Кавказ (Рефераты)

В.М. ГАТЕЕВ

МЕЖНАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ

И ПОИСКИ ВАРИАНТОВ ИХ РЕШЕНИЯ

С точки зрения диалектической методологии, всеобщей причиной

любого явления, любого процесса, в том числе межнационального и

этнополитического, является его противоречивость. Развитие

межнационального, этнополитического противоречия, его

развертывание – это борьба двух неразрывных сторон в едином

целом, двух противоположных тенденций: изменения и сохранения.

Это развертывание происходит в форме волны, характер которой

определяется противоборством двух, трех и более народов и

одновременно стремлением их к сосуществованию. Применительно к

межнациональным, этнополитическим процессам такими тенденциями,

на наш взгляд, являются сохранение существующей этнополитической

реальности на Северном Кавказе или ее изменении.

Межнациональные, этнополитические отношения усваивают внешнее

воздействие со стороны национальных, политических, религиозных,

экономических, экологических, демографических и иных факторов и

находятся в постоянном изменении – флуктуациях (лат. fluctuatio

– колебание). Под влиянием какого-то фактора возможно, чтобы

флуктуация оказалась достаточно сильной, чтобы возникли

необратимые процессы в развитии межнациональных отношений и

этнополитической системы Северного Кавказа. В этом случае

флуктуация может либо качественно измениться, либо вообще

разрушиться, перейти из структурного порядка в хаос. Такой

критический момент получил в политической науке название «точки

бифуркации» (лат. bifurcation – раздвоение, разделение,

разветвление чего-либо). Дальнейшее состояние развивающейся

системы в «точке бифуркации», как правило, непредсказуемо. В

такой сложной этнополитической системе, какой является Северный

Кавказ, любое случайное воздействие может повлечь за собой ее

крах и возникновение диссипативной (лат. dissipate – рассеивать)

структуры1. Такой вывод подтверждается теми сложными, до сих

пор малоисследованными межнациональными, этнополитическими

процессами, которые имели место в 90-е годы ХХ в. в Чеченской

Республике. Большой знаток истории и культуры Чечни профессор

Д.Д. Гакаев по этому поводу пишет: «Проблема независимости Чечни

была искусственно обострена национал-радикалами вначале в целях

захвата, затем и удержания власти. Одно было очевидно, что

чеченский народ хочет иметь гарантии от возможных в будущем

рецидивов имперской политики России, быть хозяином на своей

земле, завершить многовековой процесс создания своей

государственности. Но, с другой стороны большинство людей в

Чечне понимало, что решать эту проблему нужно в соответствии с

нормами международного права, интересами других этнических

групп, а главное мирным путем»2. С этим выводом известного и

признанного ученого-кавказоведа следует согласиться, но с

некоторыми необходимыми оговорками и комментариями.

Действительно, «национал-радикалы» Чеченской Республики при

активной поддержке московских радикал-демократов «загнали» не

только Чечню, но и весь Северный Кавказ (а может быть, и всю

Российскую Федерацию) в продолжительный, системный кризис,

откуда до сих пор медленно и тяжело выходит с катастрофическими

последствиями. Профессор Д.Д. Гакаев абсолютно прав когда

утверждает, что «многонациональный народ Чечено-Ингушской

республики никто не спросил: какой суверенитет он хочет?». За

весь народ, не спросив его желания, ответила группа чеченских

национал-радикалов, захватившая власть в Грозном и объявившая о

выходе Чеченской Республики – Ичкерия из состава Российской

Федерации. Это и было, по нашему мнению, первым этапом

продолжительного противостояния Чечни и федерального центра,

или, говоря политическим языком, примером возникновения

диссипативной структуры, т.е. потерей или рассеянием

органической взаимосвязи Москвы и Грозного. Неспособность

руководства Чечено-Ингушской республики во главе с Д. Завгаевым

управлять этнополитическими, межнациональными процессами, его

амбициозность и склонность к политическим авантюрам (например,

требование Верховного Совета ЧИР немедленно вернуть под

юрисдикцию ЧИР Пригородный район Северной Осетии, а в противном

случае «отказ Грозного подписывать новый Союзный договор»)

привели к тому, что к власти в Грозном пришел воинственный

генерал Д.М. Дудаев.

