Абсурдистские тенденции в творчестве В.Г. Сорокина (1100461), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Психологическая трансформация, через которую проходит Снегирев, найдя космический лед, в целом аналогична изменению мироощущения Вари Самсиковой после «пробуждения» еесердца.Несмотря на явное сходство, процесс «перерождения» осуществляется в«Пути Бро» несколько иначе, чем во второй части «Льда». Отчуждение главного героя романа от мира людей фактически начинается задолго до того, как онотправляется на поиски льда. Эта отчужденность мотивирована в романе двояко: мистически и психологически. С одной стороны, Снегирев — первый человек, чье сердце «пробудилось» ото «сна», первый, кто осознал неискоренимуюпорочность всего земного мироустройства, а потому он предстает своеобразным пророком.С другой стороны, Снегирев в силу естественных психологических особенностей воспринимает действительность более ранимо, чем Самсикова, а отдельные непонятные для ребенка моменты просто шокируют его.
Это подчеркивается нередкими в «Пути Бро» случаями наивного (остраненного) восприятия мира. Уже с самых первых страниц в повествовании возникают важнейшие для романа темы странного и пугающего мира и непонятного языка, на котором говорят люди.Это восприятие действительности ляжет в основу взрослого мировоззрения героя. «Пробудившийся» Бро будет смотреть на мир во многом так же, как19маленький Саша Снегирев. В детстве он был до глубины души потрясен сценами насилия и любви. «Музыка Вечной Гармонии», в которую сердцем вслушивается Бро, говорит ему, что «у людей за всю их историю было три основныхзанятия: рожать людей, убивать людей и использовать окружающий мир»23.
Вдетстве речь взрослых казалась Снегиреву «диковинной» в силу наличия в нейнепонятных слов и выражений и неразвитостью языкового сознания героя. Для«прозревшего» Бро восприятие человеческой речи как убогой, уродливой и ненужной станет нормой.Растущее отчуждение героя от людей в результате приводит Бро к восприятию мира с сугубо функциональной стороны: он начинает видеть толькомеханику процесса, а не воспринимать явление целиком.
Остранение, неразрывно связанное с редукцией, становится наиболее адекватным приемом длявыражения его мироощущения: «Мясные машины яростно клубились. Они собирались. Рыли землю, плавили металл, громоздили камни. И строили железные машины. Машины для убийства мясных машин. Тысячи железных машинвыстраивались в ряды и цепочки. <…> Они рычали и ревели. И готовились давить и убивать»24.ЗАКЛЮЧЕНИЕНа основании проведенного исследования можно сделать вывод, что художественные феномены зауми, гротеска и абсурда являются краеугольнымикамнями поэтики Владимира Сорокина. Анализ аксиологических оснований еготворчества показал, что обращение к абсурдистскому эстетическому комплексубыло предопределено сложным спектром этических, исторических, литературных и религиозных взглядов писателя.В основе творческого метода Сорокина, сформировавшегося под воздействием визуальных практик концептуализма и поп-арта, лежит дистанцированное отношение к литературе, восприятие художественного произведения какпредмета, с которым возможны любые манипуляции.
Эта установка вырываетлитературное произведение из этического контекста, делает невозможным восприятие литературы как «учебника жизни», а автора превращает в искусногоремесленника. Уникальная особенность творчества Сорокина состоит в том,что он оригинальным образом связал постмодернистские игры концептуалистов и поп-артистов с идеей русской философии об ответственности русскойклассической литературы за события истории России XX в.Сорокин принадлежит к числу наиболее самобытных экспериментаторовс концептом заумного языка в русской литературе второй половины XX в. Начиная с романа «Норма», использование различных видов зауми, от фонетической до супрасинтаксической, является некой константой его творческой манеры.
Заумь и абсурдизм, помимо их глубинной связи с тем, что Сорокин позже2324Сорокин В. Трилогия. С. 84.Там же. С. 205.20назовет «русской метафизикой», становятся хорошим подспорьем в творческойполемике автора с соцреализмом.В романе «Голубое сало» Сорокин, опираясь на авангардистские традиции, предпринимает удачную попытку конструирования собственного заумногоязыка. Писателю удается органично совместить резко диссонирующие друг сдругом стилистические и языковые пласты, искусным образом создавая эффектускользающего, неопределенного смысла.
