10.Глава 8. Природа и культура (З. Бауман - Мыслить социологически)

Глава 8Природа и культураПосмотрите на этого коротышку. Бедняга, природа его явно обделила, —говорим мы с жалостью и сочувствием. Мы не виним человека за егоневнушительный рост. Нас просто поражает, что он ниже многих людей, которых мызнаем, а именно: ниже “нормального” роста. Но нам и в голову не приходит, что гдето кто-то может сделать человека выше. Насколько нам известно, ростом невозможноманипулировать; рост — это, так сказать, приговор природы, который обжалованиюне подлежит. Нет способов отменить или аннулировать его.

Нет другого выбора,кроме как принять его и жить с ним по мере сил. “Посмотрите, какой толстяк, —говорим мы уже со смехом. — Должно быть, он обжора или пивная бочка. Стыдно.Он должен что-то делать с собой”. В отличие от роста толщина человеческого тела,как нам кажется, находится во власти человека. Ее можно уменьшить или увеличить.В этом нет ничего неизменного. Вес человека может и должен регулироваться, чтобысоответствовать нужному стандарту. Люди сами отвечают за свой вес, у них естьобязательства в этом отношении, и им должно быть стыдно, если они имипренебрегают.Чем отличаются друг от друга эти два случая? Почему мы реагируем на нихпо-разному? Ответ дает нам знание того, что люди могут сделать, и наше убеждениев том, что они должны делать.

Во-первых, встает вопрос: что находится “во властичеловека”, когда он что-либо предпринимает (доступны ли ему существующиезнания, навыки, технологии и может ли он их использовать, чтобы преобразовать посвоему вкусу тот или иной аспект или фрагмент мира). Во-вторых, вопросзаключается в том, существует ли стандарт, норма, которой это “что-либо” должносоответствовать. Другими словами, есть вещи, которые люди могут изменить,сделать иными, нежели они были раньше.

К ним следует относиться иначе, чем квещам, которые не доступны власти человека. Первые мы называем культурой,вторые — природой. Поэтому если мы представляем себе нечто как относящеесяскорее к культуре, нежели к природе, то мы имеем в виду, что данной вещью можноманипулировать и что существует желаемое и “правильное” конечное состояниетакой манипуляции.В самом деле, если вы представите себе подобную ситуацию, то само слово“культура” во многом предполагает именно это. Оно оживляет в памяти трудфермера или садовника, который тщательно обустраивает клочки земли, отвоеванныеуликой природы, и культивирует их, отбирает семена для посева и саженцы,удобряет их, прививает растения, придавая им нужный вид, т.е. вид, который онсчитает соответствующим данным растениям.

Но на самом деле фермер и садовникделают больше, чем только это. Они также выпалывают нежелательных гостей,“незваные” растения, которые выросли здесь “по своему усмотрению” и тем самымиспортили аккуратную планировку участка, снизили запланированную урожайностьполя или повредили эстетическому идеалу сада. Именно подсчет урожайности илиидея порядка и красоты разделили все растения на полезные, достойные заботливогоухода, и сорняки, подлежащие выкорчевыванию, потраве или избавлению от нихкаким-либо другим способом.

Именно фермер или садовник составляют картину“порядка вещей”, а затем используют свои навыки и орудия для воплощения в жизньэтой картины (заметим, что в большинстве случаев навыки и орудия, которыми ониуже обладают, определяют границы воображения фермера или садовника; толькотакие представления о порядке воспринимаются как вполне реальные при данномуровне развития искусства). К тому же они предлагают и критерии различенияпорядка и беспорядка, нормы и отклонения от нее.Работа фермера или садовника является показательным примером культуры,она выступает как деятельность, имеющая цель, причем особого рода цель, а именно:придание определенной части реальности той формы, которая иначе не появилась быбез определенного усилия внедрить ее.

