Автореферат (Сетевые формы политического участия в современной России и постсоветском пространстве), страница 3

Питерс, Э. Остром и др.),коммуникативный подход (Ю. Хабермас, К. Дойч, Г. Лассуэл, Д. Фоулджер),концепция партисипативной демократии (Б. Барбер, П. Бахрах, К. Макферсон,К. Пейтмэн и пр.).Такимобразомавторприходитквыводу,чтополитического участия достаточно давно и хорошо изученапроблематикавполитическойнауке. Разработаны подробные систематизации различных методологическихнаправлений и научных школ, занимающих изучением данного феномена.Однако влияние инструментов электронной демократии надинамикуполитического участия, по прежнему, остается белым пятном в отечественнойполитической науке.Его подробный анализ требует ревизии самого концепта «политическоеучастие», включения в него новых характеристик, наиболее полно отражающихреалии сетевого общества.

Также, несмотря на доминирующую в современнойлитературе оптимистическую оценку, вопрос о влиянии новых социальныхсервисов на динамику политического участия также остается открытым.Второй параграф первой главы «Кризис традиционных институтовполитического участия и представительства интересов в условияхсетевогообщества»посвященописаниюианализуотличительныххарактеристик сетевого общества, которые определили кризисное состояниетрадиционных институтов политического представительства, а также повлиялина возникновение и распространение новых форм политического участия.Научно-техническаягуманитарныеинновации,революция,определилапомноженнаяновыенасоциально-формысоциальнойкоммуникации, расширила ее горизонты, нивелировала в процессах обменаинформациейипроизводствановогознанияфакторырасстоянийигосударственных границ.Политическое участие в условиях сетевого общества оказывается взначительной степени детерминировано двумя взаимосвязанными процессами:размыванием традиционной социальной структуры общества и ростоминдивидуализации социальных и политических коммуникаций.

В отношениитрансформации социальной структуры можно выделить такие ее новые чертыкак легкую проницаемость, а порой и кажущееся отсутствие границ междуслоями и группами, высокую социальную мобильность, как по вертикали, так ипо горизонтали, сетевой характер коммуникации. В купе с индивидуализациейвсе это, безусловно, повышает как потенциальные возможности, так идинамику политического участия.К наиболее существенным факторам, влияющим в новых условиях наполе публичной политики, справедливо относят также «кризис различных формтотальной организации политики и управления и появление новой сложности,многообразия и неустойчивости».

В результате этого процесса практическиповсеместно фиксируется снижение доверия к традиционным институтамполитическогопредставительства(парламентам,партиям,институтамобщественного самоуправления) и, напротив, возрастает интерес граждан киным формам участия, возникающим в условиях технологической революцииобщества, основанного на знании.Рост сетевой активности, как в виртуальном, так и реальном социальномпространствах, безусловно, является реакцией на имитационный характерсовременных систем представительства, особенно заметной в условиях техполитических режимов, где они выполняют лишь маскирующую реальныйполитический процесс функцию.Вторая глава исследования «Сетевые формы участия в политике какответ на кризис традиционных институтов представительства»посвященаанализуисистематизацииосновныхметодологическихподходовкисследованию структурных и содержательных особенностей сетевых формучастия в политическом процессе, а также их роли и функций в протестноймобилизации граждан на постсоветском пространстве.Первый параграф второй главы «Методологические аспекты анализановых форм участия в политике» раскрывает и анализирует в сравнительномключе основные концептуальные подходы кисследованию сетевых формполитического участия: концепцию эффективной интернет коммуникации «отмногих к многим» КлэяШирки, теорию «умной толпы» Г.

Рейнгольда,концепцию «слактивизма» Е. Морозова и З. Баумана, концепцию социальногоперформанса Дж. Александера, концепцию политики «новых конфигураций»или «квир-философия» ДжудитБатлер. Представленные концепции могут бытьподразделены на два больших лагеря, исходя изих отношения к интерпретациироли и места сетевых форм участия в политическом процессе: лагерь интернетпессимистов (Е. Морозов, З. Бауман) и лагерь интернет-оптимистов (К.

