Диссертация («Дневник моих встреч» Ю.П. Анненкова - проблема жанрового синтеза), страница 6

Пастернак («в условияхкомпромиссасгосударственнойсистемой»),являетсячересчурполиткорректной. Наиболее трагической главой П. Николаев считает очерк оМейерхольде, который, будучи главой Московского Художественного театра,все равно оказался в западне навязываемых советскими чиновниками правил ипогиб, обреченный на личную и творческую несвободу.Главным мотивом «Дневника» стала драматическая судьба творческойинтеллигенции: «Анненков пишет свой мартиролог отечественной культуры»59.Однако,помнениюкритика,эффект,произведенныйэтойкнигойвоспоминаний на родине, «после томов Солженицына <…> не повергнетчитателя в шоковое состояние»60.Более того, «Дневник» рассматриваетсякритиком как своего рода «исполнение нравственного долга» перед погибшимии изгнанными: «Анненков на несколько десятилетий опередил совершаемую57Николаев П. Трагические лики культуры // Анненков Ю.

П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. М.:Художественная литература. 1991. С.3-16.58Там же. С.1159Там же. С.8.60Там же.28теперь «реабилитацию» художественной мысли двадцать — сороковых годов.Он утверждал ее независимость»61.Значимость «Дневника» обуславливается и теми документами, которыехудожник вводит в свое повествование — например, публикация писем И.Бабеля, которая, по мнению критика, представляют большую ценность дляисториков литературы.В книге выявлены и недостатки, оказавшиеся не столь важными длячитателей «Дневника» в 1960-х, но подмеченных в 90-е гг.: фрагментарностьповествования о тех писателях, которые вынуждены были остаться на родине;«смешение времен и обстоятельств», при котором художник, по точномунаблюдению критика, «как бы проецирует умонастроения людей, ихисторическуютридцатые»62;осведомленностьошибочностьшестидесятыхоценокигодоввольностьвдвадцатыеиинтерпретаций,представленные Анненковым на страницах своей книги.Важно отметить, что уже в этом предисловии критик указывает нанеобходимость издания «Дневника» с академическими комментариями, но, ксожалению, до сих пор эта идея остается нереализованной.Доказательством сознательного искажения художником некоторыхфактов, вольности в интерпретации и передаче событий в «Дневнике» сталивоспоминания З.

Шаховской: «Раз я прямо спросила у него: «Юрий Павлович,Ваши воспоминания чрезвычайно живы и интересны, но я слыхала, что иЛенина и Троцкого Вы писали по фотографиям, а сами их не видели — вопрекитому, что написано Вами». Он улыбнулся: «Ну, знаете, я творчески претворяюдействительность» — так что можно было понять, что и выдумка пригодна прислучае»63.СознательнаяустановкаАнненкована«творческоепретворениедействительности» и стала причиной упреков со стороны В. К. Завалишина, Г.61Там же. С.9.Там же. С.

10.63Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга, 1991. С. 294.6229Адамовича и А. Бахраха. Упомянутые писательницей слухи, намекающее наосведомленность определенного круга лиц о степени фикциональности«Дневника», не случайны. Можно предположить, что информация о созданиикниги воспоминаний, о приведенных в ней эпизодах, не соответствующихдействительности, на самом деле распространялась самим художником, темсамым подогревая интерес к своей книге и себе лично.

И. В. ОбуховаЗелиньская приводит отрывок из переписки сестры художника ЗинаидыПавловныиИ.Н.Пружан,сотрудницыТретьяковскойгалереи,подтверждающий намеренное искажения Анненковым определенных фактовсвоей биографии и биографии своих родных в пользу создания особого,необходимого именно ему образа-мифа: «Ю. П.

родился не на Камчатке, а в г.Петропавловске Акмолинской обл. (теперешний Казахстан), куда был сосланмой отец. Миф о Камчатке возник еще в 1910–1911 гг., когда Юрий впервыебыл в Париже. <…> французы, когда он впервые там выставлялся, засадили егона Камчатку, по-видимому не найдя на карте другого Петропавловска. Изприсущего ему «озорства» он вспомнил об этом, когда издавал свои портреты.Все-таки Камчатка как-то эффектнее… Несколько лет тому назад <…> былинапечатаны его воспоминания о Ленине, и там он даже засадил отца вПетропавловскую крепость, чего тоже никогда не было. Отца арестовали вОдессе, где он сидел год в одиночке, и оттуда отправился в г. Петропавловск,он и теперь еще существует в Казахстане, на реке Ишим64».

Такое словесноеобыгрывание топонимов, которым так умело воспользовался художник длясоздания мифа о себе, к сожалению, вызвало довольно ощутимую путаницу нетолько в свидетельствах современников Анненкова, но и в опубликованныхпосле смерти художника биографических справках о нем, где в качестве местарождения Анненкова указывался именно г. Петропавловск-на-Камчатке65.В очерке, посвященном Анненкову, З. Шаховская также указывает:«Любил рассказывать, что происходит от декабриста Анненкова и его6465Обухова-Зелиньская И.В. Юрий Анненков на перекрестках XX века. М.: МИК, 2015.

С.14.Биографический словарь «Российское зарубежье во Франции 1919-2000»: в 3-х т. Т.1. М.: Наука. 2008. С.62.30французской жены Полины, — не знаю, так ли это, — с удовольствиемнапоминал, что родился на Камчатке, куда сослали его отца. От него же яузнала, что отец, бывший царский каторжник, затем разбогател, сталсудовладельцем, имел дачу в Финляндии. Будто бы возмутившись, что у него(отца Ю.

