Кавказ (Рефераты), страница 4

другие. Так, например, видный философ и публицист А.А. Гассиев в

1909 г. издал работу «Земельно-экономическое положение туземцев

и казаков на Северном Кавказе», где обоснованно и

аргументированно критиковал реакционность аграрной политики

царского самодержавия на Северном Кавказе. Он писал, что

преступность среди горцев не снижается потому, что с усилением

колонизаторской политики царизма в жизнь горцев вступили «новые

могущественные факторы»33. К ним он относил: 1.экономическое

изобилие казачьего («пришлого») населения и безземелье и нищету

«у аборигенов», т.е. коренных народов; 2. невозможность

приобретения средств существования честным путем; 3.

неравноправность народов; 4. отсутствие заботы о просвещении со

стороны правительства Российской империи и сознание

безнадежности своей дальнейшей судьбы34. По мнению А.А.

Гассиева, земельный недостаток и постоянная в силу этого

материальная нужда вырабатывали у горцев склонность к совершению

краж, грабежей и разбоев. Земельный вопрос для горцев был самым

острым как в экономическом, так и в политическом отношении.

Именно поэтому все видные публицисты, представители

интеллигенции народов Северного Кавказа уделяли этому вопросу

пристальное внимание. Царская администрация отобрала лучшие

плоскостные земли у коренных народов региона, которые остро

нуждались в земле. Это резко обострило отношения между коренным

(автохтонным) населением, с одной стороны, казаками и царской

администрацией, с другой. А.А.Гассиев по этому поводу писал:

«Национальности, живущие рядом, соседями, не могут достигнуть

счастья, если одни из них на родной территории (горцы. – Авт.)

бедствует от малоземелья, а другие (казаки. – Авт.) не в силах

обрабатывать занятые ими обширные площади той же территории;

если значительная часть первых вынуждена арендовать излишние

земли вторых, идти к ним в работники или же добывать средства

для жизни воровством да грабежом»35. Таким образом, аграрная

политика Российской империи на Северном Кавказе способствовала

укреплению межнационального противостояния, формированию

устойчивого чувства неприязни между безземельными горцами и

богатыми землей казаками. Однако администрация Терской области

не обращала внимания на тяжелое положение безземельных

горцев36. Она всячески поддерживала казачество, чем вызывало

крайнее недовольство горского крестьянства. В то же время «идея

возможного переселения безземельных горцев Северного Кавказа в

Сибирь, Среднюю Азию и другие отдаленные места Российской

империи рекламировалась» как образец заботы властей об их

нуждах37. В администрации Терской области возникали даже списки

безземельных, «добровольно» изъявивших желание переселиться в

различные регионы Средней Азии и Сибири. Анализируя эту

проблему, авторы фундаментального исследования «История Северной

Осетии. ХХ век» пишут: «Таким образом, администрация Терской

области пыталась использовать созданный ею же «земельный голод»

в целях мирного изгнания если не всех, то хотя бы большинства

осетин с их исконной территории»38. С этим выводом трудно не

согласиться. Добавим, что он относится не только к осетинам, но

и к другим коренным народам Северного Кавказа (за исключением,

может быть, кабардинцев).

О земельном голоде коренных народов Северного Кавказа в конце

XIX – начале ХХ вв. написано достаточно много, аргументированно

и убедительно39. Здесь уже нет необходимости повторяться. К

тому же проблема не в том, чтобы снова и снова приводить

аргументы, доказывающие многочисленные и бесспорные привилегии

казачества по сравнению с трудовым крестьянством коренных

народов Северного Кавказа. Для нас это аксиома, которую

доказывать уже не нужно. Проблему мы видим в постоянных попытках

определенных сил возродить казачество и непременно в республиках

Северного Кавказа. Не совсем понятно, что авторы этой идеи хотят

возродить – привилегии казачества, песни его, восхваляющие

русского царя, который создал для этого привилегированного

сословия особо льготные условия на Северном Кавказе, где

основная масса населения влачила жалкое существование? Если

вопрос возрождения казачества стоит в таком ракурсе, то лучше

всего его снять с повестки дня. Такое возрождение казачества в

республиках Северного Кавказа – это ближайшая дорога в

межнациональный тупик, деструктивный фактор в этнополитическом

процессе в регионе, и его, конечно же, следует избежать.

