Диссертация (Трансформация жанра биографии в творчестве Питера Акройда), страница 6

В более поздних работах исследовательница также обращается ктворчеству Акройда, исследуя более узкие темы, в частности, переход вподземный мир, а также переключения с эго на эйдос в работе «Нисхождениев подземный мир и переход от эго к эйдосу в романах Питера Акройда»( TheDescent to the Underworld and the Transition from Ego to Eidos in the Novels ofPeter Ackroyd, 2002)38 и семейные травмы в романе «Процесс ЭлизабетКри»39 (Dan Leno and the Limehouse Golem, 1994) ( Family Traumas and Serial36«However, Ackroyd‘s historiographical metafictions are quite different from those written by other contemporarywriters, in the sense that they are suffused with an innately English sensibility, which Ackroyd himself has describedas a ―Cokney visionary sensibility‖».

Onega. S. Metafiction and Myth in the Novels of Peter Ackroyd. P. 181.37«…the reader will understand this message of love and find his or her own transcendental ladder to heavendepends on his or her capacity to overcome the materialistic single vision and learn to read Ackroyd‘s novels notjust literally, as a fiction, but also analogically, as numinous experience».

Onega. S. Op. cit. P. 191.38Onega, S. The descent to the underworld and the transition from ego to eidos in the novels of Peter Ackroyd //Beyond borders: re-defining generic and ontological boundaries. Heidelberg: Alfaro, 2002. P. 157-174.39Onega, S. Family Traumas and Serial Killing in Peter Ackroyd‘s Dan Leno and the Limehouse Golem //26Killing in Peter Ackroyd’s Dan Leno and the Limehouse Golem (2011)). РаботаОнеги демонстрирует механизмы функционирования мифа в творчествеписателя, важные для понимания его творчества, особенно работы обАльбионе и английском воображении.Тема мифа в работе Онеги тесно связана с образом Лондона, города,объединяющегобольшинствопроизведенийАкройда.Воображениефантазеров, по мнению писателя, подпитывается энергией города. Фантазерысоздаютобразгорода,которыйтеснопереплетаетсясреальносуществующим городом, формируя лондонский миф.

Акройд настаивает, чтогород сохраняет свою суть с самого основания, меняются только декорации.На месте языческих капищ сейчас стоят церкви, а на месте ремесленныхслобод – мастерские или магазины. Районы обладают определеннойрепутацией, складывающейся на протяжении многих лет. Мы подробнеерассмотрим лондонский миф в работах Акройда во второй главе нашейработы.И Хатчен, и Онега подчеркивают принадлежность романов Акройда кпостмодернизму, в то время как С. Коннор, исследователь постмодернизма,указывает на то, что концепция времени в произведениях Акройдаотличается от канонических постмодернистских романов.Барри Льюис, автор работы «Мои слова – эхо: обладание прошлым уПитера Акройда» 40 ( My Words Echo Thus: Possessing the Past in Peter Ackroyd(2007)) одного из самых подробных исследований творчества Акройда, такжеговорит о принадлежности Акройда к постмодернистам, несмотря на то, чтосам писатель эту связь отрицает.

Все то, чтоОнега, Хатчен и Льюисназывают чертами постмодернизма, Акройд причисляет к характеристикамиисконно английского воображения – в том числе смешение факта и вымысла.«Некоторые авторы рождаются постмодернистами, другие становятсяNeo-Victorian Families: Gender, Sexual and Cultural Politics. Amsterdam: Rodopi, 2011. P. 267.40Lewis, Barry. My Words Echo Thus: Possessing the Past in Peter Ackroyd. Columbia: The University of SouthCarolina Press, 2007.27постмодернистами, а к некоторым, как к Акройду, постмодернизмснисходит»41 (пер.

наш – М.Д.). Помимо подробного анализа творчестваАкройда, Льюис описывает биографию писателя и сравнивает его спредшественниками и современниками. Он ставит Лондон Акройда в одинряд с Лондоном Диккенса, Дублином Джойса и Уэссексом Харди. Основнуюзаслугу Акройда Льюис видит в оживлении романа, что противоречит его жепредставлению о биографии Лондона как об основном произведенииписателя.Финский исследователь Укко Ханнинен посвящает свою работу«Переписывая историю литературы: Питер Акройд и интертекстуальность»42(RewritingLiteraryHistory:PeterAckroydandIntertextuality,1997)интертекстуальности в романах П.

Акройда. Как и Онега, он указывает натекстуальность знания у писателя и на то, что наша личность определяетсяпрочитанными текстами. Интертекстуальность, по мнению Ханнинена,служит развенчанию трех традиционных мифов: истинности знания,индивидуальности творчества и мифа о «реалистическом» творчестве.Стилизация, как показывает Ханнинен, становится самой сутью современнойлитературы, а имитация творчества других писателей – возможностьювыразить собственную индивидуальность. Кроме того, он демонстрирует, чтоуже первый роман Акройда, «Последнее завещание», размывает границы нетолько между романом и биографией, но и между биографией иавтобиографией.

