Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 49)

⁹⁷³ Sapir-Abulafia A. Christians and Jews… P. 94-106.

⁹⁷⁴ Grabois A. Jewish-Christian Intellectual Relations… P.618.

⁹⁷⁵ Oursel C. La Bible de saint Etienne Harding et le scriptorium de Citeaux (1109 - vers 1134) / Citeaux. T. 10. 1959. P. 40.

⁹⁷⁶ «Библия Стефана Хардинга» находится в настоящее время в Муниципальной

библиотеке Дижона, Mss 12-15.

⁹⁷⁷ Французский ученый Библии Ги Лобришон считает, что оснований полагать, что подопечные Стефана Хардинга восприняли и использовали данную редакцию Библии, нет. См. Lobrichon G. La Bible des Maitres / Bernard de Clairvaux. Histoire. Mentalites. Spiritualite. Colloque de Lyon-Citeaux-Dijon. SC 380. Paris, 1992. P. 212 .

⁹⁷⁸ Smalley B. Study of the Bible. P. 97-106.

⁹⁷⁹ Hugo de Sancto Victore. Didascalicon VI. 9-10.

⁹⁸⁰ См. Hailperin H. Rashi and the Christian Scholars. P. 107-108.

обозначает это в тексте как opinio antiqua, если речь идет о ученике Раши – то quidam hebraeus, о своих современниках в Париже он пишет hebraei.⁹⁸¹

Ришар Сен-Викторский также контактировал с еврейскими учеными, изучал не только еврейскую Библию, но также и еврейские толкование на Священное Писание. Его отмечает более критический подход к источникам, он ставит под сомнение даже свидетельства Иосифа Флавия. Например, описание скинии в «Иудейских древностях» нельзя считать верным, поскольку оно не соответствует тексту Ветхого Завета. Свидетельство Иосифа важно, когда он пишет о известных ему фактах или ссылается на вызывающие доверие источники⁹⁸².

***

Латинская экзегетика оставила свидетельства о присутствии евреев в городах Западной Европы: можно обнаружить как эксплицитные комментарии, оговорки, замечания, так и сдвиг интереса богословов к антииудейской полемике. Если латинские хроники скупо или в деталях повествуют о погромах, которые происходили в Германии и Галлии в конце XI – начале XII века, то теологические трактаты позволяют пролить свет на напряженный диалог с иноверцами в мирное время, когда интеллектуальное развитие было тесно связано с ростом городом и возникновением особого самосознания городского сообщества.

⁹⁸¹ См. Smalley B. The Study of the Bible… P. 103-104.

⁹⁸² Richardus de Sancto Victore. De Tabernaculo // PL 196. Col. 214.

Заключение

Мы пытались показать, как в средневековой экзегетике XII в. воспринимался и соотносился между собой символический библейский и средневековый город. Средневековые экзегетические тексты исследователями социальной истории практически не используются, поскольку работа с подобного рода литературой сопряжена с известными методологическими трудностями: аллегорические и типологические толкования Священного Писания составляли сложную систему знаков и символов, в которой общепринятые и освященные традицией комментарии могли тесно переплетаться с весьма оригинальными толкованиями и интерпретациями.

Ключевым в данном исследовании был вопрос о том, как авторы экзегетических комментариев реагировали на изменяющуюся действительность и что их тексты рассказывают о ней. Решение этой проблемы становится возможным, если вначале выявить интерпретационную матрицу, и затем найти в ней "отклонения" от нормативного образца.

Латинская экзегетика сильно отличается от византийско-православной традиции комментирования библейского текста, поэтому прежде чем приступить к анализу текстов латинских богословов XII в. мы посчитали необходимым вернуться к ее истокам – к Оригену и Александрийской школе, Иерониму и его спору с Августином о «еврейской истине» (hebraica veritas) и отдельно обсудить становление текста латинской Библии, принципы и методы ее толкования.

Первая глава диссертации посвящена исследованию классической для Средневековья августиновской концепции двух градов и ее рецепции в первой половине XII в. Анализ концепта «небесного» и «земного» града позволил выделить исходные уровни интерпретации и ее основные элементы. Изучение рецепции августиновской модели в экзегетике XII в.

выявило существенные изменения традиционной парадигмы: приспособление антитезы civitas Dei – civitas diaboli к реалиям и запросам своего времени. Так, цистерцианцы перенесли град Божий из Иерусалима в маленький Вифлеем; его проекцией на земле становится их собственный монастырь, в то время как Иерусалим – сivitas Dei в традиционной для патристической традиции – уподобляется Вавилону. Это нововведение можно объяснить категоричным неприятием монахами этого ордена городского образа жизни. В текстах того времени мы также находим

«релокализацию» civitas diaboli: если в традиционной модели ей соответствует Вавилон, то у авторов XII в. этим термином могут обозначаться ханаанские города, которые противостояли народу Израиля (Годфрид Адмонтенский, Гуго Фольетский). Противниками града Божьего становятся также полчища врагов, пришедшие из пустыни, а образ языческого Вавилона подвергается профанизации: могущественный город сравнивают с кухней, служение идолам уподобляют чревоугодию.

