Диссертация (1136458), страница 10
Текст из файла (страница 10)
У. Основания теории знаков // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С.39.108Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С.40.53мые объектами в процессе семиозиса.109 То есть нечто есть знак толькопотому, что оно интерпретируется как знак некоторым интерпретатором. Обобщенное учитывание чего-либо является интерпретантойлишь постольку, поскольку оно вызывается чем-то, функционирующимв качестве знака.
А некоторый объект также является интерпретаторомтолько потому, что он опосредованно учитывает нечто.Семиотика, следовательно, изучает не какой-то особый род объектов, алюбые объекты в той мере, в какой они участвуют в семиозисе.110Именно это обеспечивает науке о знаках ее метадисциплинарный потенциал.Знаки, указывающие на один и тот же объект, не обязательно имеютодинаковые десигнаты, поскольку то, что учитывается в объекте, у разных интерпретаторов может быть различным.111Знак должен иметь десигнат, но при этом не каждый знак действительно указывает на какой-либо реально существующий объект. Как пишетМоррис, здесь «не требуется обращения к метафизическому царству„сущностей“ (subsistence)».
«Десигнат» — это сугубо семиотическийтермин, он не имеет никакого отношения к вопросу реального существования или несуществования объектов. Десигнат — это класс объектов, к которым применим знак, то есть это объекты, обладающиеопределенными свойствами, которые интерпретатор учитывает благодаря наличию знакового средства. Учитывание может иметь место ипри фактическом отсутствии объектов или ситуации, свойства которыхбыли учтены. Не возникает никакого противоречия, когда говорят, чтоу каждого знака есть десигнат, но не каждый знак соотносится с чем109Там же.Там же.111Там же.11054либо реально существующим.112Когда объект референции реально существует, этот объект называетсяденотатом. То есть если десигнат есть у каждого знака, то не у каждогознака есть денотат. «Десигнат — это не вещь, но род объекта или классобъектов, а класс может включать в себя или много членов, или толькоодин член, или вообще не иметь членов.
Денотаты же являются членами класса. Это различие делает понятным то, что можно полезть в холодильник за яблоком, которого там нет, или же готовиться к жизни наострове, которого, возможно, никогда не существовало или которыйдавным-давно исчез под водой».113Несмотря на то, что в теории, предлагаемой Моррисом заметны бихевиористские черты, автор специально оговаривает тот факт, что семиотика не должна себя связывать с какой-либо конкретной теорией о том,что происходит, когда нечто учитывается благодаря использованиюзнака. «Видимо, стоит признать „опосредованное учитывание“ в качестве единственного исходного термина для развития семиотической аксиоматики», — пишет Моррис.114Отталкиваясь от трех соотносительных членов семиозиса: знаковогосредства, десигната и интерпретатора Моррис предлагает рассматривать три вида бинарных отношений:— семантическое (отношения знаков к их объектам),— синтаксическое (отношения знаков между собой),112Моррис Ч.
У. Основания теории знаков // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С.40.113Там же.114Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С.41.55— прагматическое (отношение знаков к интерпретаторам»).115Для обозначения определенных отношений знаков к знакам, к объектам, к интерпретаторам предлагается использовать специальные термины:•Означает и денотирует для семантических отношений,•Имплицирует для синтаксических отношений,•Выражает для прагматических отношений.116В зависимости от конкретного случая некоторые из измерений могутотсутствовать.117Для пояснения того, как следует употреблять вышеперечисленные термины Моррис приводит следующим пример: «Слово стол имплицирует(но не обозначает) „предмет мебели с горизонтальной верхней поверхностью, на которой могут быть разложены вещи“, означает же оноопределенный род объекта (предмет мебели с горизонтальной верхнейповерхностью, на которой могут быть разложены вещи); денотирует теобъекты, к которым это слово применимо, и выражает своего интерпретатора».118На основе трех выделенных измерений семиозиса, выделяются три соответствующие уровня анализа дискурса:— семантика,— синтактика,115Там же, с.
42.Там же.117Там же, с. 43.118Моррис Ч. У. Основания теории знаков // Семиотика. — М.: Радуга, 1983. — С.42—43.11656— прагматика.Особенно важным вкладом Морриса в науку о знаках, как уже отмечалось выше, считается введение термина прагматика. Введение даннойкатегории становится возможно благодаря помещению в схему семиозиса фигуры интерпретатора.
Таким образом, конструкция Морриса,как и вторичная семиологическая система Барта, суть попытки достроить схему функционирования знака таким образом, чтобы она моглаотражать в полной мере особенности социального бытования знака.От концепции Морриса можно было бы ожидать, что она, ввиду позитивистского своего духа, могла бы — в отличие от бартовской мифологии — в большей степени ограничить простор для околосемиотического визионерства, выстроив жесткие научные рамки для семиологических исследований.