Сорокинская «новозаумь» резонировала дух конца XX в. не в меньшей мере, чем футуристическая заумь отвечалаумонастроения начала столетия.При расширительном толковании гротеска по принципу содержательнойконтрастности его можно считать несущей конструкцией подавляющего большинства произведений Сорокина. В романе «Норма» осуществляется сложноевзаимодействие модернистских и постмодернистских гротесковых форм. Первая часть «Нормы» представляет собой типичный вариант модернистского гротеска, когда в максимально приближенное к жизненной реальности повествование органично вплетается фантастический мотив. Седьмая часть этого произведения ближе уже к постмодернистскому гротеску, так как здесь гротескномупреломлению подвергаются популярные образцы соцреалистической поэзии.Несколько сложнее организовано художественное пространство «Падежа», находящееся на стыке модернистских и постмодернистских гротесковых форм.В сборнике «Первый субботник» главенствующее положение занимаетуже постмодернистский гротеск.
Ориентируясь на различные стили соцреалистической литературы, Сорокин различными методами достигает впечатлениянедостоверности происходящего, искусно нарушая традиционную художественную логику.В «Голубом сале» Сорокин создал некий антимир истории русской культуры второй половины XX в., спрессовав ее в единый пространственновременной континуум.
Использование гротескной образности позволило писателю заострить основные закономерности культурного процесса ушедшего столетия, воплотив их в фантасмагорических картинах недалекого будущего и альтернативного прошлого.Феномен абсурдизма нашел наиболее полное выражение в драматургииСорокина и в его романе «Сердца четырех». Классическим образцом абсурдистской антипьесы можно считать «Землянку». Статичный сюжет, аналогичныеполилоги главных героев, заумный характер вставных фрагментов подчиненывыражению абсурдности человеческого бытия.Наиболее масштабным, сложным и многослойным абсурдистским произведением Сорокина можно считать роман «Сердца четырех».
Абсурдистскиетенденции просматриваются в этом романе на сюжетно-композиционном, жанровом и стилистическом уровнях. Парадоксальные лингвостилистические манипуляции и алогичные дискурсивные переходы используются писателем дляразрушения автоматизма восприятия художественного текста.В «Трилогии» категория абсурда приобрела не только художественные,но и онтологические основания. Стержневым художественным принципом в21этом произведении становится остранение, которое используется автором дляпередачи предельно отчужденного взгляда на мир.
Опираясь на мистическуюмотивировку, Сорокин создает грандиозную картину абсурдности современного мира. Если в своих ранних произведениях писатель прибегал к радикальнойкритике языка, то в «Трилогии» столь же фундаментальной «деконструкции»подверглась действительность как таковая, запечатлеваемая автором с фактографической точностью.Суммируя сказанное, можно с уверенностью заключить, что ВладимирСорокин является не только центральной фигурой русской постмодернистскойлитературы, но и крупнейшим в отечественной словесности писателемабсурдистом.СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ1. Гротеск в повести В.
Г. Сорокина «Падѐж» // Кафедральные записки:вопр. новой и новейшей рус. лит. — М.: МАКС Пресс, 2005. — [Вып. 2]. —С. 7–16.2. Соцартовский гротеск: «Первый субботник» В. Г. Сорокина // Личность в межкультурном пространстве: материалы межвуз. конф. — М.: Рос.ун-т дружбы народов, 2007. — С. 99–103, 188–189.3. «Сдвигология русского стиха» А.Е. Крученых как протодеконструкция // Материалы XV междунар.
науч. конф. студентов, аспирантов и молодыхученых «Ломоносов»: секция «Филология». — М.: МАКС Пресс, 2008. —С. 545–546.4. Заумный язык в романе В.Г. Сорокина «Норма» // Семиозис и культура: сб. науч. ст. по материалам V междунар. конф. — Сыктывкар: Изд-во Комигос. пед. ин-та, 2008.
— Вып. 4. — С. 346–350.5. Раннее творчество В.Г. Сорокина в контексте его зрелых художественных исканий // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. Литературоведение, журналистика. — 2008. — № 1. — С. 42–50.6. Российская действительность 1990-х гг. в романе В. Сорокина «Голубое сало» // Журналистика и общество.
— 2008. — № 11. — С. 173–183.7. Образ сахарного Кремля в одноименном рассказе В. Г. Сорокина //История русской литературы XX–XXI веков в литературоведении, литературной критике и журналистике: материалы XII Шешуковских чтений. — М.:Моск. пед. гос. ун-т, 2008. — С. 321–326.22.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
