8 Ahmatova (Материал для сочинения по литературе), страница 3

Женщина у Ахматовой и выступает хранителем того высокого и вечного, трагического и мучительного чувства, имя которому любовь.

Ахматовский Петербург (материалы для сочинения) Петербург в литературе минувшего века существовал в двух традициях. Первая – Пушкинский город, «полночных стран краса и диво», гордый и прекрасный, город – судьба России, «окно в Европу», символ новой русской истории. Вторая – Гоголевский Петербург, Петербург Достоевского, «фантастический город», город страдания, город проклятый. «Серебряный век» усвоил и воплотил обе эти традиции.

Но в творчестве Ахматовой образ Петербурга играет особую роль. Ее Петербург – это площади, мосты, набережные, дворцы, Летний сад. Это «Царскосельские сады» и «Павловск холмистый» Это Петербург Пушкина и Блока. Это Петербург необыкновенной красоты и трагизма. У нее есть удивительная формула – «город, горькой любовью любимый». Почему именно такое отношение у Ахматовой к городу, что связывает ее с этим городом общей судьбой, почему она может сказать: «Расставание наше мнимо. / Я с тобою неразлучима»?

Безусловно, вся ахматовская поэзия, строгая, изящная, соразмерная, сродни архитектурному облику города – его торжественным просторам, классическим пропорциям зданий и симметрии архитектурных ансамблей, трагической красоте белых ночей, блеску устремленных в небо шпилей и куполов. Родство между поэтом и городом и в неповторимом сочетании легкости, невесомости, прозрачного воздуха и воды - и четкой, графически очерченной материальности зданий, гранита набережных, чугунного кружева решеток. Так и в ахматовской поэзии живет удивительная легкость, воздушность – и в то же время живая материальность деталей. Ахматова и Петербург – это единый художественный мир, единая эстетика.

Уже первые читатели ее стихотворений говорили, что она являет собой как бы классический тип петербурженки, человека петербургской культуры, знавшего и чувствовавшего, умевшего передавать неповторимый и загадочный облик города.

Петербург Ахматовой – это прежде всего город Пушкина. «Еле слышный шелест шагов» юного поэта в Царскосельском парке различает ее героиня, она говорит со статуей, воспетой им в прекрасных строчках, слышит, что столетия спустя «лицейские гимны все так же заздравно звучат». И этот город – город Пушкина - с ее душой соединен такой неразрывной, кровной связью, что «очертанья живые моих Царскосельских садов» она мечтает «взять и за Лету с собою».

Ее Петербург – это Петербург Достоевского, воплощенный в «Северных элегиях», Петербург танцклассов, менял, кабаков, пролеток, «пятиэтажных громад», город, изображенный «зимой, перед рассветом, иль в сумерки», ирреальный, фантастический, похожий на старинную литографию, – главный город страны, которую «знобит». Этим словом удивительно передано состояние России эпохи конца семидесятых, эпохи Достоевского, которого Ахматова называет «омским каторжанином», говоря, что его страницы «Семеновским припахивают плацем», вспоминая события биографии Достоевского, связанные с Петербургом (казнь петрашевцев).

Ее Петербург – это Петербург Блока, случайных и неслучайных встреч с ним, и в сером доме «у морских ворот Невы», и «в сумраке лож». Он навсегда остался в ее памяти с глазами такими, «что запомнит каждый должен», с «презрительной» улыбкой «трагического тенора эпохи». В одном из поздних стихотворений она словно «пересоздает» блоковский Петербург, объединяя самое страшное – «ночь, улицу, фонарь, аптеку» из «страшного мира» - со светлым образом «Пушкинского Дома», с которым поэт простился перед смертью, отдав поклон Пушкину. Для Ахматовой этот человек – своеобразный «памятник началу века». А еще блоковский мотив звучит нежно и печально в стихотворении 1921 года, написанном на смерть поэта. Мы словно видим гроб с его телом, который несут на руках люди по Смоленскому кладбищу, видим, как «ладан над травою стелется», слышим, как «струится пенье панихидное». Этот день – праздник иконы Смоленской Божьей Матери, и ощущение тихой радости, умиления и покоя пронизывает все стихотворение. Умерший поэт в изображении Ахматовой представлен страдальцем – «наше солнце в муке погасшее», но его ждет успокоение, потому что принесли его «к Смоленской Заступнице».

Атмосфера города начала века передана в стихах Ахматовой ярко и выразительно. Вспомним ее стихи 1913 года «Все мы бражники здесь, блудницы…». В них передан пряный дух артистического кабаре «Бродячая собака», что находилось на Михайловской площади. Здесь и другие герои города начала века – и хоть поэма о них названа «Поэма без героя», но их присутствие, их характеры мы различаем живо.

