Кавказ (Рефераты), страница 2

результате чего русское и русскоязычное население в большинстве

республик Северного Кавказа приобрело фактически статус

национальных меньшинств. В многонациональном и

многоконфессиональном регионе это имеет негативные и

практические следствия. Вытеснение нетитульных национальных

групп из сферы государственного управления, административных

органов, особенно МВД и прокуратуры, системы образования,

включая высшее, имеет ощутимые отрицательные последствия в

регионе. Следует подчеркнуть, что русское население, помимо

своей воли, вовлечено в кризисные процессы и явления в экономике

республик Северного Кавказа, особенно в Чечне, Ингушетии и

Карачаево-Черкесии. В силу различных причин русские, проживающие

в городах республик Северного Кавказа и не имеющие родственных

связей с селом, значительно острее, чем автохтонное (коренное)

население, переживают тяготы и последствия переходных процессов

в экономике, в целом низкого уровня жизни россиян.

Во-вторых, Северный Кавказ оказался вовлеченным в

крупномасштабные межнациональные конфликты и противоречия,

возникшие в отношениях между новыми независимыми государствами

Кавказа (Армения, Азербайджан, Грузия) и Российской Федерацией.

Взаимоотношения Грузии и Российской Федерации с 1991 г.

оставляют желать лучшего, как нам кажется, по вине политиков

Тбилиси. Особая проблема здесь осетины непризнанной Республики

Южная Осетия и внутренних районов Грузии, которые подверглись в

1989-1992 гг. масштабным гонениям и притеснениям. Большой знаток

истории и культуры Кавказа, профессор М.М. Блиев по этому

вопросу подчеркивает: «Постсоветские грузинские лидеры

удивительно соответствуют тем периодам состояния страны, в

которые они руководили ею. З. Гамсахурдиа аккумулировал

определенную идеологию национализма, потому что это выгодно было

«рулевым» теневой экономики. Э. Шеварднадзе пришел к власти на

волне критики этой самой идеологии, потому что теневая экономика

в Грузии уже исчерпала себя. При нем в стране пышным цветом

расцвела экономика криминальная. Нынешний грузинский лидер М.

Саакашвили во многом похож на З. Гамсахурдиа. У него широкие

планы возрождения страны, но очень мало знаний, сил и

возможностей, а одними обещаниями, как известно, ничего нельзя

добиться. Что остается делать? Искать внешнего врага, виновного

во всех социально-экономическим провалах. И находит – в лице

большой России и маленьких Южной Осетии и Республики

Абхазии»11. Соглашаясь с авторитетным мнением профессора М.М.

Блиева, подчеркнем, что в Республике Южная Осетия и Республике

Абхазия в основном проживают граждане Российской Федерации и

Москва пытается защитить их интересы от грубого произвола

руководства Грузии. На этой почве взаимоотношения Москвы и

Тбилиси заметно осложнились.

Не совсем ровные взаимоотношения сложились и между Российской

Федерацией и Азербайджаном. Причин здесь много, но проблема

«разделенного» лезгинского народа (половина которого проживает в

Дагестане, а другая половина – в Азербайджане) играет заметную

роль во взаимоотношениях двух государств. Кроме того, с распадом

СССР возросла активность на Кавказе традиционных геополитических

соперников Российской Федерации (например, Турции и Ирана). С

начала 90-х годов ХХ в. отдельные мусульманские государства

видят себя в роли региональных геополитических лидеров и

выступают «в защиту» мусульманских народов Северного Кавказа.

!В-третьих, в республиках Северного Кавказа продолжается

расхождение двух культурных пластов – русского, православного и

северокавказского, мусульманского, что постепенно приводит к

серьезным проблемам в сфере национальной политики Российской

Федерации, межнациональных отношений в регионе, этнополитических

процессов и федеративного строительства. Мусульмане Северного

Кавказа активно вовлекаются в естественный для них восточный

культурный пласт, включаются в сферу влияния традиционных

центров восточной культуры, все больше отдаляясь от российской и

европейской культуры.