Ширки,Г. Рейнгольд, Дж. Александер). В результате проведенного анализа концепций,представляющих обауказанных лагеря, авторприходит к выводу онедостаточности инструментального подхода, осуществляемого в логикепостиндустриализма и теории информационного общества, для объясненияфеномена новых, сетевых форм политического протеста.

Вне зависимости оттого, какую позицию по отношению к роли интернет-технологий вполитическомпроцессе(оптимистическую,пессимистическуюилинейтральную) не занимали бы авторы таких концепций, помимо анализа новыхтехнологий и форм политической коммуникации для глубокого, всестороннегоисследования политического протеста в XXI веке требуется методология,позволяющая адекватно проанализировать то, как меняется содержаниесовременного политического протеста в терминах идентичности протестныхгрупп, их институционального оформления и оппозиции властным институтам.В этом смысле несомненную эвристическую ценность по мнению авторапредставляетконцепциясоциальногоперформансаДж.Александера,актуализирующая идею противостояния сакральности и профанности вполитическомпроцессеипостструктуралистскийподходДж.Батлер,определяющий в качестве отправной точки анализа «новые конфигурацииполитики».Второйпараграфвторойглавыисследования«Структурныеисодержательные особенности сетевых форм участия в политике»посвященсравнительному анализу отличительных характеристик сетевых форм участияв политическом процессе.Среди всего многообразия таких форм автор особовыделяетиподробнорассматриваетчетыреосновные:бенчмаркинг,краудсорсинг, партисипативное бюджетирование и сетевые партии.

Именноэти четыре формы, по мнению автора, и составляют основу формированияповестки дня сетевой политики.Особое внимание в рамках рассмотрения этих форм было уделеносетевым партиям как новому институту представительства интересов.Проанализировав западный и российский опыт создания и функционированиякиберпартий, автор приходит к выводу, что сегодня виртуальные партии немогут всерьез претендовать на приход к власти ни в России, ни в ведущихзападных демократиях.

Этому видится несколько причин.Первая–этополитическийконьюнктурностькиберактивистов,неспособныхнепрофессионализмадекватновлиятьинавыработку политики. Протестная, популистская составляющая в деятельностикиберпартий явно превалирует над созидательной.Другой серьезной проблемой остается т.н. «цифровой разрыв», сутькоторого сегодня сводится не столько к обеспечению возможности доступа ксетевым ресурсам, сколько к невысокому в среднем уровню цифровойграмотности населения и доверия к интернету как независимому средствуучастия в политике.Третий параграф второй главы «Сетевые формы участия в политикекаккатализаторыпротестныхнастроенийнапостсоветскомпространстве»посвящен рассмотрению роли и функций сетевых форм участияв ходе так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве.Врамкахданногопараграфабылипроанализированытринаиболеепоказательных случая использования новых форм политического участия вобеспечении протестной активности: события 2009 г.

в Молдове, оранжевуюреволюцию на Украине 2004 г., украинский кризис 2013-2014 гг., а такжереволюцию тюльпанов в Кыргызстане в 2005 г. и 2010 г. В результатепроведенного сравнительного анализа автор выделил ключевые сходства иразличия этих случаев.В качестве общих были отмечены следующие характерные черты:1.Полноценноеиспользованиеглобальногохарактерасетей,обеспечивающего значительную поддержку внешних акторов, в большинствеслучаев провоцирующих протестные выступления и навязывающих затемсценарий их развития.2.Обеспечение сетевыми инструментами т.н. «эффекта бумеранга»,оказывающего усиленное зарубежными СМИ обратное воздействие наполитическую ситуацию в стране.3.Схожиесоциально-демографическиехарактеристикиядрапротестующих активистов: молодежная аудитория интернета и студенчество,как основной двигатель протестов.4.Схожие во всех трех случаях сценарные характеристики «цветныхреволюций», которые предопределял, прежде всего, электоральный фактор.Различия между анализируемыми случаями имели преимущественноконтекстуальный характер:1.Наличие особых экономических, инфраструктурных, культурных иэтнополитических условий в случае Кыргызстана.Различная интенсивность протестов и их ущерб для государства и2.общества.