Трудно согласиться с профессором Д.Д. Гакаевым, когда он

утверждает, что «чеченский народ хочет иметь гарантии от

возможных в будущем рецидивов имперской политики России, быть

хозяином на своей земле…». Это, на мой взгляд, робкая попытка

оправдания чеченского сепаратизма. Здесь уместно напомнить

уважаемому чеченскому ученому и его сторонникам, что на Северном

Кавказе нет ни одного коренного народа, который бы не хотел

«иметь гарантии от возможных в будущем рецидивов имперской

политики России». Нет и таких народов, которые бы не хотели

«быть хозяином на своей земле». Попытки создания «своей

государственности», если это не связано с агрессивным

сепаратизмом, политическим экстремизмом и терроризмом, можно

понять. Однако в том контексте, в котором о них говорит Д.Д.

Гакаев, получается, что чеченцы и Чеченская Республика требуют

больших, чем другие нерусские народы Российской Федерации,

гарантий от возможных рецидивов имперской политики. Хозяевами

«на своей земле» чеченцы, по мнению Д.Д. Гакаева, хотели быть в

статусе независимого государства, что он далее и сам признает,

когда говорит о необходимости решения этой проблемы «в

соответствии с нормами международного права». Напомню, что

сейчас «государственность чеченского народа» в составе

Российской Федерации решается в соответствии с нормами

российского права. Д.Д. Гакаев, таким образом, не договаривает

«мелочей» национально-государственного строительства в Чеченской

Республике, «деталей» взаимоотношений федерального центра и

мятежной Чечни. А «дьявол кроется», по нашему мнению, именно в

этих «деталях» и «мелочах», так как речь идет по существу о

чеченском сепаратизме, о развале Российской Федерации. Это уже

привело к «войне между федеральным центром и Чеченской

Республикой, чему активно способствовали определенные

влиятельные политические и криминальные силы как в Грозном, так

и в Москве»3. Сепаратисты Чечни, сделав ставку на капитал

теневой экономики, на национализм и радикальный ислам, и,

воспользовавшись слабостью федерального центра, за короткое

время смогли «максимально радикализовать идею чеченского

суверенитета и с ее помощью обеспечили поддержку определенной

части чеченского общества»4. Кроме этого, чеченские сепаратисты

«переиграли» и Верховный Совет Российской Федерации во главе с

Р.И. Хасбулатовым, который вначале активно поддержал

сепаратистов во главе с генералом Д. Дудаевым в борьбе против

партийно-советского лидера ЧИР Д. Завгаева. По мнению ряда

исследователей чеченского кризиса Р.И. Хасбулатов был «главным

режиссером» чеченского политического спектакля в 90-е годы ХХ

в.5 Присоединяясь к этому мнению, следует его прокомментировать

и дальше. Верховный Совет Чечено-Ингушской республики во главе с

Д.Завгаевым (бывшим первым секретарем Чечено-Ингушского обкома

КПСС) состоял в основном из коммунистов, и он не устраивал ни

Б.Н. Ельцина, ни Р.И. Хасбулатова, ни их ближайших

единомышленников в Кремле. Он не устраивал определенные

политические силы и в Москве, и в Грозном6. Такое положение

Чечено-Ингушетию ставило в довольно опасное положение, ибо ее

политические элиты оказались в эпицентре борьбы демократически

настроенного руководства Российской Федерации (Б.Н. Ельцин, Р.И.

Хасбулатов) с коммунистическим руководством СССР (М.С. Горбачев,

Е.К. Лигачев) «за передел власти и собственности»7. Верховный

Совет Чечено-Ингушской республики, пытаясь сохранить власть,

сделал ставку на М.С. Горбачева, «который в свою очередь

стремился разыграть карту российских автономий, обещая повысить

их статус в обновленном СССР до уровня союзных республик, против

сепаратистских устремлений российского руководства во главе с Б.

Ельциным и Р. Хасбулатовым»8. Следует подчеркнуть, что исполком

Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН),

возглавляемый авторитетным Д. Дудаевым (первый чеченец, ставший

советским генералом), решительно и принципиально выступил против

ГКЧП. Таким образом, ОКЧН, «поддержав Б.Н. Ельцина и Р.И.

Хасбулатова в августовских событиях 1991 года», получил

благословение руководства Российской Федерации на захват власти

в Чечено-Ингушетии9.

Конечно, руководство Верховного Совета РСФСР не делало

долгосрочную ставку на генерала Д. Дудаева. Последний должен

был, по замыслу Б.Н. Ельцина и Р.И. Хасбулатова, убрав в Грозном

Д. Завгаева и его коммунистический Верховный Совет ЧИР, затем

уступить власть ставленнику Верховного Совета РСФСР. Но Д.

