диссертация (Роль и место Индии в системе внешнеполитических координат Великобритании в 1997-2016 гг), страница 10

Op.cit. P.177.James L. Raj. The making of British India. London: Abacus, 1998.114Ibid. P.185.11336эффективной дистрибуции, что для британской Индии, где имелась разветвленная сеть железныхдорог, не находит оправданий. Он пишет о том, что после обретения Индией независимостиблагодаря свободной прессе и отчётности властей перед обществом, случаев массового голодане случалось, и ответ на кризисные ситуации со стороны правительства всегда был достаточноэффективным115.Англичане обычно объясняли своё абсолютное невмешательство в ситуации, связанные смассовым голодом, тремя основными причинами: принципом свободы торговли и рыночныхотношений, мальтузианской116 доктриной в вопросах регулирования демографии и финансовойобоснованностью, т.е. невозможностью тратить больше запланированного.

При этом, как всегдав британской Индии, статистика в отношении всех показателей – будь то рождаемость илиуровень сельскохозяйственного производства – велась неукоснительно дотошно, даже несмотряна чрезвычайные обстоятельства. Англичане не хотели допустить сценариев, при которыхнаселение Индии стало бы надеяться на помощь властей. Так, в 1866 г. журнал «Экономист»критиковал одного высокопоставленного британского чиновника в Индии за импорт риса изБирмы с целью облегчить страдания людей в Ориссе – ведь он позволил индийцам думать, что«не давать им умереть с голоду – это обязанность правительства»117. При этом англичане нетолько регулировали освещение темы голода в прессе, но и жёстко ограничивали попыткизарубежных благотворительных организаций вмешаться в ситуацию118.Считавшийся англофилом и адвокатом британского либерализма предприниматель,политик и общественный деятель Дадабхаи Наороджи именно под впечатлением страшногоголода в Ориссе в 1866 г.

был вынужден пересмотреть свои взгляды и одним из первых в концеXIX в. заговорил об экономической эксплуатации Индии и необходимости её самоуправления.По мнению индийских исследователей, существующие сведения относительно голода вБенгалии в 1943-1944 г., лишают империю всяких оправданий. Многочисленные документысвидетельствуют119, что имевшиеся в других районах Индии в период бенгальского голодаизбытки продовольствия вывозились на Цейлон, корабли с зерном из Австралии проплывалимимо индийских берегов и пополняли хранилища на Балканах и в Средиземноморье, а помощь,предлагавшаяся Индии со стороны США и Канады, отвергалась Британией. Таким образом,115Sen A.

Poverty and Famines: An Essay on Entitlements and Deprivation. Oxford: Oxford University Press, 1983.Мальтузианство объясняло необходимость «естественного» регулирования численности населения - природнымибедствиями, войнами, голодом.117Cit.: Tharoor Sh. Op.cit. P.183.118Hari J. The truth? Our empire killed millions // The Independent.

June 18, 2006.119Mukerjee M. Churchill’s Secret War: The British Empire and the Ravaging of India During World War II. New York:Basic Books, 2010.11637миллионы бенгальцев стали жертвами большой политической игры, разворачивавшейся в концеВторой мировой войны за тысячи километров от их земли.В основе многих проявлений необъективного восприятия англичанами Индии лежала ужеупоминавшаяся работа Дж.Милля120, наиболее влиятельного историка колониальной британскойИндии, впервые изданная в 1818 г.

Другой знаменитый британский историк Т.Маколей121 частоцитировал Дж.Милля и назвал его труд «величайшей исторической работой, которая появиласьна нашем языке со времен трудов Гиббона»122. Известный индийский специалист Ромила Тхапаротмечала, что интерпретация Индии авторства Милля, которая быстро распространилась и ксередине XIX в. стала практически аксиомой, равнозначной в Англии пониманию индийскогообщества и политики, хорошо отвечала имперским требованиям123, при этом малосоответствовала действительности.Дж.Милль принял сознательное решение написать историю Индии, не зная ни одногоиндийского языка и ни разу не посетив Индию. Он говорил об этом с определённой гордостьюво вступлении к своей книге. Очевидно он не хотел нарушить объективность, оказавшисьслишком близко к предмету своего исследования.