В Кыргызстане, а позднее и на Украине мирные протесты перерослив длительное вооруженное противостояние, повлекшее многочисленныежертвы среди мирного населения.В случае украинской «революции достоинства» 2013-2014гг. мы3.наблюдаемсущественноинструментовучастиявозросшийиболеемасштабиспользованияпродуманныйсетевыхсценарийсетевойинформационной войны, что, с одной стороны свидетельствует о прорыве вразвитии самих информационных сетевых технологий, а с другой, опринципиально ином масштабе противостояния на Украине, давно переросшемлокальный уровень внутриполитического конфликта.Третья глава исследования «Перспективы развития сетевых формучастия в современной России»посвящена анализу российского опытаиспользования сетевых форм участия, как в ходе протестных акций, так и впроцессе обеспечения эффективной системы обратной связи государства иобщества.

По результатам проведенного анализа автор пришел к выводу о том,чтов снижении интереса избирателей к протестным формам политическогоучастиязначительнуюрольсыгралоинтенсивноеразвитиевРФальтернативных сетевых инструментов, обеспечивающих гражданское участиев обсуждении и принятии политических решений по общественно-значимымпроблемам.В первом параграфе третьей главы «Сетевое участие и политическиепротесты в современной России»автор подробно анализирует влияниесетевых форм участия и отдельно социальных медиа в ходе политическихпротестов в РФ в период 2011-2013гг.При этом была проведена систематизация различных видов сетевыхресурсов(выделеныконтентныеиконтактныесети),атакжедифференцированы различные группы пользователей, исходя из степени ихвключенности и активности в протестных событиях (деление на группы«солидаристов», «интенционалистов» и пр.).Представленная в работе систематизация поведенческих репрезентацийпротестного электората, с одной стороны, построена по достаточно простомупринципу оценки степени вовлеченности пользователей в сетевые дискуссии иготовности к действиям за пределами виртуального пространства, но с другой,она диагностирует очень важный процесс размывания и переструктурированиятрадиционного политического спектра (либералы - западники/консерваторы –государственники, левая оппозиция/провластное большинство и т.д.).Важно отметить, что социальныемедиа стали альтернативнымтрадиционным электронным СМИ, воспроизводящим нормативную модельполитики,источникомидентичностиучастниковпротестныхакций:«господствующие смыслы уже растворились под воздействием новой сетевойвласти – власти, распределенной по миллионам горизонтальных связей междупользователями, миллионами «друзей» в «фейсбуке» и подписчиков в блогах.Эта сетевая власть с большим успехом способна бросить вызов гегемонии,основываясь на неиерархических способах переопределения значений36.Второй параграф третьей главы «Роль сетевых инструментов участия вснижении протестной активности граждан» посвящен анализу ключевыхпреимуществ использования краудсорсинговых технологий для повышенияполитической и гражданской активности, а также обеспечения общественногоучастия в процессе принятия решений.К ним относятся:•возможность сбора максимального числа решений-идей-мнений;•организация комплексного обсуждения участниками поданныхпредложений через отзывы и комментарии;•оценкаподанныхпредложенийсиламиучастниковилиспривлечением экспертов;•формирование по итогам обсуждения структурированных перечнейлучших предложений и отзывов на них.Кондаков А.

А. Новые конфигурации политики после квир-философии ДжудитБатлер: протестные движенияв России и проблемы их осмысления, Неприкосновенный запас, № 4(90), 2013, 174-190 с.36Для оценки степени мобилизационного и координирующего эффектоввлияния сетевых инструментов участия на электорат автором вводится понятие«коммуникативная эффективность», которое базируется на исходной идее отом,чтосетевыересурсыдолжныстатьнетолькоинструментоминформирования или однонаправленного влияния со стороны государства,либо оппозиции, но и важным элементом системы коммуникаций государства иобщества, направленной на минимизацию неопределенности на всех уровняхполитическогоуправления,предложениеясных«правилигры»дляконтрагентов и обеспечение стабильности политической системы страны вцелом.В качестве базовых условий коммуникативной эффективности авторомвыделяются следующие:1.Наличие стабильной институциональной среды, формируемой какформально-правовыми, так и неформальными институтами, определяющимиясные правила игры для всех акторов, а также гарантирующие их свободудеятельности в сети.2.Обеспечениесетевымисервисамиреальнойвовлеченностиразличных акторов в процесс разработки, обсуждения и принятия политическихрешений.