Автореферат диссертации (Особенности передачи имён собственных при переводе русских художественных текстов на южнославянские и западнославянские языки), страница 3

Например, представленная в романе «Белая гвардия» оценочноокрашенная лексема москаль, понятная и актуальная для восточнославянскихчитателей, при передаче путем транскрипции в польском языке не содержитотрицательной коннотации и функционирует преимущественно как историзм, асловацкими читателями воспринимается как нейтральная: ср. рус.

без офицеровмоскалей – польск. bez oficerów-Moskali – словацк. bez <…> dôstojníkov moskáľov.Для южнославянских читателей неактуальна и сама лексема, которой в принципене существует в сербском и македонском языках, вследствие чего она исчезает ииз текста произведения; М. Чолич в сербском переводе заменяет ее полностьюнейтральным вариантом: без официра-московљана («без офицеров-москвичей»).Вблизкородственныхкультурах способнаразличатьсяиинтенсивностьупотребления одного и того же коннотативного онима в переносном значении(рус. Голгофа – серб.

Голгота > голгота ‘время страдания, мучений, казни’).В ряде случаев при переводе ономастических реалий, представляющихсложность для восприятия читателем, применяется их эквивалентная заменадругой реалией или родо-видовая замена, цель которой состоит прежде всего вобеспечении адекватного читательского восприятия реалии: в задачи переводчикавходит доносить до читателя те образы и ассоциации, которые предполагает тексторигинала, и притом избегать локализации. Так, М.

Такачова в переводе романа«Мастер и Маргарита» заменяет в одном из контекстов топоним Соловки на Sibírс тем же ассоциативным значением ‘место ссылки’, поскольку скорее именно это11название будет соответственно осмыслено западнославянским читателем: рус.Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! –словацк. Toho Kanta by za takéto dôkazy mali na jedno tri roky vyšupovať na Sibír!Припереводеважносохранениеономастическойигры,котораяпредставляет собой неотъемлемую составляющую индивидуального авторскогостиля.ПоказательныспособыпередачионимаБегемот,которыйвзападнославянских переводах романа «Мастер и Маргарита» переведен с учетомконтекстов его употребления: например, чеш.

Kňour < kňourati ‘визжать’,‘хныкать’, ‘скулить’ (в пер. А. Моравковой) и Kocomour < kocour ‘кот’ и mour‘угольная пыль, сажа’ (в пер. Л. Дворжака), словацк. Mosúr < mosúriť sa ‘бытьогорченным, угрюмым, хмуриться’. При подобной замене теряется большинствосмысловых параллелей и случаев языковой игры, выстроенных автором в связи сименем данного персонажа (прежде всего рифма кот – Бегемот), однако онизаменяются новыми: ср.

рус. – Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, –недружелюбно насупившись, проговорил кот и словацк. – Nerobím výtržnosti, donikoho sa nestariem, opravujem varič, – zafrlal kocúr [Mosúr] a nepriateľsky sanamosúril.Общей для всех рассмотренных случаев славяно-славянского переводатенденциейявляетсяэкспликация,котораявпереводезанимаетместоимпликации в оригинале. Это касается как морфемной структуры имени(прибавление аффиксов с эмоционально-экспрессивной оценкой в тех случаях,когда в данном контексте это свойственно принимающему языку: рус.

Дуня,Сережа, Проша – чеш. Duňkа, Seriožka, польск. Proszeńka), так и коннотативнойсоставляющей значения онима (экспликация необходимых ассоциаций в видевнутритекстовогорасширенияконструкции).Наборименсобственных,употребленных в коннотативном значении, в тексте перевода может бытьрасширен, если в культуре принимающего языка принято и достаточнораспространено метафорическое и метонимическое употребление nomina propria впринципе: рус. события <…> не шли по прямой, они проделывали причудливыезигзаги – польск. Wydarzenia <…> nie rozwiały się tak zgodnie z Euklidesem;12рус.

Алексей на митинге незаменимый человек, оратор – польск. Aleksiejniezastapiony jest na wiecach, prawdziwy Сycero.ВЗаключенииприводятсяобобщенияивыводыпорезультатамисследования, соответствующие положениям, выносимым на защиту:1. Проблемныеаспектыпредставленияономастиконасвязаны каксформальным, так и с содержательным планом ономастических единиц. Средиосновных требований к представлению ономастических единиц в тексте переводавыделяютсяформальнаяадекватность,стилистическаяадекватность,ассоциативная адекватность, соответствие колорита, благозвучие. Общностьславянскогоэтимологическогофонаиобусловленнаяеюобщностьфонетического строя обеспечивают отсутствие затруднений в соблюдениипервого и последнего требований, в то время как остальные выполняются невсегда в силу действия как лингвистических (различия в грамматике, стилистике),так и экстралингвистических (исторические, культурные расхождения) факторов.2.