Третья группа противоречий – это проблемы между нерусскими

национальными группами, проживающими в республиках Северного

Кавказа. Межнациональная напряженность и открытая вражда между

различными северокавказскими народами иногда имеет глубокие

корни и исторические традиции. Особенности жизни в регионе

выработали у этих народов свой неповторимый образ жизни и

психологию. Необходимо помнить и то, что на протяжении веков

сформировались определенные стереотипы у каждого народа о

соседях. Объективные условия и субъективные факторы создали

определенный биосоциальный тип людей, постоянно готовых к

сражению за интересы своей нации, за ее авторитет и традиции.

Это отражается на межнациональных отношениях коренного населения

Северного Кавказа.

Анализ современной национальной политики Российской Федерации

и межнациональных отношений на Северном Кавказе позволяет

выявить очаги межнациональной напряженности, особых

этнополитических противоречий. Они должны быть, по моему мнению,

в поле постоянного внимания и федерального центра, и руководства

Южного федерального округа, и, конечно же, руководства республик

Северного Кавказа. Один из этих очагов условно назовем – «адыго-

балкарско-карачаевский». В Кабардино-Балкарии и Карачаево-

Черкесии общественные страсти по поводу создания отдельных

Балкарской, Карачаевской и Черкесской республик в конце 90-х

годов ХХ в. улеглись. Однако первопричины противоречия не

разрешились. Объединению балкаро-карачаевцев или всех адыгов в

одну республику мешает территориальная разобщенность. Поэтому

кабардинские и черкесские (адыги) лидеры ищут пока иные способы

объединения. Одним из них является Ассамблея черкесского народа,

включающая и зарубежную адыгскую диаспору за пределами

России40.

Однако поиски путей объединения адыгских народов

(кабардинцев, черкесов, адыгейцев, шапсугов и др.) вызывают

тревогу у тюркоязычных политиков, общественных и религиозных

деятелей, а также некоторых ученых (например, балкарских и

карачаевских). Так, профессор Карачаево-Черкесского

технологического института К.И. Чомаев в газете «Карачаево-

Черкесский мир» пишет: «Адыги хотят соперничать с вайнахами и

поделить Северный Кавказ на восточный и западный. Что же в этих

условиях остается делать нам, тюркским народам Северного

Кавказа, например, балкарцам и карачаевцам? Увы, ничего, кроме

того, чтобы стать плацдармом для глобального общетюркского

влияния на Северный Кавказ»41. Еще один «проблемный народ» на

Северном Кавказе – тюркоязычные ногайцы, которых советская

власть искусственно разделила в 1957 г. на четыре

административно-территориальные единицы. Для них основная задача

– это спасти некогда мощный ногайский народ от дальнейшей

социально-экономической и духовной деградации. Лидеры ногайского

народа, которым активную помощь оказывают ученые-ногайцы,

пытаются возродить этническую культуру и решить некоторые

правовые проблемы «равноправного существования» в семье коренных

народов региона.

Убедительным примером межнационального противостояния между

адыгами и тюрками может служить, на мой взгляд, борьба за

президентское кресло на выборах в Карачаево-Черкесии, которая

проходила в основном между представителями карачаевской и

черкесской сторон. Карачаевец (мать у него русская), генерал

армии Владимир Семенов победил во втором туре черкеса,

известного предпринимателя Станислава Дерева, и это стало

главной причиной «раскола» Карачаево-Черкесской республики по

национальному признаку. Последствия этого раскола до сих пор

негативно сказываются на межнациональной ситуации и

этнополитической обстановке в одной из самых сложных и бедных

республик Северного Кавказа.

Следует иметь в виду и отсутствие необходимого опыта

национально-государственного строительства у некоторых народов

региона. Это повысило значение сельской общины, которая жила и

управлялась по законам обычного права – адатам, получившим у

народов Северного Кавказа большое развитие. Даже шариату так и

не удалось полностью вытеснить адаты42.

