6.Глава 4. Вместе и врозь (З. Бауман - Мыслить социологически), страница 2

Те, кто так поступает, предают своюсобственную природу, память предков, их наказы и т.п.; они либо отступники, либозаносчивые дураки, что бросают вызов истории.Но не всегда усилия по консолидации сообщества могут обращаться квнешним, не поддающимся контролю силам и таким образом скрывать свойпроизвольный характер. Многие политические и религиозные движения открытозаявляют о своем намерении создать сообщество единомышленников илиединоверцев, обращая людей (прозелитов) в новую веру, о существовании которой тедо сих пор не подозревали или которую вообще отвергали на свой страх и риск. Этидвижения стремятся создать сообщества уверовавших — людей, объединенныхобщей приверженностью идее, открытой им святым-основателем религиозной сектыили проницательным и дальновидным политическим лидером.

В такого родапопытках построения сообщества речь идет не о священных традициях,исторической судьбе или классовом предназначении, а о благой вести, прозрении,“рождении заново” и прежде всего об истине. Они обращаются не к ситуациибезысходности, когда якобы нет возможности выбора, но, наоборот, они призывают кблагородному акту выбора истины, а не заблуждения, к приверженности истиннойвере и отвержению суеверия, иллюзии или идеологического искажения реальности.Людям предлагают присоединиться к новому сообществу, а не оставаться в том“естественном” сообществе, к которому они уже принадлежат.

Само присоединениерасценивается как акт освобождения и начала новой жизни; его называют актомсвободной воли — первым истинным проявлением свободы человека. В подобныхслучаях скрывается то давление, которое теперь будет оказываться нановообращенных с тем, чтобы они оставались послушными новой вере ипожертвовали бы своей свободой, если этого потребуют от них обстоятельства.Такие требования могут быть не менее значительными, чем те, которыеобосновываются с помощью обращения к исторической традиции для ихлегитимации.Сообщества, основанные на вере, не могут ограничиваться пропагандой —проповедью нового символа веры для объединения будущих ее приверженцев.Приверженность вере не может быть вполне надежной без ритуала, т.е. некоторыхсистематически повторяющихся событий (патриотических праздников, партийныхсобраний, церковных служб), в которых уверовавшие должны участвовать явно,чтобы их общая принадлежность и общность судьбы подтверждались и ихприверженность укреплялась.

Сообщества, основанные на вере, различаются построгости и объему требований, которые они предъявляют своим членам.Например, большинство политических партий (за исключением самыхрадикальных — революционных или реакционных, левых или правых, — которыесчитают своих членов борцами и потому требуют от них тотального подчинения иверности) стремятся к единству мысли, но не более того, что требуют интересысолидарностивпредвыборныхкампанияхиминимумдобровольной“миссионерской” деятельности в соответствии с партийной программой. Всяостальная жизнь членов партии остается на их ответственности, партиявоздерживается от предписаний относительно, скажем, их семейной жизни или родазанятий.Религиозные секты в целом более требовательны к своим адептам. Они недовольствуются лишь участием в периодически совершающихся культовыхритуалах, для них представляет интерес вся жизнь их членов.

Секты по определениюявляются меньшинствами, подвергающимися внешнему давлению и постояннонаходящимися в осаде, поэтому они требуют от своих членов не просто согласия вовзглядах, но единообразия всего образа жизни. Они стремятся к полному ивсестороннему преобразованию повседневной жизни своих верующих, требуютповиновения даже в том, что предположительно не имеет отношения к вопросамверы. Превращая всю жизнь своих участников в дело служения вере и проявленияверности, сектантские сообщества стараются оградить своих членов от скептицизмаи открытой враждебности окружения.

В крайних своих проявлениях такие сектыстремятся отрезать все сообщество от “обычного” хода общественной жизни; нетолько поглотить все их существование, заполнить все их время, удовлетворить всеих потребности (или отрицать правомерность этих потребностей, если они не могутих удовлетворить), но и изолировать своих членов от всех неподнадзорныхконтактов. Одним из основных догматов символа веры, которому должны бытьпривержены члены секты, является осуждение и отвержение способов и средствсуществования “обычного” общества. Нормальное общество порицается за егобездуховность или греховность, за господство в нем эгоизма и корысти, за подменудуховных интересов материальными, за превознесение свободы индивида, заразрушение близости и сочувствия людей друг другу, за сотворение неравенствамежду людьми и вопиющую несправедливость, за поощрение соперничества иконкуренции и т.п.Какое из подобных многочисленных обвинений “обычного” общества будетпущено в ход, зависит от того, какие нормы жизни это сообщество собираетсявнедрять.