В-четвертых, необходимо иметь в виду национальный и

религиозный факторы в бурном росте национального самосознания

титульных (коренных) народов Северного Кавказа. Отметим, что

такая ситуация типична и для других регионов страны со сложной

этнической структурой. Однако для Северного Кавказа она обретает

особую актуальность, так как регион действительно является

наиболее опасным для Российской Федерации, где процессы

национального строительства активно протекали в 90-е годы ХХ в.

и могут иметь продолжение в будущем.

В-пятых, тяжелое наследие административно-территориальных

переделов. Только за годы советской власти на Северном Кавказе

было более 40 территориальных переделов. Последствия некоторых

из них (например, передача Шелковского, Наурского и

Каргалинского районов из Ставропольского края Чечено-Ингушской

АССР в 1957 году, передача Пригородного района из упраздненной

Чечено-Ингушской АССР Северо-Осетинской АССР в 1944 году и т.д.)

до сих пор негативно отражаются на межнациональных отношениях,

этнополитической обстановке в регионе. Профессор В.Д. Черноус,

касаясь этого вопроса, пишет: «В 1957 году, когда была

восстановлена Чечено-Ингушская АССР, ей было передано три района

– Шелковской, Наурский и Каргалинский, ранее не принадлежавшие

ей. Территория этих трех районов в несколько раз превышает

территорию отошедшего в 1944 году от бывшей Чечено-Ингушской

АССР к Северо-Осетинской АССР Пригородного района, из-за

которого не утихают межнациональные конфликты, доходящие до

кровопролития»12. Действительно, взаимоотношения между

осетинами и ингушами из-за Пригородного района носят напряженный

характер, что создает немалые проблемы и федеральному центру, и

двум республикам – Ингушетии и Северной Осетии.

В-шестых, новые экономические, политические, идеологические

ценности, утверждающиеся в Российской Федерации, приобрели

особый смысл и характер на Северном Кавказе, где завязаны тугие

узлы этнополитических, территориальных и межнациональных

конфликтов. Реанимация этих конфликтов во многом связана «с

деятельностью представителей местных элит и националистических

организаций, спекулировавших на трагедиях прошлого и трудностях

современности»13. Их активная деятельность способствовала

«пробуждению» среди определенной части населения

националистических, сепаратистских и антироссийских настроений.

В-седьмых, особая посткоммунистическая ситуация на Северном

Кавказе, где мусульмане с начала 90-х годов ХХ в. играют все

более активную роль в политических и этнокультурных процессах,

протекающих как в регионе, так и в Российской Федерации в

целом14. Однако в духовное и культурное возрождение мусульман

Северного Кавказа стали проникать негативные тенденции,

связанные с идеологическими, политическими духовно-нравственными

разногласиями, порождающими большие противоречия между ними.

Такая обстановка связана с появлением нового в жизни мусульман

Северного Кавказа религиозно-политического движения, получившего

в науке название «ваххабизм».

В-восьмых, борьба сторонников традиционного ислама на

Северном Кавказе и «ваххабитов». Для мусульман Дагестана, Чечни,

Карачаево-Черкесии и Ингушетии, являющихся в большинстве своем

суннитами шафиитского мазхаба и традиционно придерживающихся

суфийских (суфизм – ар. – мистико-аскетическое направление в

исламе, возникшее в VIII в.) ценностей, «ваххабизм» становится

теоретической и практической альтернативой15. Противоположные

идейные и ритуальные особенности между «ваххабизмом» и суфизмом

послужили причиной серьезных конфликтов между мусульманами

Северного Кавказа (например, в Дагестане, Чечне, Карачаево-

Черкесии и т.д.)16. Такая религиозно-политическая реальность

заметно осложняет традиционное религиозное мировоззрение

мусульман Северного Кавказа, этнополитическую, межнациональную

стабильность в регионе17.

