Искусство переаода(переводчика) (1006173), страница 3
Текст из файла (страница 3)
Простой перевод текста - без учета реалий - часто не доносит до читателя всей необходимой информации. Например, когда я впервые читала (по-русски) "Жизнь взаймы" Ремарка, меня озадачила характеристика одного из персонажей. Напомню немного сюжет: к концу романа его герой - гонщик Клерфэ - попадает в аварию и погибает. Перед этим он успевает составить завещание в пользу любимой женщины. Однако тут появляется его сестра, отношения с которой давно были прерваны, и начинает ожесточенно сражаться за наследство Клерфэ. Так вот про эту сестру говорилось, что она была одета в костюм, сшитый на заказ. Помню, я долго гадала, как это ее характеризует: как человека с нестандартной фигурой, что ли? Недавно я перечитала этот роман снова. В новом переводе женщина была одета в хорошо сшитый костюм. И все встало на свои места: Ремарк хотел подчеркнуть, что она была хорошо обеспечена и что вовсе не крайняя нужда заставляла ее совершать безнравственные поступки. Переводчик понял это и сумел выразить на русском языке дух оригинала, возможно, несколько отступив от его буквы.
Из-за культурных различий одна и та же характеристика человека может восприниматься носителями одного языка как положительная, а носителями другого - как отрицательная. (В частности, мой русский знакомый с изумлением узнал, что в Швеции Карлсон считается отрицательным персонажем.) Поэтому при буквальном переводе можно, например, исказить отношение автора к своему персонажу. Я вполне допускаю, что Изнуренков из "Двенадцати стульев" со своей бурной жестикуляцией и бесконечными восклицаниями типа: "Ах! Ах! Высокий класс! Этот кот пушист до чрезвычайности!" - вызовет у итальянцев совсем не те эмоции, на которые рассчитывали Ильф и Петров. (Что делать в этом случае переводчику на итальянский - для меня лично большая загадка!)
Вообще разница культур ставит перед переводчиком художественной литературы труднопреодолимые проблемы. Причем если о различии формальных норм мы имеем хотя бы общее представление (допустим, все знают, что при входе в православную церковь мужчина должен снять головной убор, а при входе в мечеть - обувь), то об эмоциональных, этических различиях часто вообще не задумываемся. Ведь то, что служит выражением крайнего негодования у сдержанных англичан, может показаться тем же экспансивным итальянцам дружелюбным комментарием. Цветистый комплимент, который обрадует русскую, может оскорбить американку, а в Саудовской Аравии за него можно и вовсе попасть в тюрьму.
Почему, например, стандартное американское "Shit!" при дублировании фильмов обычно переводят "Черт!"? Кто-то скажет: из соображений приличия. Может быть и так. Но мне лично кажется, что слово "черт", не соответствуя слову "shit" по смыслу, больше соответствует ему по эмоциональному накалу. Никто не скажет: "Дерьмо!" - ударив себя по пальцу молотком. По-русски "дерьмо" более грубое и, так сказать, "адресное" ругательство. А вот из книги Линн Виссон о русско-американских браках я узнала, что наше безобидное "Тьфу ты!" может вызвать семейный конфликт: "Почему ты на меня плюешь?" - с обидой спросил американец свою русскую жену. Понятно, что буквальный перевод ругательств бесполезен. Здесь важно понять эмоции говорящего и найти адекватное им выражение на другом языке.
Подводя итоги, можно сказать, что самым главным в работе переводчика является жизнь на стыке двух (или более) культур. Сталкиваясь постоянно с особенностями этих культур, он должен хорошо представлять себе их различия и уметь максимально точно передать информацию от носителя одной культуры носителю другой. В этом и состоит специфика профессии переводчика.
Известно, что многие профессии накладывают на человека свой отпечаток. Трудно представить себе небрежного архивариуса или шофера с замедленной реакцией. Причем, если в первом случае человеку грозит увольнение, то во втором - опасность гораздо серьезнее. Поэтому, возможно, речь идет не о том, как сказывается на человеке его профессия, а, наоборот, о том, какого склада люди могут заниматься тем или иным делом. То есть, происходит своего рода естественный отбор, причем в некоторых случаях - как с шоферами - в буквальном смысле этого слова.
У меня было возникла гипотеза, что общим для всех переводчиков качеством могла бы быть повышенная чуткость. Ведь люди, которые профессионально занимаются подбором эквивалентов слов, понятий и выражений одного языка в другом, поневоле проникаются мыслью о возможности различных подходов к одному и тому же явлению.
Например, русский человек с детства знает, что нож мужского рода и если нож упал, то, согласно примете, нужно ожидать в гости мужчину. Не будем спорить о достоверности таких прогнозов, но немцу, например, совершенно чужда сама идея о связи между ножом и мужчиной, потому что в немецком языке слово "Messer" имеет средний род. Если бы у немцев подобная примета была, то она могла бы связывать падение ножа с приходом ребенка, поскольку слово "Kind" - тоже среднего рода (как бы странно нам это ни казалось!). Понимание того, что нож не обязан иметь мужской род во всех языках, ведет к революционному перевороту в голове.