А.Сен с иронией отмечает: «Иранскийматематик Альберуни, знавший санскрит и много лет путешествовавший по Индии, прежде чемнаписать его собственную историю Индии, за восемьсот лет до Милля, был бы немного удивлёнисследовательской методологией лидирующего британского исследователя Индии XIX в.»124.Индийский учёный также пишет: «Милль в своей книге описал Индию, которая былаинтеллектуальным банкротом, хотя была полна религиозных идей (не говоря о варварскихсоциальных обычаях).

Такая книга могла, в некоторой степени, служить целям обучениямолодых британских офицеров, готовящихся отправиться за океан и управлять нацией вподчинении, но её вряд ли могло быть достаточно для формирования основания для пониманияприроды индийской культуры»125. Кроме того, «Милль убеждённо развенчивал заявки надостижения индийской науки, в том числе математики, в частности, на разработку ииспользованиедесятичнойсистемы».«ПолноеотрицаниеДж.Миллеминдийскойинтеллектуальной оригинальности, вероятно, произошло от его общей убеждённости в том, чтоиндийцы сделали «всего несколько ранних шагов на пути к цивилизации». УверенностьДж.Милля в том, что индийские учёные фальсифицировали знания, подпитывается его более120Mill J.

Op.cit.Именно его «перу» принадлежит сделанное в середине XIX в. знаменитое высказывание о том, что «одна полкахорошей европейской библиотеки равна в ценности всей (традиционной) литературе Индии и арабского мира».122Sen A. The Argumentative Indian. P.78.123Thapar R. Interpreting Early India. New Delhi: Oxford University Press, 1982.

P. 5-6, 33-34.121124125Sen A. Op.cit. P.79.Ibid. P.316.38общим убеждением следующего свойства: «Наши предки, хотя и грубые, были искренними, ноза сияющим экстерьером индусов находится общая предрасположенность к обману ивероломству»126.Наиболее важно, отмечают в Индии, что работа Дж.Милля задала тон для многихдискуссий о колониальной политике того времени, а также была тесно связана спреобразованиями в сфере образования в британской Индии, проводившимися под руководствомТ.Маколея.«КолониальныйопытИндиинетолькопривёлиндийцевкподрывуинтеллектуальной уверенности в себе, он также жёстко отразился на восприятии ими научныхтрадиций и традиций критического мышления собственной страны»127.Сегодня индийские историки напоминают, что в XVII в. англичане пришли не на пустоеместо.

В средние века в Индии функционировали знаменитые на весь мир университеты,центрами образования служили и многие монастыри. Крупнейший индийский университетНаланда, находившийся на территории современного Бихара и насчитывавший 2000преподавателей и 10000 учеников128, существовал задолго до появления Оксфорда иКембриджа129. Персидский, арабский, урду и санскрит изучались повсеместно, былираспространены традиции устного образования и наставничества, существовала также системадеревенских школ, управлявшихся общинами, которая была разрушена ещё Ост-Индскойкомпанией.

За время британского правления Индия превратилась из страны ремесленников,торговцев, воинов и купцов, где процветали торговые связи, в преимущественно аграрноеобществосмассойбезземельныхкрестьяниогромнымчисломростовщиков,араспространившаяся традиция отправлять детей представителей индийской элиты на учёбу вметрополию привела к тому, что они всё сильнее теряли связь с родной землей. Английский язык,предмет особой гордости апологетов империи, преподавался в Индии лишь небольшойпрослойке населения, которая взращивалась англичанами как проводник и посредник междуколониальными властями и народными массами. Тот факт, что индийцы сумели использоватьанглийский язык во благо свой страны и сделали его инструментом завоевания независимости –это целиком и полностью их собственное достижение, не входившее в планы англичан, считаютиндийские исследователи130.

