Романы Ю.К. Олеши «Зависть» и «Три толстяка» как метапроза

На правах рукописиКомия МитикоРоманы Ю. К. Олеши «Зависть» и «Три Толстяка» какметапрозаСпециальность 10.01.01 — русская литератураАвторефератдиссертации на соискание ученой степеникандидата филологических наукМосква 2013Работа выполнена на кафедре истории русской литературы XX века филологическогофакультета Московского государственного университета имени М.В.ЛомоносоваНаучный руководительдоктор филологических наук, профессорГолубков Михаил МихайловичОфициальные оппонентыДефье Олег Викторовичдоктор филологических наук, профессорМосковский государственныйпедагогический университет,проректорИгнатова Айтен Мухтаровна,кандидат филологических наук,Институт современного искусства,преподаватель кафедры стилистикифакультета журналистикиВедущая организацияИнститут международного права иэкономики имени А.С.Грибоедова.Защита состоится 13 июня 2013 г. в 16 часов на заседании диссертационного советаД 501.001.32 при Московском государственном университете имени М.В.Ломоносовапо адресу: 119991, Москва, ГСП-1, Ленинские горы, МГУ, 1 гуманитарный корпус,филологический факультет.С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственногоуниверситета.Автореферат разослан «___» __________ 2013 г.Ученый секретарьдоктор филологических наук,профессорГолубков М.

М.Фигура Ю.К. Олеши, его творческое поведение всегда привлекаливнимание исследователей. В последние десятилетия в изучении творчестваписателя сложились две тенденции, подчас переплетающиеся друг с другом.Представители одной исходят из необходимости определить место писателя всоциокультурной ситуации его эпохи, рассмотреть его произведения сквозьсоциально-политическую призму. При этом в годы Оттепели некоторыеисследователи в целях возвращения писателя в литературусталирассматривать его наследие как «часть советской классики» (В.О.

Перцов).А.В. Белинков определял творческий путь Ю. Олеши как путь «сдачи и гибелисоветского интеллигента», который подчиняет свое искусство режиму ипоэтому погибает. В годы перестройки модным стало трактоватьпроизведения Олеши как свидетельство его оппозиционности (В. Гудкова).Многочисленные статьи (А. Смирнова, В. Шкловского, В. Гудковой)посвящены защите Олеши от трактовок А.В. Белинкова. Так, В.

Гудковарассматривает молчание Олеши как «сознательный уход из «активной», тоесть поверхностной литературной жизни».Для другой тенденции в исследовании наследия Ю.К. Олеши характерновнимание к поэтике, языку, стилю (М. Чудакова), к художественновыраженной идейно-эстетической позиции писателя (Е. Скороспелова). Впоследнее время возник интерес к новым ракурсам исследования: к творчествуЮ. К. Олеши подходят в свете неомифологизма (П.Маркина), архетипов(Ю.Лобанова), психоанализа (А.Куляпин).

Особый интерес представляетдиссертация И.Арзамасцевой, в которой идейно-эстетические взглядыЮ.К.Олеши рассматриваются на фоне диалога старых и новых культур,обнаруживается общность проблематики и поэтики писателя сфилософско-эстетическими поисками в России и Европе, проводитсясопоставление философии писателя с идеями марксизма, фрейдизма ибергсонианства.Однако на сегодняшний день не существует работ, посвященныханализу прозы Олеши как формы его участия в эстетической полемике, неопределено его место в круге произведений 1920-х годов, известных какроман о романе или метароман.

Выбор такого ракурса исследованиятворчества Ю.К.Олеши определяет актуальность темы настоящегодиссертационного исследования.Научная новизна работы заключается не только в подходе кпроизведениям Олеши 1920-х годов как к метапрозе, но и в установке напривлечение к исследованию архивных источников.В ХХ веке искусство обращает взгляд внутрь себя, испытываетпотребность говорить о себе, о своих истоках, проблемах, внутреннихвозможностях и опасностях.

Литературные проблемы экстраполируются во3внешний мир, да и сам этот мир начинает восприниматься как произведениеискусства, а миссия человека в мире рассматриваться как миссия творцадействительности. Реакцией на это мироощущение явилось возникновение в1920–1930-х годах жанра романа о романе (метапрозы), в котором вопросыфилософии творчества вынесены на первый план. Черты этого жанра можноусмотреть в таких произведениях, как «Египетская марка» О. Мандельштама,«Дар» В. Набокова, «Вор» Леонова, «Записки покойника» и «Мастер иМаргарита» М. Булгакова, «Мы» Е.

Замятина, «Художник неизвестен» В.Каверина, «Труды и дни Свистонова» и «Козлиная песнь» К. Вагинова.Писатели исследуют тайну творчества, процесс рождения произведенияискусства, проблему взаимоотношений художника и его творения, творчестваи действительности. Признаками метапрозы являются открытое присутствиесоздателя произведения в тексте, внедрение его размышлений по поводусвоего создания, описание самого процесса творчества; обсуждение структурытекста, введение материалов, используемых художником при создании своеготворения.

Процесс письма может выступать и своеобразной модельюреальности, к которой принадлежит автор («Мы»). Это может быть процессобретения собственного творческого «Я», отталкивания от предшественникови современников, то есть созидание собственной творческой сущности(«Дар»). Важное место занимает исследование собственно природытворчества – утверждение его как преступления, когда Автор хочет стать наместо Бога («Труды и дни Свистонова»), или признание его божественной идьявольской сущности одновременно (М. Булгаков).