Все эти сходства и различия, о которых обычные люди не задумываются, являются источником повседневных забот переводчиков. По роду деятельности им постоянно приходится то переводить сходные слова совершенно по-разному, то наоборот - передавать разные выражения одним и тем же эквивалентом. Вопросы, которые для переводчика звучат совершенно естественно, у других людей часто вызывают недоумение (как выразился один американский переводчик: моноязычный человек этого просто не поймет).
Один из моих заказчиков - тайваньская фирма - разрабатывает компьютерные программы, которые, как это часто принято у программ, задают людям вопросы (в письменном виде) и ждут от них ответов. Так вот, эти выдаваемые на экран компьютера вопросы, варианты ответов и разные ценные сообщения тайваньцы переводят на все языки мира, чтобы их программами могли пользоваться не только китайцы. Мне они присылают тексты на английском языке, чтобы я перевела их на русский. И при этом всегда возникает одна и та же проблема. Для того чтобы перевести сообщение типа "not defined", я должна знать, что именно не определено: функция, параметр или значение. Русскому читателю понятно, что мне требуется выбрать нужный вариант из целого арсенала возможностей: "не определена", "не определен", "не определено" или даже "не определены". Тайваньцам же я пишу целые лингвистические трактаты, чтобы объяснить не праздный характер своего любопытства. Причем вопросы у меня возникают каждый раз разные. Допустим, про слово "display" я хочу знать, существительное это или глагол, а если глагол, то в повелительном наклонении или нет. Поскольку английский не является родным ни для меня, ни для моего собеседника, то на постановку этих заковыристых вопросов и получение исчерпывающих ответов уходит масса сил.
А когда я переводила книгу с большим количеством имен реальных людей, то безуспешно добивалась от автора расшифровки инициалов. "Какое второе имя у этого John C. Brown?" - спрашивала я. "Не знаю, им никто не пользуется", - отвечал автор. Ему была совершенно чужда мысль о том, что Clifford и Charles должны быть по-разному обозначены в русском переводе.
Кстати, о Чарльзах! Знаете ли вы, как будут называть в России многострадального принца Чарльза, если он все-таки станет королем Великобритании? Королем Карлом Третьим! Это типичная ситуация, когда одни и те же слова, путешествуя извилистыми путями по миру, превращаются в результате в разные. Далеко не все англичане могут правильно назвать реку, на берегу которой стоит Кремль. Знают, что Кремль в Москве, а как река называется - не помнят. Почему? А потому что город они называют Moscow, а реку - Moskva. Не так уж много общего у этих слов! А почему мы New Orleans называем Новым Орлеаном, а New York - Нью-Йорком? Какая тут логика? Вот, например, страна Кот-д'Ивуар раньше называлась Берегом Слоновой Кости, а потом вдруг взяла и потребовала у международного сообщества, чтобы ее название перестали переводить на другие языки. И переименовали - куда денешься.
Вообще мне кажутся совершенно противоестественными попытки директивного управления заграничным языком. После развала СССР многие бывшие республики пытаются навязывать русскому языку свои правила: то Таллин требуют писать с двумя "н", то сменить предлог перед Украиной (мол, форма "на Украине" является выражением великорусского шовинизма!), то заставляют, ломая язык, выговаривать "Кыргызстан" или "Ашгабат". Прямо, как подростки в переходном возрасте: не зови меня больше Машей, я - Мария. Хорошо, что не все страны обладают таким болезненным самолюбием. Французов, например, не трогает вставленная нами в название их столицы буква "ж" (а ведь тоже могли бы стать в позу: вы на что, мол, намекаете?), а Новая Зеландия, к счастью, не требует, чтобы ее называли Нью-Зиланд.
Так вот, возвращаясь к моей гипотезе об общих для переводчиков чертах характера: вполне возможно, рассуждала я, что переводчики (в среднем, естественно) являются более терпимыми, уживчивыми и чуткими людьми, чем люди других профессий. Изо дня в день они пытаются приспособиться, стремятся понять чужую точку зрения, посмотреть на ситуацию с другой стороны. Было бы удивительно, если бы это не откладывало своего отпечатка на личность человека.
Однако эта моя теория об особой душевной организации переводчиков, похоже, не выдержала проверки практикой. Дело в том, что современные технологии в лице Интернета дают уникальную возможность создавать международные клубы по интересам, объединяющие любителей рыбной ловли, знатоков футбола, специалистов по выпиливанию лобзиком или виртуозов-скрипачей. Такие клубы называются телеконференциями, форумами или списками почтовой рассылки. Естественно, что свои телеконференции есть и у переводчиков. Одна из них – "Лантра" - объединяет более тысячи переводчиков из разных стран мира, поэтому это минисообщество можно рассматривать как своего рода полигон для проверки разных предположений. Так вот, наблюдая за его членами, я стала сильно сомневаться в своей теории.