Оспаривается и распространённое утверждение о том, что именноблагодаря британскому правлению в Индии произошло политическое объединение ранее126Ibid. P.79.Ibid. P.77.128Keay J. India. A history: from the earliest civilisations to the boom of the twenty-first century. London: Harper Press,2000. P.177.127Расцвет этого образовательного центра, расположенного в стенах крупного буддийского монастыря, пришёлсяна 5-9 вв.

н.э.130Tharoor Sh. Op.cit.12939разрозненных земель: на субконтиненте всегда присутствовал импульс к единству, чемуспособствовала не только общая цивилизация, но и сама природа, география. Более того, состороны, например, в арабском мире, Индия всегда воспринималась как единое целое.Но главное, в индийские традиции на протяжении многовековой истории от Ашоки131 доАкбара132 и после него всегда входили такие понятия как плюрализм, толерантность кразнообразным культурным и религиозным проявлениям, особый интерес к публичнымдискуссиям, в том числе при дворах правителей, всегда покровительствовавших учёным, поэтам,религиозным мыслителям – поэтому британцы не могут говорить о своих заслугах пораспространению демократии в Индии.

Особое место этим основам индийского общества, егосинкретической природе, уделяет в своих работах А.Сен133. Он, в частности, приводит такоесравнение не в пользу Европы: примерно в тот же год в конце XVI в., когда император Акбар вАгре писал трактат о религиозной терпимости, Джордано Бруно был обвинён в ереси и сожжённа костре на площади Кампо деи Фиори в Риме.По мнению индийских исследователей, в корне проблем в отношениях междуВеликобританией и Индией в колониальный период была недооценка британцами, включаяполитиков, мыслителей и учёных, цивилизационной и культурной значимости Индии. Начиная сбританских либеральных мыслителей XIX в., англичане представляли Индию полуварварскойстраной, к тому же разделённой многочисленными этническими и языковыми границами.Оказавшись в Индии, англичане не только пренебрегали сложившимися тамполитическими традициями, снимая и назначая местных правителей в зависимости отсобственной выгоды, они фактически истребили местное самоуправление на уровне деревень,которое было основой индийской политической традиции, поскольку только централизованноеуправление могло обеспечить колониальным властям собираемость грабительских налогов.Индия до англичан представляла собой сообщество небольших общин, где постоянно шёлпроцесс переговоров между властителями и их подданными, всё было взаимосвязано, и ни одиниз элементов системы не находился в изоляции.

Вместо того, чтобы взращивать демократиюснизу вверх, существовавшую столетиями систему сначала разрушили, и лишь затем сверху была«спущена»модель,приемлемаядлябританцевибольшеподходившаяиндивидуалистического, разделённого на классы общества в Англии, чем в Индии.Индийский император династии Маурья, правил с 273 г. по 232 г. до н.э.Правитель империи Великих Моголов в 1556-1605 гг.133Sen A. Op.cit. P.287 и др.131132для40Со страниц своей книги с красноречивым названием «Эра тьмы»134 индийский историк,политик и общественный деятель Ш.Тхарур135 доказывает, что в политике в отношении Индии,будь то во времена Ост-Индской компании или в период прямого правления Короны, англичаневсегда руководствовались исключительно соображениями коммерческой выгоды. Подход кИндии как к «дойной корове» империи и источнику всех возможных ресурсов – финансовых,человеческих, природных – несмотря на благородные декларации, не изменился и после 1857 г.Ш.Тхарур приводит такую цитату из книги американского историка и философа У.Дюранта136,иллюстрируя период прямого британского правления: «К жестокости добавилось лицемерие, вто время как грабёж продолжался»137.С одной стороны, в таких публикациях как книга Ш.Тхарура нет ничего нового.