Во второй главе были рассмотрены элементы городского ландшафта в том виде, в котором они представлены в экзегетических трактатах. Обращаясь к интерпретации библейского города, экзегеты вольно или невольно наделяли его чертами современного им урбанистического ландшафта. При описании системы укреплений, планировки зданий и улиц, а также технологий водоснабжения теологи обращали внимание, в том числе, на то, что им было известно из личного визуального опыта. Принципиально важно отметить, что авторы, проживавшие в крупных метрополиях (например, представители Сен-Викторской школы) или по тем или иным причинам хорошо знакомые с городской жизнью (как Бернард Клервоский), дают более детальное и предметное описание городского ландшафта, приводят толкования, основанные на представлениях о функциональности тех или иных архитектурных элементов; даже при иносказательном толковании они апеллируют к собственному опыту, но не к традиции. Так, Гийом из Сен-Тьерри описал сложную систему оборонительных городских

сооружений, отметив, что для эффективной защиты одной мощной крепостной стены недостаточно: необходимы дополнительные конструкции, где бы хранилось оружие и могло вестись наблюдение за окрестностями. При интерпретации небесного Иерусалима он упомянул топографические названия, не встречающиеся в Писании, однако существовавшие в средневековом Иерусалиме. Ришар Сен-Викторский привел неожиданное и оригинальное толкование Навозных ворот как отлучение от Церкви: через них вывозятся отходы, но для входа в город ими не пользуются.

В третьей главе рассматривались вопросы, касающиеся понимания рая и небесного града, их соотношения и изменения в контексте развития экзегезы XII в. Представления об идеальном пространстве и идеальном укладе жизни в экзегетике XII в. зависели от двух конкурирующих моделей рая – сада и града – и принадлежности авторов к тому или иному монашескому ордену, также от их понимания духовного служения, образа мира и экклезиологии. Важным концептом монашеской теологии была идея paradisus claustalis. Обитель как микромодель рая могла представляться в виде сада и града одновременно (Руперт Дойцкий, Бернард Клервоский),

«укрепления Господнего» и «врат небес», где монахи вели аскетическую жизнь и искали небесный Иерусалим (цистерцианцы). В некоторых случаях в небесном Иерусалиме, городе со стенами, площадями, кварталами и улицами, можно обнаружить образ небесного конвента, где аббатом является Бог-Отец. На представления экзегетов об идеальном пространстве, таким образом, несомненное влияние оказывала эпоха, развитие и появление новых средневековых городских центров поблизости от монастырей. Сен- Викторская школа предложила новую модель идеальной формы общежития, где обитателями небесного града оказываются теперь не только представители монастыря, но и все верующие – миряне и клирики. Необходимым условием для принадлежности к этому граду становится правильное исповедание веры, верное толкование Писаний, что наверняка связано с важным значением богословских дискуссий того времени – о

Троице, Евхаристии, боговоплощении, роли и месте Церкви в спасении человека.

Четвертая глава посвящена образам горожан и городской жизни. Отдельное место занимает анализ отношения монахов к иудеям, игравшим важную роль в социальной и экономической жизни европейских городов XII в. Информация о социальных, в том числе гендерных связях, которую мы находим в экзегетической литературе, является ценным свидетельством об отношении католического духовенства к мирянам вообще и горожанам, в частности. Экзегетические трактаты первой половины XII в. являются уникальным источником о жизни и быте средневекового города.

Свои объяснения библейских сюжетов авторы сопровождали комментариями, основанными на собственном жизненном опыте. Так, в небесном Иерусалиме можно найти бордель, а невеста из Песни Песней носит нагрудные украшения, которые защищают ее тело от посягательств грубых мужчин. Бернард Клервоский подробно описал, с какой тщательностью монах выбирал ткань для своего облачения, как обходил лавки и оценивал качество материи и как происходила сама покупка. Гийом из Сен-Тьерри с горечью отмечал, что обмирщение и страсть к роскоши стали присущи тем, кто отрекся от мира, хотя на городских площадях можно встретить проповедников, вещавших о Христе. Ришар Сен-Викторский рассказал о недостойном поведении священников, которые не справляются с возложенными на них обязанностями по пастырскому окормлению горожан, а Руперт Дойцкий красочно описал, как на развалинах римской крепости возник новый городской квартал и какие трудности и неудобства его жители создавали монахам. Подобные свидетельства появляются в экзегетических трактатах при нестандартных интерпретациях библейского сюжета, когда автор давал оригинальное видение и понимание священного текста, делая его актуальным и злободневным в глазах слушателей или читателей.