В принципе "Лантра" предназначена для того, чтобы каждый мог задать вопрос, связанный с переводческой деятельностью, и получить ответ от компетентных товарищей по работе. Однако за долгие годы существования этого международного коллектива многие его участники заочно или очно перезнакомились, вступили в неформальные отношения (иногда дружеские, иногда враждебные), и сообщения в "Лантру" посылаются далеко не только деловые. В результате, довольно часто возникают весьма ожесточенные перепалки.
Если события в Югославии закономерно вызвали бурные дебаты, то казалось бы, как может привести к скандалу поздравление с Новым годом? Однако на моих глазах именно это и произошло. Дело в том, что согласно иудейской религии Новый год празднуется в сентябре. Соответственно, один израильтянин поздравил всех с Новым годом именно в сентябре. Немец откликнулся шутливой репликой: "Тогда уж и с Рождеством заодно!" - подразумевая, что христианский Новый год еще не скоро. В результате завязалась обширная переписка, в которую втянулось множество участников, обвинявших друг друга в сионизме, антисемитизме, фашизме и прочих грехах. Вот какие последствия может вызвать совершенно безобидное поздравление. Поневоле задумаешься, так ли уж терпимы и чутки переводчики.
Эти наблюдения заставили меня ввести в мой закон следующую поправку, которую можно назвать правилом магнита. Подобно тому, как каждая из половинок разделенного пополам магнита немедленно обзаводится собственным положительным и отрицательным полюсом, так и человеческое общество в любой своей достаточно многочисленной ячейке воспроизводит одну и ту же стандартную структуру со своими скандалистами и хулиганами, миротворцами и проповедниками. Другое дело, что злодеи в лагерном бараке могут оказаться посерьезней нарушителей спокойствия в математическом институте, но общая тенденция к распределению одних и тех же стандартных ролей между членами коллектива, вероятно, сохраняется независимо от природы самого коллектива.
Обсуждение моей гипотезы в "Лантре" показало, что по сравнению с другими группами людей сообщество переводчиков все-таки более миролюбиво и терпимо: так сказали те, кто участвует в нескольких разных списках почтовой рассылки. Например, недавно одному участнику форума любителей горных лыж постановлением суда запретили посылать в этот список какие-либо сообщения. Представляете, какие там кипели страсти, если дело дошло до суда?
Не знаю, какие проблемы решают по Интернету лыжники, но для переводчиков Интернет представляет собой мощный рабочий инструмент. Например, англичанин, переводя с русского языка высказывание Брынцалова "Последняя у попа жинка!", естественно обратился за помощью к русским коллегам. Что бы делал переводчик в такой ситуации 10 лет назад? Покопался бы в словарях? Будучи счастливой обладательницей не одной сотни словарей, я лично эту пословицу не нашла. Опросил бы знакомых по телефону? Много ли у вас знакомых, которые могут ответить на такой вопрос? Да и не так-то просто связаться в нужный момент (ночью, например) с нужным специалистом. Главное, что, обращаясь к конкретному человеку, испытываешь неловкость: удобно ли обременять его своими просьбами? как можно отплатить за такую услугу?
Конференция - совсем другое дело. Она функционирует круглосуточно, потому что, когда ложатся спать японские переводчики, просыпаются американские. Так что вопрос можно задать в любое время дня и ночи, не боясь кого-либо разбудить: его прочтет только тот, кто захочет. И ответит тоже тот, кто захочет и сумеет. При этом отвечающие азартно соревнуются в скорости реакции и глубине познаний. Спрашивающий не чувствует себя эксплуататором - он никого не заставляет решать свои проблемы. Тот, кто занят или хандрит, просто пропускает ход.
Таким образом, Интернет позволяет получить быстрый ответ на самые неожиданные вопросы: какими словами испанские подростки выражают свое презрение? какая форма нотной записи используется в Канаде? какую температуру устанавливают в домашней отопительной системе в Швеции? Все это вещи, которые трудно узнать из книг, а тем, кто строит культурные мостики между разными странами и континентами, такая информация совершенно необходима.
Обычно о переводчиках вспоминают только тогда, когда перевод плох. Мастерство переводчика заключается в умении стать незаметным: вы читаете книгу и забываете о том, что исходно она была написана на другом языке; смотрите фильм и понимаете все диалоги, реплики героев связаны между собой, ни одно замечание не ставит вас в тупик. Поэтому, если вам понравился переводной роман - помните, что в этом есть заслуга не только автора, но и переводчика (в плохом переводе книга практически не может понравиться), а если дублированный фильм доставил вам удовольствие, то поблагодарите - хотя бы мысленно - переводчика.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