Культура занимается тем, что делает вещиотличными от того, чем они были и могли бы быть без нее, и тем, что сохраняет их вэтой искусственной форме. Культура занимается также тем, что внедряет и сохраняетпорядок и борется против всего, что отклоняется от этого порядка, нарушает его и, сее точки зрения, выглядит как хаос. Культура вытесняет и замещает “естественныйпорядок” (т.е. положение вещей, каково оно есть без человеческого вмешательства)искусственным, спланированным.

Культура не только внедряет искусственныйпорядок, но и развивает его. Культура означает предпочтение. Она превозносит одинпорядок как наилучший, возможно даже — единственно хороший, принижая приэтом все другие варианты как неполноценные или в целом беспорядочные.Граница между природой и культурой зависит, конечно, от имеющихся внашем распоряжении знаний и навыков, а также от того, существует ли у наснамерение использовать их для достижения целей, не ставившихся ранее. В целом жеразвитие науки и технологии увеличивает возможности манипуляции считавшимисядо сих пор “естественными” явлениями и тем самым расширяет область культуры.Возвращаясь к нашему первому примеру, мы можем надеяться, что технологии ипрактикагеннойинженерии,химическойпромышленности,атакжепрофессионализм медицинских работников когда-нибудь вполне смогут изменятьрост человека, поднимая его из естественных рамок на уровень культурногостандарта: рано или поздно технологии манипулирования генами или лекарствами,воздействующими на рост тканей и органов тела, позволят предотвращатьуменьшение роста человека ниже желаемого стандарта, который тогда станетнормой.

Правильный рост, как и правильный вес, мог бы уже сегодня статьпредметом коллективного внимания и личной ответственности.Давайте, однако, остановимся несколько подробнее на нашем воображаемомпримере, поскольку он иллюстрирует еще одну важную черту культуры. Если длярегуляции роста будет использоваться генетический контроль, то решать, какогороста быть человеку, будет не он сам, а другие; скажем, это будут родители, которыесами установят, каким быть их отпрыску; или это будет закон, написанный иприменяемый государственной властью, которая будет решать, какой рост гражданявляется правильным; или это будет заключение медицинского специалиста, которыйпорекомендует, что является “нормальным”, а что — “ненормальным” размеромчеловеческого тела.

То есть, как бы то ни было, но обладатель тела будет вынужденпринять заключение других или (как в случае с генной инженерией) его принятиеили непринятие просто не будут иметь значения. Культура, демонстрирующаярастущую мощь человечества в целом (можно сказать, его растущую независимость,свободу от природы), может проявляться для отдельного человека во многомподобно законам природы, как рок, против которого не взбунтуешься.Как показывает наш пример, культура — это действительно человеческаяактивность, но активность, которую одни люди испытывают на других.

Как и вслучае с садом, в любом культурном процессе роли культурного садовника иокультуриваемых им растений безусловно различаются и не смешиваются. Причинойнесамоочевидности такого разделения в случае с “человеческими растениями”является то, что зачастую неясно, кто “садовник”.

Власть, стоящая за нормой,которую индивиды вынуждены соблюдать или по образцу которой онисформированы, как правило, размыта и анонимна. Невозможно указать точно, гдеона находится. Огромная и подавляющая власть, формирующая человеческое тело и ,сознание, проявляется в форме “общественного мнения”, моды, “общепринятогомнения”, “мнения экспертов” или даже такого неуловимого образования, как здравыйсмысл, являющийся общим, но ничьим в отдельности. Может показаться, однако, чтосуществует некая абстрактная, неосязаемая, неопределенная культура сама по себе,которая и заставляет людей делать что-либо, например, красить губы, а не уши, илимочиться в одиночестве, а пить в компании. Культура становится некой иллюзорной“субстанцией”; она кажется прочной, тяжелой, весомой и непоколебимой.

С точкизрения, удобной для человека, который считает любое сопротивлениегосподствующим формам жизни рискованным и неблагодарным занятием, она можетпоказаться неотличимой от остальной реальности “вовне”. Она не кажется менее“естественной”, чем само естество. Конечно, в нем мало искусственного, еслиискусственность означает быть сделанным людьми и таким образом располагатьчьим-то решением или согласием поддержки.