Анализ национальной политики и межнациональных отношений

позволяет утверждать, что этнотерриториальные противоречия на

Северном Кавказе являются самыми сложными, наиболее опасными и

потенциальными источниками межнациональных, этнополитических

конфликтов. Практически все межнациональные и этнополитические

конфликты в мире в своей основе имеют этнотерриториальные

претензии (Косово в бывшей Югославии; Курдистан в Ираке и

Турции; Южная Осетия и Абхазия в Грузии; Приднестровье в

Молдавии и т.д.).

Еще одна сложная и запутанная проблема, на мой взгляд,

состоит в том, что понятия «этническая территория», «исконное

место проживания» того или иного народа порой невозможно четко

определить, особенно на Кавказе. В ходе национально-

государственного строительства на Северном Кавказе в советский

период были заложены основы автономной государственности

наиболее крупных северокавказских коренных народов (чеченцев,

ингушей, осетин, кабардинцев, балкарцев, карачаевцев и др.).

Началось формирование политической элиты этих народов,

складывался государственный аппарат. Представители коренных

народов региона массами вовлекались в национально-

государственное строительство. Этот процесс породил целый ряд

проблем, связанных со следующими обстоятельствами. Во-первых,

сложилась иерархическая система национально-государственного

устройства в регионе: автономные республики на Северном Кавказе

обладали значительно большими правами по сравнению с автономными

областями, входившими в состав краев. В 1991 году из состава

Краснодарского края вышла Адыгея, ставшая Республикой Адыгея. В

этом же году Карачаево-Черкесия вышла из состава Ставропольского

края и также стала Карачаево-Черкесской республикой в составе

Российской Федерации. Во-вторых, в результате нескольких

реорганизаций некоторые неродственные народы стали носителями

единой государственности (например, Кабардино-Балкария и

Карачаево-Черкесия), а родственные (например, карачаевцы и

балкарцы или кабардинцы и черкесы) оказались, таким образом,

разделенными в различных национально-административных и

национально-государственных образованиях. Следует иметь в виду и

то, что Карачаево-Черкесия претерпела несколько разделов и

объединений. В начале 1990-х гг. в условиях «вседозволенной

демократии» и всеобщего хаоса на территории Карачаево-Черкесии

было провозглашено пять самостоятельных республик. Только

благодаря немалым усилиям и взвешенной политике удалось

предотвратить эскалацию конфликтов в республике и сохранить ее

целостность43.

Краткие выводы. Проведенные исследования позволяют сделать

выводы, которые, по нашему мнению, будут способствовать

стабилизации межнациональных отношений, этнополитической

обстановки на Северном Кавказе. Во-первых, нельзя игнорировать

интересы даже самых малочисленных народов, как это делалось в

Российской империи и Советском Союзе (примером сказанного может

служить незавидная история народов Северного Кавказа до 1917

года или история сосланных в годы Великой Отечественной войны

чеченцев, ингушей, балкарцев и карачаевцев). Сегодня уже нет

сомнений в том, что в многонациональном государстве существует

огромная необходимость всеми доступными формами утверждать

культуру межнациональных отношений, воспитывать традиции

толерантности. Шовинизм и национализм в какой бы форме они себя

не проявляли являются злейшими врагами Российской Федерации, ее

государственности, ее авторитета на международной арене. Для

федерального центра нет сегодня более важной задачи, чем

выработка путей и форм разрешения межнациональных конфликтов на

Северном Кавказе. Наиболее действенными из них являются

следующие:

– своевременные и объективные оценки конфликтных ситуаций и

умение анализировать все имеющиеся возможности для

предотвращения вооруженных столкновений;

– концентрация усилий федеральных и республиканских властей

применительно к чрезвычайной обстановке;

– принятие продуманных, действенных законов Российской

Федерации, а также четкие механизмы их реализации по решению

актуальных экономических, межнациональных и религиозных

вопросов;

– отмена (или хотя бы корректировка) закона РСФСР от 26

апреля

1991 г. «О реабилитации репрессированных народов», который и в

дальнейшем может быть источником этнополитической напряженности

на Северном Кавказе;