Дудаев оказался то ли сильнее, то ли хитрее Б.Н. Ельцина и Р.И.

Хасбулатова. Ему удалось закрепить на несколько лет свою власть

в Грозном, что стало, на мой взгляд, настоящей трагедией

чеченского народа, серьезной и опасной проблемой для всего

Северного Кавказа.

При анализе этнополитических противоречий важно учитывать,

что большинство из них унаследованы от предыдущих форм

общественной жизни и государственного устройства нашего

Отечества (Российской империи, СССР). Советское государство в

области национальной политики опиралось на использование

традиций, обычаев, социальных и политических институтов,

складывающихся в историческом развитии «братских советских

народов», стремящихся к сближению во имя светлых идеалов

«коммунистического будущего». Процесс этот был сложным,

противоречивым, а порой и болезненным. В нем отчетливо

прослеживается отбор того наследия, которое можно было

переделать или приспособить в целях наднациональной идеи.

Необходимо подчеркнуть, что наличие позитивного образа

межнациональных отношений в идеологии советского государства

(социалистический интернационализм и советский патриотизм,

единая по содержанию и многообразная по форме советская

социалистическая культура, расцвет и сближение наций, концепция

новой исторической общности – советского народа и т.д.) было

одним из важных факторов стабилизации межнациональных отношений

и этнополитических процессов в регионе. Все, что мешало идеалу

советского государства в межнациональных отношениях – созданию

новой исторической общности советского народа, идеологическая

машина СССР беспощадно клеймила (ярлыки были самыми разными и

уничижительными – «ущельские принципы», «буржуазный

национализм», «пантюркизм», «феодально-байские обычаи» и т.д.) и

приводила в действие репрессивный государственный аппарат.

Репрессиям и депортациям подверглись в годы Великой

Отечественной войны даже целые народы Северного Кавказа.

!!В исторической литературе бытует, на мой взгляд, ошибочное

мнение, что стабильность в межнациональных отношениях в бывшем

СССР достигалась исключительно репрессивными мерами. Конечно,

репрессии играли свою определенную роль в деле стабильности.

Однако, на мой взгляд, кроме репрессий были и другие причины

этой стабильности. Такие идеологизированные понятия советского

государства, как «советский патриотизм», «расцвет и сближение

наций» и другие постепенно утрачивали свое классовое содержание

и приобретали общечеловеческое звучание. В то же время

необходимо подчеркнуть, что социально-политическим ориентиром

для нескольких поколений советских людей был именно «советский

интернационализм», который успешно функционировал только в

рамках той партийно-советской системы, которой он принадлежал.

Идеологи советского государства нашли удачную грань, которая

позволяла обществу балансировать между национальным и

интернациональным, обеспечить их органическую взаимосвязь и

взаимовлияние. Был найден оптимальный вариант равновесия двух

тенденций, которое могло существовать благодаря жесткому

контролю со стороны советского государства. Конечно, найденную

грань между национальным и интернациональным следовало

совершенствовать, обновлять и дальше развивать. В последние годы

своего существования советское государство допускало все больше

ошибок в решении этой задачи. Тем не менее опыт советского

государства в решении национального вопроса, несмотря на

упущения, ошибки и даже преступления (выселение целых народов с

исторического места проживания в другие республики, края и

области СССР) представляется интересным и поучительным.

Профессор В.Д. Черноус, изучающий около 30 лет этот опыт, пишет:

«Опыт народов Российской Федерации, бывшего СССР в историческом

творчестве новых интернациональных форм общежития имеет большое,

если не особое, значение. Давняя общность исторических судеб

русских и кабардинцев, осетин и украинцев, балкарцев и татов,

совместная борьба за Родину в годы Великой Отечественной войны,

богатый интернациональный опыт социалистического строительства,

союзно-федеративная форма государственного устройства, которые,

несмотря ни на что, не могли допустить межнациональных и

межреспубликанских войн внутри страны, – таковы конкретно-

исторические причины, побуждающие ученых лучше анализировать

«единство народов СССР»10. С этим выводом трудно не

согласиться.

Развал Советского Союза в 1991 г. привел к обострению и

разрушению некоторых противоречий в системе межнациональных и

этнополитических отношений на Северном Кавказе. Это связано, на

наш взгляд, с рядом факторов.

Во-первых, необходимо иметь в виду существенное изменение

этнической структуры и этнической стратификации общества, в