Несмотря на свое явно рукотворноепроисхождение, культура, как и природа, прочно и неприступно возвышается надвозможностями индивида. Как и природа, она защищает настоящий порядок вещей.Хотя никто не сомневается в том, что сельское хозяйство или садоводство есть делорук человеческих, в случае же с “человеческой культурой” подобная истина глубокоупрятана или по меньшей мере скрыта. Но от этого истина не становится меньшей,чем в других случаях.Как только вы пристальнее посмотрите на “рукотворные элементы” своейжизни, вы, вероятно, заметите, что они входят в вашу жизнь двумя путями; или,говоря иначе, действия, вызванные внедрением и поддержанием искусственного,“рукотворного” порядка, могут быть двух типов.

Это действия, направленные, вопервых, на окружение, во вторых, — на индивида. Первые регулируют,упорядочивают ситуацию, обстоятельства, в которых проходят жизненные процессыиндивида; вторые формируют мотивы и цели самих жизненных процессов. Первыеделают жизненный мир человека менее случайным, более регулярным, таким, чтоопределенное поведение становится более уместным и разумным и, в конце концов,более вероятным, чем какой-либо другой его вид. Вторые делают человека болеерасположенным к выбору определенных мотивов и целей из огромного множествадругих, какие только можно представить себе. Заметим, что эти два аналитическиразличаемых типа не являются взаимоисключающими по своему применению ирезультатам, как не являются они и не зависящими друг от друга.

Мое окружение,как и окружение любого другого индивида, в не меньшей мере состоит и из другихиндивидов с их мотивами и целями, а следовательно, “нормативная регуляция”индивидуальных мотивов и образцов поведения является важным фактором в общейрегулятивности и предсказуемости окружения.Порядок отличается от случайности или хаоса тем, что в упорядоченнойситуации не все может случиться, т.е. не все возможно. Из фактически бесконечногочисла всех мыслимых событий может иметь место только ограниченное количество.Различные события обладают разной степенью вероятности: некоторые могутпроизойти с большей вероятностью, чем другие. Искусственный порядок можносчитатьпрочно установившимся,еслито,чтобыло невероятным,трансформировалось в необходимое или неизбежное (как, например, происшествиесовершенно невероятного события — встречи яиц и бекона в регулярной утреннейпроцедуре).

Установить порядок, следовательно, означает манипуляциювероятностью событий. Некоторые события, обычно происходившие случайно,делаются более вероятными, “нормальными”, тогда как на пути других событийвоздвигаются препятствия. Установить порядок — значит выбрать, отобрать,установить предпочтения и приоритеты, оценить. Ценности стоят за любымискусственным порядком и фактически являются его неотъемлемой частью. Никакоеописание искусственного порядка не может быть поистине свободным от ценностей.Любой такой порядок представляет собой лишь один из многих способов отклонениявероятностей, которому было отдано предпочтение перед другими.

Как только онпрочно и надежно устанавливается, мы естественно “забываем” об этой истине ивоспринимаем его как единственно возможный.Теперь нам кажется, что коль скоро возможен только один-единственныйпорядок, разнообразие беспорядка бесконечно. Специфический, данный порядоквоспринимается как синоним порядка как такового; все альтернативы однозначноклассифицируются как беспорядок или хаос.Как человеческие существа мы все заинтересованы в создании и поддержанииупорядоченного окружения, и прежде всего потому, что большая часть нашегоповедения — заученное поведение. Из наших прошлых действий мы лучшевспоминаем те, которые были успешными — принесли желаемый результат,доставили удовольствие, снискали одобрение и уважение окружающих нас людей.Благодаря драгоценному дару памяти и способности обучения мы можемприобретать еще более эффективные жизненные навыки; мы накапливаем знания,умение, опыт.