Проблема целостности романов Ф.М. Достоевского (на примере романов «Идиот» и «Бесы»), страница 4

М. Бесы / Под ред. Л. П. Гроссмана. Предисл. П. П. Парадизова. — М. ; Л. :Academia, 1935. — Т. 1; Его же. Бесы: Роман в 3 ч. «Бесы»: Антология русской критики; Его же. Пол­ное собрание сочинений / Под ред. проф. В. Н. Захарова. — Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2010. — Т. 9.Приложение : Бесы : роман : опыт реконструкции журнальной редакции ; Текстологическое исследование,комментарии.14зя: в романе «Бесы» и так присутствует множество сюжетных случайностей иреликтов черновиков.

Отсылки к изъятой главе теряются на фоне других ше­роховатостей, к ней уже отношения не имеющих. Текст романа недостаточноцелостен, чтобы дать надёжную опору для однозначного решения проблемыглавы «У Тихона».Приходится возвращаться к спору о мотивах, побудивших Достоевскогоотказаться от публикации главы. Прежде всего, стоит признать, что боязньскандала — всего лишь весьма шаткое предположение. Повесть о «некраси­вом преступлении» Ставрогина была создана тем же человеком, что и ис­тория Свидригайлова и образ нецеломудренного Фёдора Павловича Карама­зова, и поверить, что этот человек был столь сильно напуган, что так и нерешился высказаться в защиту растоптанной редакцией «Русского вестника»главы, достаточно трудно. Да и в самом «Русском вестнике», по наблюдениюЮ.

Ф. Карякина, публиковались материалы весьма различные34 .Допустимо обратное предположение: Катков мог убедить Достоевского,что глава «У Тихона» смотрится как лишняя в романе (тем более, что похо­жий спор уже имел место при публикации «Преступления и наказания»), —на то, что Достоевский мог усомниться в собственной правоте, могут указы­вать его попытки прочесть эту главу друзьям и проверить тем самым оценкуКаткова.

Во всяком случае, демонизировать редакцию «Русского вестника»едва ли следует: отказ Любимова, соредактора Каткова, продолжать изданиеромана прежде, чем Достоевский пришлёт значительную его часть, можновоспринимать не только как попытку затянуть время, чтобы вырезать главувопреки воле писателя, когда текст будет целиком в их распоряжении, но ибуквально — в конце концов, Достоевский достаточно часто срывал сроки пуб­ликации, подводя редакцию (хотя бы как в случае с романом «Идиот», когдаредакция демонстрировала редкое понимание трудной жизненной ситуации,в которой оказался писатель).

Нелогично требовать от Достоевского выслать34Карякин Ю. Ф. Достоевский и канун XXI века. С. 324–325.15окончание романа с тем, чтобы вырезать потом из него значимую часть, —ведь никто же не может гарантировать, что роман будет написан так, чтоэто будет легко сделать; насколько проще было бы предъявить зависимомуот редакции Достоевскому ультиматум, объяснив всё прямо.Существует ряд биографических указаний, что Достоевский активно пе­рерабатывал окончание романа — причиной могло быть изменившееся виде­ние общего плана романа, при котором главе «У Тихона» места уже не было.Не стоит преуменьшать значение позднейшей правки романа (в частностиэпизод трактовки Евангелия Степаном Трофимовичем).

В итоге спор о гла­ве «У Тихона» приводит к вопросу о содержании этой правки, а именно отом, была ли она относительно случайной или она отражала существенноеизменение замысла.Большинство участников спора говорят о степени законченности образаСтаврогина: одни утвреждают, что без главы он не полон, другие — что раз­гадка этому образу уже дана в каком-то виде. Однако, в сущности, изменения,произошедшие с изъятием главы «У Тихона», более глубокие: потеряв правона «исповедь», образ героя отошёл на второй план (встав в один ряд со Сте­паном Трофимовичем и даже отчасти Лебядкиным), тогда как центральнойстала интрига «романа-памфлета» (или проблема «отцов и детей»).