Однако на практике это зачастую не всегда оказывается так. В ряде случаев для исследователей оказывается сложноочертить границы прагматического измерения. И, как верно отмечаетА. Н. Баранов, в лингвистической практике сфера прагматического зачастую вбирает в себя любые рассуждения по поводу языка, которыемало походят на семантику или синтактику.119Концепция Морриса не совпадает со структуралистскими подходами,поскольку исходит из иного понимания природы знака (знаковое средство—десигнат—интерпретанта—интерпретатор), но является существенной для теории дискурс-анализа, поскольку в ней выдвигаетсяважная идея о трехуровневой архитектуре дискурс-анализа — о семантическом, синтаксическом и прагматическом измерениях дискурса.119Баранов А. Н.
Аргументация в процессе принятия решений (к типологии метаязыков описания аргументативного диалога) // Когнитивные исследования за рубежом. Методы искусственного интеллекта в моделировании политического мышления. — М.: АН СССР : Ин-т США и Канады, 1990. — С. 27.57Структуралистскую и позитивистскую перспективы сложно совместитьв теоретическом плане. Вероятно, можно сказать, что они тяготеют кдвум разнящимся методологическим полюсам, обозначенным Х. Алкером: диалектико-герменевтическому и позитивистскому соответственно120 (или же к двум полюсам обозначенным нами выше: дескриптивному и критическому).
Впрочем такое разделение не мешает положениям из различных направлений конвергировать в аналитической практике.Моррисовская система уровней, однако, не уникальна. Зачастую авторами в рамках дискурсивных исследований предлагаются и иные схемы препарирования знаковой реальности.Так, например, в работе Ц. Тодорова, посвященной поэтике, мы встречаем разделение на словесный, синтаксический и семантический аспекты анализа, которые Тодоров соотносит с традиционными для классической риторики аспектами: elocutio, dispositio и inventio.121Т.
ван Дейк, свою очередь, предлагает применительно к дискурсивномуанализу вести речь о речевом (language use), коммуникационном и ин-теракционном уровнях, выводя это членение из результатов препарировании ситуации социально контекстуализированной коммуникации— ситуации, в которой адресант и адресат взаимодействуют (интеракция), передавая информацию (коммуникация) при помощи языка(language use).122.В рамках дискурс-исторического подхода в критическом дискурсанализе авторы предлагают еще одну схему членения, говоря о двух120Alker H.R.
Rediscoveries and Reformulations: Humanistic methodologies forinternational studies. – Cambridge: Cambridge univ. press, 1996. – P. 7.121Тодоров Ц. Поэтика // Структурализм: «за» и «против». — М.: Прогресс, 1975. —С. 48-50.122Dijk T. A. van. Discourse as structure and process. – London: SAGE, 1997. – P. 2, 5.58уровнях анализа: тематическом и углубленном.123 При этом выделяемые уровни имеют отношение уже не столько к аспектам анализируемого текста, сколько к этапам применения тех или иных исследовательских техник.При таком разнообразии подходов к разделению исследования науровни, однако, не будет верным вести речь о какой-то фундаментальной фрагментированности поля дискурсивных исследований именно поэтому основанию.
Скорее имеет место плюральность языков методологического описания, которые, однако, в ряде случаев вполне могутбыть переводимы друг относительно друга. Кроме того, такое многообразие в значительной степени может быть оправдано разным расположением фокусов внимания в тех или иных подходах, а не какой-то ихпринципиальной разнородностью.Вместе с тем, нельзя не отметить два важных преимущества, отличающих моррисовскую схему (семантика — синтактика — прагматика) отдругих предлагаемых систем членения.
Во-первых, эта схема определенно не носит характера ad hoc, а напрямую выводится из базовых положений теории знаков. Во-вторых, она, ввиду своего крайне широкогоохвата, обычно может без особых трудностей быть импортирована вткань различных других подходов, не разрушая их внутренней логики,а лишь внося в них дополнительную упорядоченность.
Кроме того, онавполне может претендовать на роль медиатора при решении тех самыхзадач перевода с одного методологического языка описания на другой.В связи с этим можно сказать, что, если мы и можем вести речь о какой-то теоретической рамке, которая могла бы быть общей для всех123Krzyżanowski M. The discursive construction of European identities: A multi-levelapproach to discourse and identity in the transforming European Union. — Frankfurt amMain: Peter Lang, 2010. — P.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