«Чаттертон», по мнению ученого, может рассматриватьсякак теоретическое продолжение идей, затронутых в «Последнем завещании».Исследовательвидитв«Чаттертоне»ответпостструктуралистамипереосмысление роли автора. Основным достоинством Акройда Ханниненсчитает его бесконечный талант к подражанию и имитации.

В подробном41«The best we can say is that some writers are born postmodernists; some aspire to postmodernism; and others, likeAckroyd, have postmodernism thrust upon them. If he is a postmodernist, he is one by default, not by design».Lewis, B. Echo. P. 181. (Ср. с «Одни рождаются великими, другие достигают величия, к третьим оноснисходит», Шекспир, «Двенадцатая ночь», пер.

Э. Линецкой).42Hänninen, Ukko. Rewriting Literary History: Peter Ackroyd and Intertextuality. URL:http://ethesis.helsinki.fi/julkaisut/hum/engla/pg/hanninen/contents.html28анализе «Последнего завещания» исследователь указывает на настолькоумелую стилизацию и подбор цитат, что несведущий читатель можетповерить, что это – действительно дневник самого Оскара Уайлда. В этомпроизведении Акройд поднимает вопрос об идентичности и о том, что жесчитать подлинным – проблема, которая возникает на протяжении всего еготворчества.

Автор играет с читателем, маскируясь под своего героя.Имитация – часть игры, одной из ключевых тем литературоведения икультурологии XX века. Концепту игры в творчестве Акройда посвященакнига английских исследователей Дж. Гибсона и Дж. Уолфрейса «ПитерАкройд. Игровой текст-лабиринт»43 (Peter Ackroyd. The Ludic and LabyrinthText, 2000). Они утверждают, что Акройд играет не только и не столько слитературными,сколькоссоциально-политическимиконвенциями.Иллюстрацией этому утверждению служит одна из первых книг Акройда«Переодевание, трансвестизм и одежда: история помешательства» (Dressingup, Transvestism and Drag: History of an Obsession, 1979), где явлениетрансвестизма рассматривается параллельно с карнавалом, анархией и«семиотическим хаосом». (Британский ученый Дэвид Секстон утверждает,что именно эта книга – ключ ко всем биографиям Акройда, поскольку ееглавный предмет – смещение идентичности, «shifting identity».) Игра, помнению Уолфрейса и Гибсона, - основной способ построения всех текстовАкройда, будь то лекция, роман или биография.

Акройд, пишут они, играетсо всеми текстами, которые он встречает на своем пути. Он серьезно играет сконвенциональными границами романа и биографии, чтобы оживить жанрыи осовременить их. Игра воспринимается как способ одновременно выразитьидею и расчленить ее 44. Игра – инструмент познания, вычленения самого43Gibson, Jeremy, Wolfreys, Julian. Peter Ackroyd. The Ludic and Labyrinth Text. L.: Macmillan Press, LTD,2000.44«Ackroyd plays constantly: within a given text, across his own texts, and between the texts which his name signsand those to which he alludes, from which he cites or otherwise borrows, often wittily, with knowing gestures ofpastiche and parody, as much from a sense of fun or jest as out of a sense of respect and inheritance.

He plays quiteseriously between the conventional constraints of the novel and biography, so as to interanimate and contaminate thegenres respectively. He plays too on expected values and meanings, toying with the commonsensical, withconvention and received wisdom. Often his play involves characters, if not entire novels, histories or traditions. It is29важного и существенного, и одновременно создания нового. (Подробнее обигре см.

Приложение А).Одним из основных элементов игры становится, по мнению Гибсона иУолфрейса, обширное цитирование, служащее не только для спасенияудачныхцитатизнеудачногоконтекста,ноиинструментомфальсифицирования авторской идентичности. Здесь авторы ссылаются наработу У. Ханнинена и его анализ «Последнего завещания», в качествевоображаемого автора которого выступает Оскар Уайлд, а реального – самАкройд.Цитирование связано не только с идентичностью личности или текста,но и с отношением Акройда к времени. Как пишут Гибсон и Уолфрейс,«ироническая привязанность к английской литературе, возрожденная ипереизобретенная, объясняет тот факт, что настоящее ни присутствует, нисуществуеткактаковое»45.Игрысостилямиподразумеваютвзаимопроникаемость настоящего и прошлого, возможность пересоздать обаэтих времени. История становится пластилином, из которого автор лепитсобственную реальность.

Акройд воспринимает мир и реальность черезслово, его тексты перформативны. Написанное становится фактом, поэтомуговорить о неправде бессмысленно. Факты описываются таким образом,чтобы у читателя создалось ощущение связанности и продолжения традиции,принципиальное для Акройда.По мнению Уолфрейса и Гибсона принципиальной проблемойтворчества Акройда становится соотношение факта и вымысла.