Латинская экзегетика XII в. также содержит антииудейскую полемику, которую можно назвать не только апологетической, но и действительно

полемической. Изученные нами источники упоминают о реальных дискуссиях с иудеями в монастырях и на городских площадях и в монастырских стенах: о законе, обрезании, избранном народе и пр.

Таким образом, экзегетические сочинения являются сложным, но очень ценным источником, отразившим в себе не только символический мир, дискурсивные практики, но и живой отклик на запросы и требования эпохи. Библейские символы и метафоры, а также традиция их интерпретации, заложенная отцами Церкви, легли в основу культурного кода Средневековья.

Положения, выносимые на защиту:

1. Многоуровневая система толкования Библии давала теологам возможность на основе определенного и единого для всех корпуса источников и обозначенных в латинской традиции принципов толкования выразить с помощью библейских метафор и аллегорий свою собственную позицию по отношению к изменениям в жизни общества, свидетелями которых они были. Комментатор и толкователь Священного Писания обязательно опирался на авторитет своих предшественников – отцов Церкви, но совсем необязательно полностью повторял их. Изучение рецепции августиновской модели в экзегетике XII в. выявило существенные изменения традиционной модели интерпретации града небесного и земного, в частности, приспособление антитезы civitas Dei – civitas diaboli к реалиям и запросам своего времени. Это стало возможным в отсутствие четкого определения термина civitas (а вернее, сосуществование многих его дефиниций). Так, цистерцианцы перенесли град Божий из Иерусалима в маленький Вифлеем; его проекцией на земле становится их собственный монастырь, в то время как Иерусалим – сivitas Dei в святоотеческой литературе – уподобляется Вавилону. Это нововведение можно объяснить категоричным неприятием монахами этого ордена городского образа жизни. В текстах того времени мы также находим «релокализацию» civitas diaboli

(если в традиционной модели ей соответствует Вавилон, то у авторов XII в. этим термином могут обозначаться ханаанские города), отказ от античной модели противостояния двух градов, переосмысление августиновской антитезы в понятиях город и странничество (civitas и peregrinatio).

1. Обращаясь к интерпретации библейского города, экзегеты вольно или невольно наделяли его чертами современного им урбанистического ландшафта. При описании системы укреплений, планировки зданий и улиц, а также технологий водоснабжения теологи обращали внимание, в том числе, на то, что им было известно из личного визуального опыта. При этом авторы, проживавшие в крупных метрополиях (например, представители Сен- Викторской школы) или по тем или иным причинам хорошо знакомые с городской жизнью (как Бернард Клервоский), дают более детальное и предметное описание городского ландшафта, приводят толкования, основанные на представлениях о функциональности тех или иных архитектурных элементов; даже при иносказательном толковании они апеллируют к собственному опыту, но не к традиции.

2. Представления об идеальном пространстве и идеальном укладе жизни в экзегетике XII в. были обусловлены двумя конкурирующими моделями рая – сада и града – и принадлежностью авторов к тому или другому монашескому ордену. Идея Иерусалима как небесного града приобрела особое значение в монашеской теологии XII в. Популярность этого концепта можно объяснить тем, что основатели новых обителей нуждались в обосновании своих реформ. На монашеские представления об идеальном пространстве несомненное влияние оказывала эпоха, развитие и появление многих средневековых городов вокруг монастырей. Сен-Викторская школа предложила новую модель идеальной формы общежития, где жителями небесного града становятся не только представители монастыря, но и все верующие – миряне и клирики. Необходимым условием для принадлежности к этому граду становится ортодоксия, правильное исповедание веры, верное толкование Писаний.

1. Экзегетические трактаты первой половины XII в. являются уникальным источником о жизни и быте горожан. Свои объяснения библейских сюжетов авторы порой сопровождают комментариями, основанными на собственном жизненном опыте. Подобные свидетельства появляются в экзегетических трактатах при нестандартных интерпретациях библейского сюжета, когда автор привносит «свое» видение и понимание священного текста, актуализирует его в злободневных проблемах. Латинская экзегетика также оставила свидетельства о присутствии евреев в городах Западной Европы: можно обнаружить эксплицитные комментарии, оговорки, замечания и в целом констатировать рост интереса богословов к антииудейской полемике. Если латинские хроники скупо или в деталях повествуют о погромах, которые происходили в Германии и Галлии в конце XI – начале XII в., то теологические трактаты позволяют пролить свет на напряженный диалог с иноверцами в мирное время, когда интеллектуальное развитие было тесно связано с ростом городом и возникновением особого самосознания городского сообщества.

Библиография

Сокращения.

BJRL = Bulletin of the John Rylands University Library Manchester ANRW = Aufstieg und Niedergang der römischen Welt

Характеристики

Список файлов диссертации