Для жанра метароманахарактерна поэтическая организация текста, введение мотивной структуры,замещающей сюжет, монтаж разнородных текстовых единиц, широкиеинтертекстуальные связи, обнажение приема. Таким образом, «метапроза –это «проза о прозе» (fiction about fiction), которая включает в себякомментарий по поводу собственного повествования» 1 . Подобнуюинтерпретацию мы найдем у многих западных славистов: «метапроза – этовсего лишь другое название для прозы, которая сама себя осознает ирефлексирует по поводу самой себя» (Д.Шепард); «Метапроза – родсаморефлексивного повествования, которое повествует о самом процессеповествования. Она сконцентрирована на феноменологических свойствахлитературы и исследует сущностную природу словесного искусства в томракурсе, в каком оно бросает свет на «творчество», воображающее себятворящим» (Р.

Имхоф), и др. В создание русской теории «романа о романе»Shepherd D. Beyond Metafiction: Self-Consciousness in Soviet literature. Oxford: ClarendonPress, 1992. P. 1.14внес большой вклад В.Шкловский, введя такие понятия, как «остранение» и«обнажение приема».Сам термин «метапроза» или «метароман» появился относительнонедавно, но литературная практика едва ли не старше самого романа. Истокирусского «романа о романе» исследователи возводят к «Евгению Онегину»А.С.Пушкина, к «Мертвым душам» Н.В.Гоголя, т.е. к тем произведениям, вкоторых обнажался сам процесс создания произведения, его возникновения, ирефлексия по этому поводу.

В русской литературы ХХ века вопрос осаморефлексивности был основательно изучен Д. Сегалом, который, опираясьна структуралистское понимание литературы как «вторичной моделирующейсистемы», полагает, что с конца двадцатых годов ХХ века в русскойлитературе появляется целый ряд произведений, знаменующих собойизменение семиотической роли литературы. Речь идет о метапрозеК.Вагинова, О.Мандельштама, Б.Пастернака, В.Набокова, В.

Розанова(«Уединение» и «Опавшие листья»).Объединяя указанные выше различные произведения в один ряд, Сегал,в сущности, определяет важнейшие признаки того, что может быть названометапоэтикой. Романы такого рода «трактуют тему создания литературногопроизведения, они посвящены творческому процессу, понимаемому как частьжизни, иногда как ее заместитель, иногда как ее творец, а иногда – как ееустранитель. Равным образом они трактуют тему писателя и писания,некоторые из них включают в себя – цитатно или путем описания – тексты, осоздании которых повествуется»2.В последние годы появились монографии – И.Бочкаревой и И.Сусловой«Роман о романе. Преодоление кризиса жанра (на материале русской ифранцузской литератур 20-х годов ХХ века)» (Пермь. 2010); М.

Хатямовой«Формы литературной рефлексии в русской прозе первой трети ХХ века».(Томск. 2008); В. Зусевой «Поэтика метаромана: “Дар” В. Набокова и“Фальшивомонетчики” А. Жида в контексте литературной традиции». (М.,РГГУ. 2008). Особую роль в этом контексте занимают диссертации ЛиХенг-Сук «Роман о романе в русской прозе 1920-х годов и его жанровыеразновидности» (МГУ,1997),где речь идет о романах Е.Замятина,О.Мандельштама, К.Вагинова, В.Каверина, а также Т.Купченко «Условнаядрама 1920-1950-х годов» (МГУ, 2005), автор которой настаивает на трактовкепьес Л. Лунца как метадрамы.Таким образом, в современной науке сложились следующиепредставления о метапрозе:2Сегал Д.

Литература как охранная грамота // Slavica Hierosolymitana. 1981. Vol. 5-6. С. 151.5- метапроза предполагает, что в произведении наряду с миметическимпланом изображения, а иногда и в ущерб ему, существует «творческийхронотоп» (М.Бахтин), благодаря чему роман приобретает двойственнуюструктуру;- в роман вводится мотив сочинительства, жизнестроительства,пародирования, игры;- в роман вводится текстовой двойник автора-творца в образеперсонажа-писателя, нередко выступающего в роли создателя именно тогопроизведения, которое мы сейчас читаем или с фрагментами которого мызнакомимся;- в произведении дается «обнажение приема», воспроизводится процессконструируемого образа, еще не завершенного;- в произведении ведется диалог с читателем;- персонаж - двойник может ввести в произведение эстетическуюрефлексию не только по поводу собственного сочинения, но и по поводупринятых норм, концепций творчества, с которыми он вступает в полемику,притом не только в прямой форме, но и в форме пародирования отвергаемойконцепции.Теоретико-методологическая база исследования.

При систематизациидиссертационного материала мы опирались на труды историков и теоретиковлитературы, принадлежащих куниверситетскойнаучной школе:А. Авраменко, М. Голубкова, А. Карпова, О. Клинга, Л. Колобаевой, С.Кормилова, А. Леденёва, М.

Михайловой, И. Ничипорова, Е. Рудневой,Е. Скороспеловой, Н. Солнцевой, В. Хализева, Л. Чернец, А. Эсалнек; намонографии и статьи исследователей творчества Олеши (М. Чудаковой, А.Игнатовой и др.), авангарда (В. Терёхиной, О. Ханзен-Леве и др.), литературыфакта (М. Заламбани и др.), пролетарской литературы (А. Гачевой, С.Семеновой, Н. Корниенко и др.), «Перевала» (Г. Белой и др.).