Диссертация (Лингвопрагматика конфликта (исследование методом количественного контент-анализа)), страница 12

А.В. Евстафьевой прослеживается генезис «языка вражды»,начиная с периодических изданий XIX в. Автор акцентирует внимание напопытках законодательного регулирования содержания и стиля газет ижурналов.Вуказываютсякачественегативизмосновныхикомпонентовадресность«языкавысказывания, авражды»вейкачестведоминирующей тенденции развития инвективных высказываний в СМИуказывается «использование в рассматриваемой сфере завуалированныхформ исследуемого феномена при игнорировании открытых форм какнаиболее экспрессивно сильных» [Евстафьева, 2009, с.

8]. Причинапреобладания завуалированных форм выражения кроется, главным образом,в развитии правовой базы деятельности СМИ и регулирования публичныхвысказываний. Однако снижение экспрессивного накала далеко не всегдаслужит достаточным средством для общего уменьшения враждебного фона всредствах массовой информации. Это связывается с совершенствованиемсредств манипулятивного лингвопрагматического воздействия на аудиториюпри отсутствии внешних формальных признаков оскорбительных илиэкстремистских высказываний.Большаяпопулярностьтеориимодернизациивсовременномгуманитарном дискурсе не могла не затронуть проблем конфликтологии.

Вверсии модернизационной теории латентные основания конфликта (вразличных формах его проявления) заложены, прежде всего, в столкновении«нового» и «старого». Ассоциативный ряд с «новым» и «старым» можетбыть самым широким и на первый взгляд неочевидным. Такое противоречиепродуцируется, в частности, в этническом конфликте [Ханаху, 2001]. Образ«инородца» в периоды ломки традиционного уклада связывается с59иносистемными новациями. И именно неприятие этих новаций определяетконфликтное отношение к «инородцам». «Новатор» оказывается «чужаком»,разрушителем устоев.

Язык фиксирует это состояние модернизационногонадлома. За «новаторами» «традиционалисты» закрепляют обозначения (какправило, презрительные), связанные с новоязом. В свою очередь, новаторыфиксируют свое враждебное отношение к традиционалистам в терминахуничижительно архаизирующих их образ [Багдасарян, 1999; Трахтенберг,1998; Белова, 1996, 1997; Топоров, 1990].Особым оформившимся в последнее время в рамках изучения «языкавражды» направлением явилось направление исследований военной лексики.Лингвистический аспект проблемы соотносился в данном случае ссоциологическимипсихологическим.Констатировалосьособоеэмоционально-психологическое состояние человека, погруженного в условиянепосредственного ведения боевых действий.

Прослеживалась связь «языкавражды» с характерными для войны высокой стрессорностью и аффектами.Другим аспектом анализа военной лексики явилось рассмотрение ее связи спропагандой, целевым формированием образа врага. Но и в этом случае речьшла о продуцировании языка вражды на уровне эмоций. Различие с первымвариантомсостояловуправляемостиэмоциональнымипроцессами.Полученные в рамках изучения военной лексики исследовательскиерезультаты имели для изучения «языка вражды» принципиальное значение.Выявлялось доминирование эмоционально-психологического компонента впродуцировании «языка вражды» при подавлении рациональной рефлексии.Это означало необходимость переноса исследовательских акцентов вконфликтологии на сферу подсознания [Сенявская, 1995а, 1995б, 1997, 1999,2006; Серебрянников, 1996, 2000; Першиц, Семенов, Шнирельман, 1994;Эйдук, 2008; Невежин, 2007; Горяева, 2002; Жукова, 2005].К тем же выводам приводило исследователей изучение феномена«толпы».

Была выявлена специфичность психореакций больших скопленийлюдей.Онаотличаласьсущественным60образомотпсихореакцийиндивидуумов. Толпа оказывалась особо восприимчивой к лексемам «языкавражды». Использование этого языка выступало для толпы организующимначалом, увеличивало ее динамику. Знание данных механизмов позволяло,как минимум, ставить задачу использования «языка вражды» в качествеинструмента управления толпой [Назаретян, 1996, 2004; Москович, 1996;Руткевич, 1990; Вельдер, 1993; Прангишвили, 1967; Слипченко, 2001].К выходу на лингвистическую проблематику привело развитие теории«войн нового типа». В отличие от войн прежних эпох они характеризуютсякак «сетевые» («сетецентричные») или «информационные».

