878) – 2,«Воскресение» (1899) – 3.
Таково название одной из глав в повести «Юность»,где эта ФЕ повторяется 20 раз. Кроме того, писатель используеттранслитерированный вариант ФЕ – агглютинацию: comme il faut комильфотный комильфотность. По сравнению с текстами художественнойлитературы употребление данного галлицизма единично в дневниках, письмах,автобиографическом произведении «Исповедь».
Если в первой половине жизниcomme il faut – идеал, то после духовного перелома, когда изменилась системаценностей и ушли в прошлое юношеские идеалы, Толстой противопоставляетсебя comme il faut’ным людям, нередко осуждая их. Здесь следует обратиться кмемуарномунаследиюЛ.Н. Толстого,посколькухарактеристикатезаурусообразующих единиц должна проводиться в текстах разных стилей ижанров. Изменения сознания писателя находят отражение в егоиндивидуальной картине мира, в текстах. ФЕ соmme il faut и его производныене только реализуют свои значения, но и получают новые семантическиеоттенки, графическое изображение.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