Изме­нению всей системы образов способствовало не только изъятие главы, но иэпизод чтения Евангелия в конце романа; для раскрытия же образа Ставро­гина история с женитьбой на Хромоножке оказалась достаточно постыднойи яркой.Из разбора истории спора вокруг главы «У Тихона» можно сделать двавывода. Первый актуален для собственно спора вокруг главы «У Тихона»:предположение о позднейшем изменении замысла (и, следовательно, о непра­вомерности помещения главы в текст романа) гораздо менее неразумно, чемпринято предполагать. Второй же касается собственно проблемы целостно­сти: именно из-за отсутствия в тексте романа «Бесы» достаточной степени16единства, нельзя однозначно ответить на вопрос о месте «главы девятой» вромане.Глава 3.

«Целое в виде героя»: две ипостаси бытования персонажав текстеПредметом обсуждения в главе 3 являются способ создания образовгероев и степень их целостности. В первом параграфе формулируется ос­новная проблема, а именно способность героев романов Достоевского претер­певать произвольные и непредсказуемые изменения. В ряде случаев (в основ­ном, это касается центральных героев) некоторый горизонт ожидания задаётобщая концепция персонажа, то есть самое общее представление об идее, сто­ящей за характером героя (например, князь Мышкин — человек добрый исмиренный, Рогожин — тип страстный и решительный), но большинство ге­роев лишено и этого.В.

В. Набоков отмечал, что, как правило, внешность героев у Достоев­ского описывается лишь единожды35 ; но портрета порой не получают дажеглавные герои (например, практически невозможно найти описание внешно­сти Даши из «Бесов» или Аглаи из романа «Идиот»). Жесты и иные внешниепроявления героев также лишены индивидуальности: вскрикивания, воскли­цания, содрогания героев призваны лишь передать глубину эмоций, накалстрастей, а не более выпукло представить характер, как это делают при по­мощи портретного лейтмотива Л. Н.

Толстой или И. С. Тургенев.Герои могут проявлять себя лишь в двух измерениях — сюжетном и идео­логическом. Для понимания сюжетных проявлений героев, о которых гово­рится во втором параграфе, важно, как характеры разрабатывались в чер­новиках. В исследовании демонстрируется, что, как правило, Достоевскийсосредотачивал внимание на интриге, очерчивая характеры одной – двумяфразами, часто отсылающими к узнаваемым амплуа фельетонного романа.35Набоков В. В. Указ. соч. — С. 183.17Очевидно, что такая техника создания романа не способствует целостностиобразов героев. Приводятся примеры того, как ряд мотивов из набросков к ро­ману «Идиот» проявляется в романе «Бесы», сближая Степана Трофимовичаи князя Мышкина, побег Настасьи Филипповны из-под венца с демаршамиЛизы Тушиной.В ходе работы над романом «Идиот» Достоевский приходит к мысли,что «целое <.

. . > выходит в виде героя»36 , однако образ князя Мышкинакак раз является иллюстрацией того, как подобная техника создания про­изведения сказывается на структуре целого. В работе приводятся примерысцен первой части, в которых Мышкин представлен как искренний и наивныйчеловек, впрочем, сохраняющий достоинство в ситуации скандала, и сопостав­ляются с рядом эпизодов остальных частей романа, в которых видна новаячерта характера главного героя — проницательность и способность видеть ин­триги окружающих.

В работе также показывается, как трансформируютсяотношения Мышкина с другими героями романа: Ганя Иволгин, претенду­ющий на роль антагониста, с началом второй части стремительно отходитна второй план. Существуют биографические свидетельства, что на моментиздания первой части Достоевский ещё не до конца представлял себе харак­теры Мышкина и Аглаи, и это сказалось самым непосредственным образомна целостности образов этих героев.Образ Ставрогина, которого Достоевский на определённом этапе работынад романом «Бесы» видел в качестве центрального героя, также не демон­стрирует внутреннего единства, даже если не принимать в расчёт изъятуюглаву «У Тихона».

Часто говорят, что у Ставрогина нет сюжетно значимыхпоступков; впечатление это, впрочем, обманчиво: разбор сюжетной линииглавного героя «Бесов» (дуэль, женитьба на Хромоножке, фактический наймФедьки Каторжного и косвенное участие в смерти жены, сближение с Лизой)показывает, что Ставрогина можно считать героем даже более деятельным,36Достоевский Ф. М. Полн. собр.