Диссертация (Юридические фикции логико-доктринальный анализ), страница 12

В связи с этим целесообразно обратиться к другим способам определения юридической фикции в контексте анализа подобного ведущего принципа.79Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в юриспруденции. М.,2012. С. 312.60По нашему мнению, в контексте всего разнообразия подходов к проблеме определения юридической фикции и точек зрения на ее юридическуюприроду выделяются позиции В.К. Бабаева, Т. В. Кашаниной и А.Ф. Черданцева, которые следует рассматривать в качестве обобщающих основных тенденций интерпретации этого юридического явления.

При всей схожести этихпозиций, которая, очевидно, связана, прежде всего, с однозначной интерпретацией юридической фикции как приема юридической техники, в результатеприменения которого несуществующее признается существующим, приобретая признаки юридического факта, обуславливая нормативную юридическуюприроду фикции, ее роль в механизме правового регулирования как нормативного положения (нормы), с признанием, что условием возникновенияфикций, их применения в правоприменительной деятельности рассматривается неопределенность в праве, которая мыслится либо как «противоречиемежду формой права и его социальным содержанием», либо как «способыурегулирования правовой ситуации, которая имеет большую степень неизвестности»80, либо как «способы ликвидации неопределенности в системеобщественных отношений»81, существуют и различия этих подходов, которые нам представляются значимыми при решении задач настоящего параграфа.Так, очевидно отличие точек зрения В.К.

Бабаева и А.Ф. Черданцева,первый из которых акцентирует внимание на инструментальном характереюридической фикции, рассматривает ее как прием юридической техники, авторой делает акцент на ее нормативной природе, однозначно указывая на то,что юридические фикции – это нормы права или решения правоприменительных органов. Позиция же Т.В. Кашаниной состоит в акценте на ролиюридической фикции как приема юридической техники и нормативного положения, состоящего в том, чтобы «защищать вымышленный факт от любого80Кашанина Т.В.

Там же. С. 200.81Черданцев А.Ф. Там же. С. 311.61опротестования»82. Нужно сказать, что такие особенности в понимании юридической фикции обусловлены разностью в подходах ее интерпретации какруководящих методологических идей, из которых исходят авторы: вопервых, социально-правовая природа юридической фикции, которая разрешает противоречие между социальным содержанием и правовой формой; вовторых, логико-языковая природа юридических норм с особым содержанием,предписывающих считать несуществующие факты существующими; втретьих, функциональная природа юридических фикций как способа защитывымышленного факта.Нужно сказать, что большинство российских авторов при рассмотрении юридической фикции придерживаются позиции, схожей с точкой зренияВ.К.

Бабаева, рассматривая ее как прием юридической техники. Так, помимоэтого теоретика, сформулировавшего свою позицию еще в 70-х годах прошлого века, такой точки зрения придерживаются такие известные теоретикиправа как Баранов В.М., Матузов Н.И., Малько А.В., Толстик В.А., ГоршеневВ.М., Зайцев И.М.83. По мнению И.М. Зайцева, под юридической фикциейследует понимать «Особый прием нормотворчества, суть которого заключается в том, что определенные юридические последствия закон связывает сзаведомо несуществующими фактами»84. В качестве особого приема юридической техники рассматривают юридическую фикцию и Н.И.

Матузов и В.А.82Кашанина Т.В. Там же.83См.: Бабаев В.К., Баранов В.М., Толстик В.А. Теория государства иправа в схемах и определениях. М., 1998; Горшенев В.М. Нетипичные нормативные положения в праве // Советское государство и право. 1978. № 3;Зайцев И.М. Правовые фикции в гражданском процессе // Российская юстиция. 1997. № 1; Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М.,200184Зайцев И.М. Правовые фикции в гражданском процессе // Российскаяюстиция.

1997. № 1. С. 35.62Малько. По их мнению, особенность этого приема состоит в том, что«…действительность подводится под особую формулу, ей не соответствующую или даже вообще ничего общего с ней не имеющую, чтобы затем изэтой формулы сделать соответствующие выводы»85.Другая совокупность теоретиков склонна отождествлять юридическую фикцию с юридическим фактом. К их числу относятся исследователи,которые стремятся в понятийной характеристике юридической фикции выделить признаки юридического факта, который ложен по своему содержанию,не существует в действительности, но имеет все формальные признаки реального юридического факта86.В данном контексте, очевидно, попытки найти некоторое компромиссное решение проблемы, состоящее в примирении этих двух подходов, заключающееся в одновременном их признании, в отождествлении юридической фикции и с приемом юридической техники, и с пониманием ее как юридического факта, возможно лишь путем отыскания более общего основания(признака).

Такой подход неизбежно является более общим в сравнении сэтими подходами. Так, Т.В. Кашанина, делая акцент на функциональностиюридической фикции, признает в совокупности ее признаков и то, что онаявляется приемом юридической техники, и то, что она является юридическимфактом. Но при этом она рассматривает ее не столько как нормативное по85Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 2001.