Его членам могут предложить бежать от мерзостей мирской жизни всообщество отшельников и посвятить себя молитве и созерцанию. Им может бытьпредписано оставить “крысиные бега” и войти в группу, где все равны и никто нехочет встать над другими, где отношения между членами группы основываютсяединственно на взаимной близости, откровенности и доверии. Обычно от членовтакой группы также требуют отказаться от соблазнов потребительства и примиритьсяс жизнью скромной и аскетичной. Сообщества данного типа (нередко их описываюткак коммуны) ставят перед своими членами грандиозную задачу поддерживатьсовместную жизнь во всех ее проявлениях единственно лишь силой чувства. Есливзаимная вражда или просто отсутствие согласия раздирают сообщество, то нипривычка, ни договорные обязательства не станут ему опорой.

Его связует взаимнаялюбовь, она есть единственное и, следовательно, необходимое условие выживаниясообщества. Разногласия в таком случае представляют собой смертельную угрозу;терпимость — это роскошь, которую коммуна не может себе позволить. Поэтому чемобширнее сообщество, тем более оно репрессивно. Репрессии же не могут непорождать напряженности, которая делает коммуны самыми хрупкими и уязвимымисообществами.Сообщества сильно различаются по степени требуемого единообразия (т.е.

поотносительной величине той части жизни их членов, которая должна быть подчиненаобщему учению). В большинстве случаев, однако, эти условия и ограниченияоказываются неясными и не поддаются определению, предсказанию. Даже еслипроповедники коммунального единства и заявляют о нейтральном отношении кнедуховным сторонам жизни членов коммуны, они тем не менее утверждаютприоритет и высшую ценность проповедуемой ими веры.

Потенциально это можетспровоцировать вмешательство в объявленные ранее нейтральными дела, если онивдруг столкнутся или перестанут согласовываться с общим символом веры.В данном смысле от всех сообществ (и якобы “естественных”, ипредположительно “искусственных”) резко отличаются такие группы, членыкоторых собираются вместе исключительно для выполнения одной-единственной, ночетко обозначенной задачи.

Поскольку цели таких групп ограниченны, тоограниченны и их претензии на время, внимание и дисциплину своих членов. Побольшей части они признают, что созданы с определенной целью. Здесь цель играетту же роль, что и традиция, общая судьба или истина в других сообществах. Именнос точки зрения целей или стоящих перед членами группы задач выдвигаютсятребования дисциплины.

В этом случае можно говорить о целевых группах, илиорганизациях. Вероятно, самой яркой и определяющей отличительной чертойорганизаций является добровольное и открыто провозглашаемое имисамоограничение. В большинстве организаций есть писаные законы, уточняющие тесферы, в которых их члены должны следовать правилам организации(подразумевается, что другие, неназванные сферы жизни их членов свободны оторганизационного вмешательства).

Заметим, что если в качестве основного различиямежду сообществами и организациями берется наличие или отсутствие в нихсамоограничения, а не общность верований, то некоторые из приведенных вышесообществ все-таки должны быть признаны организациями, вопреки их собственнымзаявлениям.Частичная включенность членов организации в ее деятельность может бытьвыражена по-разному: они не представляют собой в организации “цельнойличности”, а просто исполняют роли.

“Роль” — термин, заимствованный изтеатрального языка. Театральное действо с заранее известным сюжетом инаписанным сценарием, где каждому актеру отводится своя сюжетная линия,представляет модель деятельности организации. Театр можно считать прототипомдеятельности организации и в другом смысле: театральные актеры не исчерпываютсебя самих полностью в предписанных им ролях; они входят в роль только на времяпредставления, после чего освобождаются от нее.Как организации специализируются в зависимости от выполняемых имизадач, так специализируются и их члены в зависимости от ожидаемого от них вкладав ее выполнение. Роль каждого члена организации отличается от ролей других еечленов, равно как и от ролей, которые данный человек может выполнять в другихорганизациях.

Какую-то часть дня я — преподаватель социологии; в школе, где япреподаю, моя роль отличается от роли преподавателя физкультуры или какогонибудь другого преподавателя, а также от роли директора, библиотекаря или повара.Но моя роль учителя также требует от меня навыков, отличных от тех, которые мненеобходимы при исполнении других ролей, — тех, в которых я занят на протяжениидругой половины дня или в другие дни недели. Например, я участвую в заседанияхсовета местного клуба фотолюбителей; являюсь членом совета квартиросъемщиков вдоме, где я живу; специального комитета, созданного соседской общиной, чтобыпротестовать против проекта автодороги; местного отделения политической партии.Я исполняю множество ролей в разных местах и в разное время; каждая рольисполняется в различных группах.

Ни в одной из этих групп меня не знаютдостаточно хорошо как исполнителя других ролей. В большинстве случаев никого ине интересуют мои другие роли; каждый хочет, чтобы я полностью отождествлялсебя с той ролью, которую я должен играть, участвуя в выполнении определеннойспецифической задачи, стоящей перед данной группой.