Ключевая роль внихужеотводитсяневооруженнымсилам,аинформационно-коммуникационным технологиям. Соответственно, роль языка в войнахновоготипапринципиальноусиливается.Исследователямиставитсяпроблема изучения конфликта интерпретаций войны. Выдвигается позиция,согласно которой новые войны будут являться преимущественно войнамисимволов [Флиер, 2004; Слипченко, 2001; Золотарев, 2001; Панарин, 2004;Задорожный, 2007].Особо иллюстративен в контексте соотнесение тематики «языкавражды» с войнами нового типа пример с использованием маркера «ось зла».Применительно к СССР понятие «империя зла», как известно, употребил всвоем выступлении перед Национальной ассоциацией евангелистов США 8марта 1983 г. Рональд Рейган.

До этого данное понятие использовалось влитературе и массовой культуре для обозначения Римской империи допринятияхристианства,Германиивпериодгосподстванационал-социалистов, Галактической империи в киноэпопее «Звездных войн». Послерезонансного рейгановского выступления прошло около двадцати лет, и в2002 г. другой американский президент Джордж Буш-младший в ежегодномобращении к Конгрессу использовал понятие «ось зла», распространив ее наИрак, Иран и КНДР.

Заместитель госсекретаря США Джон Болтон добавил кэтому списку Кубу, Ливию и Сирию. Кондолиза Райс в 2005 г. представилаперечень государств, представляющих, по ее мнению, оплот тирании в мире:61Куба, Иран, КНДР, Беларусь, Зимбабве, Мьянма, после чего последовалиизвестные политические действия. В противовес американской «оси зла» УгоЧавес ввел понятие «оси добра», к которой отнес три латиноамериканскихгосударства – Венесуэлу, Кубу и Боливию. В дискурс риторики «языкавражды» оказалась вовлечена и Россия [The white house, Электронныйресурс].Традиционным направлением в рамках лингвистики является изучениеконфликтачерезпризмуисследованиядиалогическогопространства.Включение в сферу этого изучения психологии подразумевало постановкуисследовательской проблемы о связи коммуникативного и когнитивногоуровней. Ставится вопрос антропологического порядка – о соотнесении«человека мыслящего» и «человека говорящего».

Введение категории«человек говорящий», как это показали, в частности, исследования К. Ажежа,выводили лингвистический анализ на широкую междисциплинарнуюперспективу [Ажеж, 2003]. На основании новых антропоцентрическихпостановок проблем лингвистики появились работы, выявляющие природуусиления вербальной агрессии современного человека. Вербальная агрессия,находящаяся прежде в дискурсе широких тем исследования агрессивностичеловека(этологическая,фрустрационная,бихевиористская,психоаналитическая трактовки) становится самостоятельным предметомнаучного анализа. Были выделены следующие формы вербальной агрессии:оскорбление; враждебное замечание; угроза; грубое требование; грубыйотказ; порицание (упрек, обвинение); насмешка; жалоба; донос / клевета;ссора [Щербинина, 2006; Апресян, 2004; Воронцова, 2006; Третьякова, 2003].Большой эмпирический материал для анализа предоставили интернетфорумы, где анонимность их участников снимала преграды для вербальнойагрессии.

Именно Интернет стал индикатором пересмотра представлений остепени агрессивности человека [Васюков, 2000; Гусейнов, 2000; Хроменков,Максименко, 2016].62Диалоговыйаспектанализаконфликтологическойпроблематикиполучил развитие в рамках разработанной еще представителем Чикагскойсоциологической школы теории символического интеракционизма. Общениев интеракционистской трактовке понималось как обмен символами, прикотором коммуникатор принимает роль другого / других. Конфликт в этомпонимании возникает как коммуникационный сбой. Причина такого сбояобнаруживается интеракционистами именно в неудачах или невозможностипринятиясубъектомкоммуникацииролидругого[Мид,2009].Интеракционистское направление анализа природы речевых конфликтовполучило развитие и в трудах отечественных лингвистов [Арутюнова, 1999;Алефиренко, 2005; Жельвис, 1990; Леонтьев, 1969; Падучева, 1991; 2009;Романов, 2011; Морозова, 2005].

Конфликтологический анализ в лингвистикесосредоточивался, главным образом, на иллокутивном типе речевых актов.Иллокутивная доминанта конфликтологического дискурса трактуется какстолкновение в диалоговом режиме вербально выраженных целей. Первыйвариант конфликтного дискурса – конгруэнция. Она представляет собойнарастающее подтверждение взаимных ролевых ожиданий партнеров. Врезультате устанавливается эмпатическая модель коммуникации.