С.86См.: Венгеров А.Б. Теория государства и права. Теория права. Т. 2.237.М., 1997; Гойман Г.И., Червонюк В.И. Очерк теории государства и права. В2-х частях. М., 1996; Лазарев В.В., Липень С.В. Теория государства и права.М., 1998; Назаренко Г.В. Общая теория права и государства. Курс лекций.Орел, 1995; Протасов В.Н. Теория государства и права. Проблемы теорииправа и государства. Вопросы и ответы. М., 1999; Спиридонов Л.И. Теориягосударства и права. Курс лекций.

1995. С. 199.63ложение (норму), сколько как способ ее построения. Такой же точки зренияпридерживается О.А. Курсова, которая определяет юридическую фикцию как«средство юридической техники, при помощи которого конструируется заведомо несуществующее положение (отношение или состояние), признаваемоесуществующим и обладающее императивностью, выполняющего роль недостающего юридического факта в ситуации невосполнимой неизвестности, закрепленное нормой права»87. Особенность такого широкого подхода к юридической фикции заключается в том, что ее природа видится не в норме права, а в положении, которое не существует и для признания существующимкоторого необходима норма права. То есть, юридическая фикция, таким образом, представляет собой некоторый способ конструирования нормы, но несаму норму.Очевидно, что подобной позиции придерживается и И.В.

Филимонова, которая свой подход формулирует как синтетический, преодолевающийразночтения между существующими подходами к этой проблеме. По ее мнению, «юридическая фикция – это прием юридической техники, при помощикоторого конструируется юридически неопровержимое относительно ложноеположение, которым существующее признается несуществующим и наоборот, содержащееся в источниках права или соглашении сторон и влекущееопределенные юридические последствия»88.

То есть, очевидно, что автор неотождествляет юридическую фикцию с самим нормативным положением, носо способом его конструирования, состоящим в том, что «существующеепризнается несуществующим и наоборот», благодаря чему данное положение87Курсова О.А. Фикции в российском праве: Дисс… канд.

юрид. наук.Н. Новгород, 2001. С. 49. См., также Курсова О.А. Юридические фикции современного российского права: сущность, виды, проблемы // Проблемы юридической техники. Н. Новгород. 2000.88Филимонова И.В. Юридические фикции в праве России: история исовременность. М., 2012. С. 114.64имеет императивное значение в источнике права или нормативном договоре.Таким образом, можно сказать, что предложенный синтетический подход является вариантом общего подхода.Можно сказать, что значительная часть подходов в отечественнойюридической науке, предлагающих соответствующие способы решения проблемы юридической фикции, интегрируется в двух группах, одну из которыхможно назвать общим (обобщенным) подходом, а другую – узким подходом,объединяющим в себе интерпретацию юридической фикции как средства(приема) юридической техники и - как юридического факта.

При этом узкаяинтерпретация юридической фикции, и в одном, и в другом варианте, обладает тем недостатком, что противоречит доктринальному определению соответствующих юридических явлений. Так, определение юридической фикциикак юридического факта противоречит сложившемуся пониманию юридических фактов как конкретных жизненных обстоятельств, поскольку фикция посмыслу термина – это всегда вымышленные обстоятельства, выдаваемые зареальные жизненные обстоятельства. Отождествление же юридической фикции с приемом юридической техники выводит само явление фиктивности запределы юридической императивности, которая может существовать лишь вправовой норме. Поэтому общий подход можно рассматривать как попыткуразрешения указанного противоречия, стремление выработать определениеюридической фикции, рассматривающее указанные стороны узкого подходакак отражение существенных признаков этого явления на основе более общего критерия.По нашему мнению, положительной стороной этого подхода являетсяверное определение большинством его представителей методологическихистоков отождествления юридической фикции с юридическим фактом, либос приемом юридической техники, которое состоит в том, что в одном случаепредметом исследования является нормотворческая деятельность, а в другомслучае правоприменительная практика.

Практика же применения юридической фикции и в той, и в другой сферах позволяет рассматривать ее с более65общих позиций. Так, следует согласиться с О.А. Курсовой, которая полагает,что «являясь универсальной категорией, фикция используется и на уровнеформирования и развития правовых конструкций, и на уровне правотворческой деятельности, и на уровне правореализации. Применительно к этим различным сферам фикция приобретает специфические черты и качества.

Фикция может вполне удачно «вписываться» в самые разнообразные правовыетехнологии, в том числе негативные «теневые»»89.Последнее положение о негативных «теневых» фикциях, логично вытекая из такой общей интерпретации фикции, в то же время, свидетельствуетоб ограниченности такого подхода. Так, вряд ли можно такие фикции назватьюридическими или правовыми фикциями. Скорее они являются антиправовыми, то есть, существующими вопреки букве права, либо вопреки его духу.В этой связи, правы те исследователи, которые полагают, что «различногорода неправомерные деяния и институты (фиктивный брак, фиктивное банкротство, фиктивный обмен жилыми помещениями и т.д.) являются фикциямив праве, используемыми главным образом в общеупотребительном значенииэтого слова, но не правовыми фикциями»90.Подобное расширение объема понятия юридической фикции методологически не является оправданным по той причине, что вследствие этогобеднеет содержание этого понятия, теряя свою определенность как юридического явления, которое в результате такого обобщения может включать и неправовые признаки.