А.), бывшего ссыльного, Октябрьская революция отобрала все егокапиталы в банке, пошел жаловаться самому Ленину»66. Как было указановыше, это одна из особо трансформированных Анненковым страниц в своейбиографии, «редакции» которой варьируются в зависимости от людей, которымон эту часть своей личной биографии рассказывал. Так, приведенные вышесвидетельства А. Бахраха и сестры художника, указывают на то, что Анненковначал творить миф о себе еще со студенческих лет. Родился художник не наКамчатке, отец его после амнистии и возвращения из ссылки работал встраховом обществе, на момент начала Октябрьской революции занимал одиниз руководящих постов в компании. Из воспоминаний самого художника исвидетельств его современников следует, что ни отец после разорения, ни самАнненков после этого инцидента с Лениным лично не общались.Как А.

Бахрах, З. Шаховская отмечает, что стремление Ю. Анненковаодновременно объять многое не позволили ему по-настоящему раскрыться ни водном из его талантов: «Этот блестящий во многих отраслях человек в старостинаименее сохранил талант именно художественный. Разбрасывая себя, он недошел в Париже до кульминационного пункта своей известности как художник,а были у него на это несомненные данные»67.Возможно «калейдоскопичность» книги воспоминаний Ю. Анненкова,которая более подробно будет рассмотрена в последующих главах настоящегоисследования, является воплощением именно «неусидчивости» художника, егоприверженности разным типам работы и разным видам искусства.

Однако этоне умаляет ценности его графических и литературных произведений.6667Шаховская З.А. В поисках Набокова. Отражения. М.: Книга, 1991. С. 294.Там же.31В 2003 г. был опубликован доклад А. Г. Мугурдумовой о жанровойспецифике «Дневника моих встреч» Ю. Анненкова68. Из всех известныхисследований эта работа является первой, в которой основное внимание былоуделеножанровойприроде«Дневника».Впредставленнойстатьеисследовательница отмечает, что данное книге название «дневник…» неявляется случайным, и таким образом оно отражает некоторые особенности,«присущие дневниковой форме»69: хроникальность и однонаправленностьразвития повествования, наблюдаемая в рамках каждого литературногопортрета; тематически «разделенный на блоки» материал, по мнениюисследовательницы,впечатленийвможетотдельныхбытьсоотнесензаписях,чтосформойпредставлениясвойственнодневнику;документальность и фактографическая точность представленного материала,«подтвержденная многочисленными ссылками на тексты официальной печати,партийные документы, отрывки личной переписки, цитаты художественныхтекстов70»; особая структура повествования, в которой сам рассказчикстремится отразить реальные факты «бытовой и психологической жизнипортретируемого,сопровождаемыйминимальнымиавторскимикомментариями71».

Однако приведенный выше список черт, который, помнению А. Г. Мугурдумовой, характерен для дневникового жанра, вызываетряд вопросов. (М. Р. — Подробнее жанр дневника и присущие ему признакибудут рассмотрены в теоретической части настоящего исследования).В данной статье исследовательница, опираясь на монографию Т.М.Колядич72 об особенностях автобиографических произведений, определяетжанр «Дневника моих встреч» Ю. Анненкова как «литературные портреты»,однако непосредственному анализу составляющих книги в статье было уделеноочень мало внимания.68Мугурдумова А.Г. Юрий Анненков "Дневник моих встреч": Цикл трагедий // Русское зарубежье – духовныйи культурный феномен.

Материалы Международной научной конференции. Часть II. М., 2003. С.119–123.69Там же. С.120.70Там же.71Там же. С. 121.72Колядич Т.М. Воспоминания писателей: проблемы поэтики жанра: Монография. М.: Мегатрон, 1995. 278 с32Переиздание «Дневника» 2005 г., как было отмечено выше, получило нетолько новую форму (все главы сведены в один том), но и заметнорасширенное содержание. С. Васильева в своей работе «На ходу» 73 отметила,что Анненков созвучен читателю постсоветской эпохи «своим ощущениемреальности», а по новому изданию «Дневника» можно «учиться и развиватьсвое, синтетическое отношение к действительности».В XXI в.

книга воспоминаний художника тем ценнее, чем дальше отописываемых событий на временной оси отдаляется читатель. Р. Герра, подчьим руководством и было подготовлено это переиздание, неспроста настолькоощутимо дополнил содержание книги: для «Дневника» еще не составленкомментарий, потому весь «новый» материал был призван расшифровать,объяснить эпоху, условия, своеобразие творческого метода Анненкова.Критик обратила внимание и на нестандартность мемуарной формы«Дневника»: «Из двух установок мемуарного жанра — на личную либообщественную биографию — автором, пожалуй, не выбирается ни одна. <…>Порой Анненков выступает как хроникер, летописец, «архивный червь»: имприводятся обильные перечни работ, спектаклей, выставок товарищей, скоторыми он был и на «ты», и на «вы»74.

Однако определения такому«содержательному разнообразию» предложено не было.Статья П. Басинского «Острый рисовальщик», приуроченная к выходу в2005 г. переиздания «Дневника» под редакцией Р. Герра, необычна тем, чтобольшая ее часть посвящена жизни и художественному таланту Ю. Анненкова,тем самым еще раз подтверждая, что литературные произведения этогохудожника воспринимаются исключительно в контексте его достижений визобразительном искусстве. При этом самой мемуарной работе критик уделяетвсего лишь несколько строк, но довольно емких и точных: «Книга ЮрияАнненкова, наверное, единственная книга, где мемуарный портретист равен73Васильева С. На ходу: Юрий Анненков.