В-девятых, это «русский вопрос» на Северном Кавказе.

Этнополитические, межнациональные процессы 90-х годов ХХ в. в

регионе способствовали «эмансипации народов Северного Кавказа от

«старшего брата»»18. Анализ межнациональной обстановки,

этнополитической ситуации в регионе позволяет утверждать, что

«этнонациональный дискурс, развернувшийся на Северном Кавказе в

тесной связи с разрушением здесь центральной зоны русской

культуры, сводится к развенчанию в границах его социокультурного

пространства экономических, политических, собственно

идеологических ценностей, олицетворяющих социетальную сущность

исторической России»19. Добавим к этому, что усилия различных

националистических идеологов отдельных народов Северного Кавказа

способствуют искаженному восприятию (частью коренного населения)

России и русских. Националисты, сторонники чеченских

сепаратистов и «ура-патриоты» Северного Кавказа пытаются

представить регион не как составную часть Российской Федерации,

а как «особую территорию», где экономические, политические,

культурные ценности всей многонациональной и

многоконфессиональной страны противоречат фундаментальным

основаниям культур северо-кавказских народов20.

В-десятых, большое влияние экономического фактора на

межнациональные отношения и этнополитическую ситуацию на

Северном Кавказе. Этноэкономическая ситуация, которая включает в

себя распределение национальных групп в сфере материального

производства и трудовой деятельности вообще, на Северном Кавказе

имеет свои национальные и религиозные особенности и

«северокавказскую специфику», с которой приходиться считаться.

Это усиливает влияние экономического фактора на межнациональные

отношения, этнополитические процессы. Этноэкономическая

особенность общества состоит, на наш взгляд, в том, что

разделение труда по национальному признаку характерно для

полиэтнического населения Северного Кавказа. Разделение труда

между национальными группами (например, между кабардинцами,

балкарцами, русскими и т.д. в Кабардино-Балкарии, между

карачаевцами, черкесами, русскими, ногайцами и т.д. в Карачаево-

Черкесии), закрепление отдельных видов деятельности за

представителями конкретной нации в стабильные и благополучные

периоды развития общества не вызывают обострения межнациональной

и этнополитической напряженности. В стабильном обществе это

воспринимается как нормальное явление. Так, например, в

Дагестане аварцы, рутульцы, цахуры, агулы и другие издавна

заняты большей частью овцеводством, даргинцы и лезгины –

овцеводством и садоводством, кумыки – зерновым хозяйством и

овощеводством, лакцы – овцеводством и специализируются в

различных ремеслах, табасаранцы – земледелием, садоводством и

ковроткачеством21. В национальном сознании каждого народа

региона складывается система оценок и ценностей, определяющих

престижность того или иного вида деятельности, в результате чего

в полиэтническом обществе Северного Кавказа складываются

этнопрофессиональные ниши, традиционно, зачастую в течение

многих поколений закрепляемых за представителями этнических

групп22.

С распадом Советского Союза в 1991 г. и началом тяжелых,

изнурительных и непродуманных экономических и политических

реформ в Российской Федерации заметно ухудшился жизненный

уровень абсолютного большинства россиян. Этот негативный фактор

в определенном смысле способствовал обострению межнациональной

обстановки, этнополитической ситуации на Северном Кавказе, где

отдельные виды труда, как правило, переносятся на всю

национальную группу, ориентирующуюся на тот или иной вид

деятельности. При возрастании этнополитической напряженности

негативные оценки отдельных видов экономической деятельности

могут принять форму массового протеста, особенно против

предпринимательства, процесс развития которого наблюдается и на

Северном Кавказе. Сам по себе феномен этнического

предпринимательства не является источником обострения

этнополитических отношений, однако в условиях нарастания

этносоциальной напряженности активно используется

этнополитической элитой для нагнетания националистической

истерии и шовинизма23.

Состояние экономики на Северном Кавказе во многом