Мы видим, что Петербург для Ахматовой – это воплощение судеб русской культуры в самых величественных и прекрасных именах, связанных с этим городом.

Однако город играет огромную роль и в личной, женской судьбе героини. В ранних стихах Ахматовой Петербург – это грандиозная сцена, на которой разыгрывается трагедия ее жизни и любви. Как и у Достоевского, город неразрывно связан с судьбами героини и ее возлюбленного. Только в таком городе могла состояться эта любовная повесть.

«Темный город у грозной реки», «город, горькой любовью любимый», «строгий многоводный темный город», «гранитный город славы и беды» – таким предстает Петербург в любовной лирике десятых годов. Суровый, строгий, прекрасный и тревожный, с наводнениями, белыми ночами, снежными зимами, город утоляет печаль, дает свободу. «Холодная улыбка императора Петра», «темноводная Нева» словно задают эмоциональный тон отношениям героини и ее возлюбленного – тон гордости, свободы, бесслезных страданий, высокомерия. Тени разлучившихся героев навсегда остались «под аркой на Галерной», как и несбывшаяся любовь, которая навеки сохраняется в их сердцах.

Вообще в облике города Ахматовой всегда ощущается строгость, жесткость. И холод. Они и в острых крыльях черных ангелов над той самой «аркой на Галерной», и в «бессолнечных мрачных садах», и в «балконах, куда столетья не ступала ничья нога», и в «закованных берегах», и в погребальном свете фонарей, и в «грозных айсбергах Марсова поля». Это город холодный – в нем холодно даже весной и летом. Но холод, жесткость и строгость оборачиваются особой величественной красотой, которую героиня остро ощущает. Город становится эталоном красоты. «Последняя зима перед войной», зима острых, незабываемых переживаний, сравнивается с городом: «Белее сводов Смольного собора, / Таинственней, чем пышный Летний сад / Она была…». В день годовщины «последней встречи» ночь кажется алмазной, «Лебяжья лежит в хрусталях», а «снежный прах» тепло серебрится в случайном луче фонаря.

В любовной истории героини город играет огромную роль – роль участника, определяющего настроение и развитие лирического сюжета. Можно сказать, что Ахматова создает историю петербургской любви – любви трагической, несостоявшейся и оставившей глубокий след в сердцах героев, навсегда связанной с образом города.

Особым образом развивается тема города в военных стихах Ахматовой. Тон ее блокадных стихов совсем не похож на тон ранних любовных. Ее отношение к городу совсем иное. Это не «горькая любовь», а острое материнское чувство.

Статую «Ночь» в Летнем саду она называет «доченькой». В словах «как мы тебя укрывали черной могильной землей» слышится горький мотив смерти, воспринимаемой как смерть ребенка. Этот мотив звучит постоянно, потому что над городом «птицы смерти в зените стоят». Стихи посвящены то «питерским сиротам», то «солдатикам» - «незатейливым парнишкам – Ванькам, Васькам, Алешкам, Гришкам, - внукам, братикам, сыновьям». Эти интонации материнского причитания, боли и сострадания характерны для стихов, посвященных блокадному городу. Еще недавно величественный и холодный, в этих стихах он становится кровно близким и дорогим, словно сыном или братом.

Разный, но всегда прекрасный, объединивший в себе два века русской истории и культуры, город любви, город судьбы, город творчества, город беды, личной и всенародной, город скорби и красоты – таким предстает Петербург в стихах Ахматовой. Он кровно связан с русской историей, со всеми ее бедами и трагедиями, он «проклятый город», «траурный город». Есть в нем что-то роковое, трагическое, даже сирень в его скверах «пахнет кладбищем» (образ из «Поэмы без героя»). И все-таки именно в этом городе, возможно, таится «разгадка жизни» героини ахматовских стихов.

Гражданская тема (стихи разных лет и поэма «Реквием») (материалы для сочинения). Для многих читателей Ахматова навсегда остается ярким и трепетным лириком, воплотившим в слове трагедию женской судьбы. Но только любовной темой творчество Ахматовой не исчерпывается. Она в стихах смогла передать драматическую историю своей страны в самые острые и горькие моменты двадцатого века, пропущенную через сердце женщины.

Ведь женщина – это не только возлюбленная, но и мать, и жена, и сестра. И страдания ее не всегда связаны с вероломством любимого. Есть и не менее горькие переживания – когда на войну уходят и с войны не возвращаются. В одном из стихотворений блокадной поры Ахматова сказала о себе, что ей «жизнь сохранена» для того, чтобы оплакать всех погибших. И эту великую миссию она выполнила, оплакав и павших в первую мировую, и блокадных «питерских сирот», и ополченцев, и пехоту, которая шла прямо в «жерла Берт», и заключенных в сталинских застенках, и женщин, которые стояли часами под стенами тюрем, ожидая вестей... ее гражданственность окрашена в сумрачные, трагедийные тона.

«Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был», - сказала она о себе, имея в виду очереди у тюрем. Но могла бы сказать о том, что всегда была со своим народом и со страной в дни тяжелых испытаний. Гражданское мироощущение проснулось в ней еще в период первой мировой войны, когда она обращается со страстной молитвой, прося, «чтобы туча над темной Россией стала облаком в славе лучей». Ради этого она готова вынести все муки – и болезнь, и утрату «ребенка и друга», и потерю «таинственного песенного дара». Личные скорби отступают перед скорбями общенародными, плач солдаток, вдовьи стоны отдаются в ее сердце горькими строчками. «Тени песен и страстей» исчезают из памяти, которая становится «книгой грозовых вестей», то есть вместилищем всенародной скорби.

Однако страшная история России в двадцатом веке еще только разворачивалась. Впереди было много испытаний. Их Ахматова передала в стихотворении 1919 года выразительным и трагичным образом:

Еще на западе земное солнце светит,

И кровли городов в его лучах блестят,

А здесь уж белая дома крестами метит

И кличет воронов, и вороны летят

Грозная и страшная картина белой смерти, которая рисует на дверях домов своих будущих жертв кресты и зовет воронов на страшный пир – вот картина приближающейся революции в изображении Ахматовой. Резкое неприятие событий 1917 года у многих ее современников и друзей однозначно определило судьбу: они стали эмигрантами, покинули Россию. Она для себя такой возможности не видела. Новая власть была ей чужда, события, происходившие в стране, внушали страх и боль, но покинуть родину она не сочла для себя возможным.

В 1917 году Ахматова пишет стихотворение «Мне голос был. Он звал утешно…». Этот голос, ласковый и успокоительный, обещал спасение от жестокого настоящего, от страшных воспоминаний, от крови и боли. Но его слова она называет «речью недостойной», оскверняющей «скорбный дух», от них «равнодушно и спокойно» замыкает ее героиня свой слух. Действительно, такой человек, как Ахматова, истинно русская женщина и христианка, не могла покинуть Россию в годину испытаний, не могла уйти от предначертанных ее народу страданий, не разделив общую со страной беду.

В 1922 году она пишет еще более выразительно и жестко: «Не с теми я , кто бросил землю на растерзание врагам». Судьба этих людей, изгнанников, ей жалка, словно судьба заключенных и больных, ибо чужая дорога темна, а чужой хлеб «полынью пахнет». И ее собственная жизнь «в чаду пожара» кажется ей благороднее и выше. Об этой жизни она скажет с горькой и страшной простотой: «Мы ни единого удара не отклонили от себя». Впервые в жизни в этом стихотворении Ахматова говорила не от своего имени, а от имени целого поколения, создавая его характер, сформировавшийся в атмосфере исторической трагедии:

И знаем, что в оценке поздней

Оправдан будет каждый час…

Но в мире нет людей бесслезней,

Надменнее и проще нас.

Это ахматовское «мы», ее характеристика поколения, выстрадавшего свою надменность, замкнутость и гордую простоту, вынесшего без слез и жалоб все испытания, выпавшие на его долю, стало своеобразным поэтическим памятником людям – ее современникам и единомышленникам.

Однако не только судьбы России и своего поколения волнуют Ахматову. В 1940 году она создает целый цикл стихотворений, который так и называется - «В сороковом году». Это реквием по европейской культуре, гибнущей в страшной ночи фашизма. Ее сердце ранено тишиной «над погибшим Парижем», она скорбит из-за бомбежек Англии, которые называет «двадцать четвертой драмой Шекспира» и говорит, что эта драма страшнее, чем судьбы «Гамлета, Цезаря, Лира», чем смерть Джульетты, чем ужас «Макбета». В этом цикле звучит страшное предупреждение людям – предупреждение о неповторимости каждой человеческой судьбы. О том, что каждый из нас «живет в последний раз». Это предупреждение – словно предчувствие страшной трагедии предстоящей России войны.

В начале войны, в 1942 году, Ахматова пишет стихотворение «Мужество». Эти стихи – своеобразная клятва, клятва жизнью в том, что будет сохранено, спасено от врагов самое дорогое – «русская речь, великое русское слово», то, что для нее было синонимом национальной культуры, национальной судьбы. Ее военные стихи – это стихи женщины, матери, жены, оплакивающей своих братьев, сыновей, скорбящей обо всех – «Ваньках, Васьках, Алешках, Гришках», - чужих в этой беде для нее не было.