Выбор способа передачи ономастических единиц при переводе с одногославянского языка на другой зависит от характера переводческой традиции в тойили иной культуре. В целом он представляется обусловленным целым рядомфакторов, наиболее важными из которых являются жанр переводимогопроизведения и его место в культуре оригинала и культуре перевода,индивидуальноетворческоерешениепереводчика,атакжехарактерпереводческой традиции и степень ее оформленности в той или иной культуре.Мультиязыковое и мультикультурное пространство Балкан требует решений,связанных с удобством представления иноязычных онимов в графическойтрадиции принимающего языка, и по этой причине теоретиками и практикамипереводамаксимальноетранслитерации,которыевниманиеуделяетсяпреимущественновопросамитранскрипцииприменяютсякиименамсобственным в переводимом тексте.

Западнославянская переводческая традициякак более старая и теснее связанная с традицией литературной намного чащепредлагает именно смысловой перевод и семантическую, а не толькофонетическую адаптацию имени собственного к среде принимающего языка.13Переводы, выполненные представителями чешской, словацкой, польской школ,отличаются большей свободой и разнообразием в выборе способов и стратегийпредставления имен собственных при переводе произведения художественнойлитературы. Притом все эти тенденции вместе могут быть противопоставленыпринципу следования конвенции, или принципу конвенционального соответствия,распространившемуся в настоящее время из технического перевода и в областьхудожественного перевода и представляющему путь нейтрализации в выборепереводческой стратегии.3.

Как правило, ономастическая реалия, представленная в тексте оригинала иперевода, совпадает. Случаи, когда переводчик прибегает к замене называемойреалии, сравнительно редки и связаны со стремлением воссоздать ассоциативныйпластзначенияонима.Эквивалентностьденотатоввтакихслучаяхустанавливается за счет контекста. Подавляющее большинство семантическихнесовпадений между именами в оригинале и переводе проявляется именно науровне коннотации, когда оним оригинала передается буквально, но на уровнесемантики теряет эмоциональный компонент значения и те смысловыекомпоненты,которыесоотносятсясфоновымизнаниямичитателя:впринимающей лингвокультурной обстановке такого соотнесения не происходит.По этой причине переводчик с целью максимально адекватного воссозданиясемантического наполнения имени собственного может прибегать не только и нестолько к калькированию, если речь идет о значимой фамилии или прозвище, но ик приему смысловой замены одного онима другим или родо-видовой замены.

Вкачестве одного из важных требований к переводу утверждается принцип,согласно которому при замене (субституции) ономастической реалии вводимый втекст перевода оним должен принадлежать той же культуре, что и заменяемый.Приоритетом для перевода остается сохранение имеющейся у большинстваонимов в художественном тексте коннотации (рус. Соловки – словацк. Sibír), хотяв отдельных случаях экстралингвистические факторы, связанные с тем или инымонимом или кругом онимов, не оставляют такой возможности, вплоть донеизбежнойзаменыконнотациина14противоположную:Петлюра‘уМ.А.

Булгакова: воплощение мятежа, хаоса’ (негативная коннотация) – польск.Petlura ‘обещающий свободу’ (позитивная коннотация). В ряде случаев возникаетновая коннотация: так, фамилия Най-Турс во всех рассмотренных славянскихпереводах приобретает яркую положительную коннотацию за счет совпадениязвучания первого слога с приставкой и лексемой nаj ‘самый’, ’самый лучший’.Для перевода важна интерпретация онима и передача основных, ключевыхвыявленных в нем ассоциаций.

Например, чешское Markétka (при некоторойискусственности формы Markéta Nikolajevna) отсылает именно к традицииперевода «Фауста» И.В. Гете, как и словацкое Margaréta и польское Malgorzata,однакотранскрибированноеимяМаргаритавмакедонскомпереводеТ. Урошевич не содержит прямой отсылки к имени гетевской героини, которая вюжнославянской традиции известна преимущественно как Грета / Гретхен.4. Общность славянской языковой среды может способствовать прояснениювнутренней формы онима в литературном произведении (серб. петао, петле дляонима Петљура в переводе романа «Белая гвардия»; ср.

в руках моталась сераякошелка, из нее выдирался отчаянный петух и кричал на всю улицу: «пэтурра,пэтурра»). Такие прояснения могут быть более или менее релевантным длячитательского восприятия художественного образа. Этимологическая общностьславянской лексики и в частности именника может провоцировать и ложныесемантические сближения (Стравинский – по созвучию с макед. страв илисловацк. strava), также способные быть более или менее релевантными.5. В целом разработка некоей оптимальной переводческой стратегии непредставляется возможной как на сегодняшний день (поскольку каждый изпринимающих языков и каждая из принимающих культур находится на своейстадии развития со своей степенью готовности принять тот или иной текст), так ив принципе (в силу интуитивного характера не только и не столько передачи именпереводчиком, сколько восприятия их читателем).При выявлении наиболее приоритетных показателей текста при переводенарядусконнотативно-ассоциативнымсодержаниемонимовсрединихоказываются преимущественно колорит, авторская манера, стиль и т.д., то есть15сугубо художественные составляющие текста, воссоздание которых возможнотолько в результате творческого акта.