Тема №8. Творчество А.А. Ахматовой.

1. Общая характеристика жизни и творчества.

2. Своеобразие поэтического мира Ахматовой. Лирическая героиня Ахматовой.

3. Мотивы и темы лирики Ахматовой. Тема любви. Тема творчества. Гражданская тема (стихи разных лет и поэма «Реквием). Ахматовский Петербург.

Материалы данного раздела могут быть использованы для выполнения следующих заданий:

• составление хронологической таблицы по очерку жизни и творчества поэта,

• индивидуальные сообщения по темам «Жизненный и творческий путь А.А. Ахматовой», «Основные мотивы творчества поэта», «Художественное мастерство поэта».

• написание творческих работ «Тема любви и женский образ в лирике Ахматовой», «Город славы и беды», «Путем всея Земли (гражданские мотивы творчества А.А. Ахматовой».

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА А.А. АХМАТОВОЙ

Своеобразие поэтического мира Ахматовой. Лирическая героиня Ахматовой (материалы для сочинения). Литературовед и критик В.М. Жирмунский в 1916 году написал статью «Преодолевшие символизм», посвященную поэтам-акмеистам, новой школе, заявившей о себе в искусстве, создавшей новые принципы поэтического творчества, противоположные эстетике символизма. Значительное место в этой статье было уделено особенностям поэтической манеры А.А. Ахматовой. Сама поэтесса считала эту статью справедливой, глубоко и точно отражающей своеобразие ее поэтического мира, и много лет спустя, в 1961 году, подарила В.М. Жирмунскому собрание своих стихотворений с полушутливой – полусерьезной надписью: «Дорогому Виктору Максимовичу Жирмунскому от преодолевшей символизм Ахматовой».

Символизм был мощным и широко распространившимся в русской поэзии начала века явлением. Его поэтические принципы и находки прочно, казалось бы, впечатались в теорию и практику русского стихосложения. Поэтому молодые поэты, «преодолевшие символизм», отказавшиеся от его опыта, безусловно талантливые и самобытные, казались критику серьезным и ярким явлением.

В чем же видит он своеобразие поэтической манеры А.А. Ахматовой?

Он говорит, что поэзия символистов родилась из «духа музыки», она сама по себе исключительно музыкальна, Мелодия в символистской поэзии является первичной, преобладает над конкретным смыслом слова, слова живут только в сочетаниях, соотношениях друг с другом. В поэзии Ахматовой нет той преобладающей над всем музыкальности. Другой критик и исследователь ее творчества – К.И. Чуковский – назвал их скорее явлениями архитектуры, имея в виду четкость композиции, гармоническое соотношение всех пропорций и деталей, абсолютную завершенность, выстроенность стиха.

Но Чуковский писал уже об Ахматовой как о зрелом мастере, в 1964 году. Жирмунский же пока не делает таких обобщений (в 1916 году для них еще нет оснований), но говорит конкретно о том, что «немузыкальность» стихов Ахматовой создается ее склонностью к неполным рифмам, рифмам, построенным на созвучиях, а не на полных совпадениях слов (учтивость / лениво, пламя / память, губ / берегу и пр.)

Кроме того, Ахматова часто использует переносы, то есть несовпадения границ предложения с границами стиха, переходы предложений из одной строки в другую, что создает эффект кажущегося разрушения четкого ритма.

В ритмическом рисунке своих стихов она предпочитает свободный ритм строгому и четкому. Порой в одном стихотворении и даже в одной строфе Ахматова может соединять двусложные и трехсложные размеры.

Все это – как бы намеренное разрушение музыкальности стиха, приближающее поэтическую речь к прозе. Эта «прозаизация» поэтической речи осуществляется и в лексико-грамматических особенностях ее стихов, для которых характерны синтаксические конструкции живой разговорной речи (обилие обращений, использование неполных предложений, замена сложноподчиненных предложений бессоюзными, обладающими большей интонационной выразительностью). Но Ахматова, со свойственным ей абсолютным поэтическим слухом и вкусом, нигде не впадает в примитивную обыденность. Ее «прозаизм» - это, по словам критика, «большое художественное мастерство, стремление к целомудренной простоте слова, боязнь ничем не оправданных поэтических преувеличений, чрезмерных метафор и истасканных тропов, ясность и сознательная точность выражения».

Еще одна важная особенность ахматовской поэзии – ее новеллистичность. Лирическое произведение всегда впрямую говорит о чувствах и переживаниях – в этом своеобразие лирики как вида художественного творчества. Ахматова же использует при раскрытии внутреннего мира своей героини художественный прием говорящей детали. Ее психологизм – это в значительной мере психологизм русского реалистического романа XIX века, психологизм Тургенева, Толстого, Достоевского.

Например, в одном из ее известнейших ранних стихотворений («Высоко в небе облачко серело…», 1911) героиня говорит о себе: «В пушистой муфте руки холодели». Эта психологически значимая деталь важна для понимания состояния героини: нервозность ситуации, тревога, внутренний озноб столь сильны, что не греет даже пушистый мех. Забытые на столе «хлыстик и перчатка» из другого стихотворения («Дверь полуоткрыта…», 1911) говорят об уходе героя, уходе резком, уходе навсегда.

Наиболее ярким примером использования точных и выразительных деталей для передачи внутреннего состояния героини может служить «Песня последней встречи» (1911). Героиня растеряна, ее смятение передается точной деталью: «Я на правую руку надела перчатку с левой руки». Нагнетание этого ощущения рождается еще одной психологически важной деталью: «Показалось, что много ступней, / А я знала – их только три». Действительно, человек, находясь в состоянии высокого эмоционального напряжения воспринимает мир отчужденно, знакомое кажется незнакомым, привычная обстановка воспринимается как чужая. По законам психологической прозы обрисован и пейзаж в этом стихотворении, созвучный внутреннему состоянию героини: осенний шепот кленов тосклив и мрачен, «обманут … унылой, переменчивой, злой судьбой»; из окна виден свет свечей в доме, горящих «равнодушно-желтым огнем» (почти бунинская деталь).

Не только состояние души в конкретной жизненной ситуации умеет передать Ахматова при помощи деталей. В деталях и поступках воплощается характер. Например, мечтая о свободе, раскованности и непосредственности, она говорит:

Стать бы снова приморской девчонкой,

Туфли на босу ногу надеть,

И закладывать косы коронкой,

И взволнованным голосом петь…

Интересно создание характера человека в стихотворении «Он любил…» (см. раздел об акмеизме настоящего издания).

При чтении этих стихов вспоминаешь «тайный психологизм» Тургенева, выразительность толстовской, чеховской или бунинской детали.

Большинство стихотворений Ахматовой – это, по сути, лирические новеллы, в которой происходят конкретные события, развивающиеся по законам прозы. Состояние героев передается не непосредственно, а через емкие, точные, психологически значимые детали. Все это позволило другу Ахматовой, прекрасному поэту О. Мандельштаму возвести истоки ее творчества не к поэзии, а к психологической прозе минувшего века: «Ахматова принесла в русскую лирику всю огромную сложность и психологическое богатство русского романа девятнадцатого века. Не было бы Ахматовой, не будь Толстого и «Анны Карениной», Тургенева с «Дворянским гнездом», всего Достоевского… Свою поэтическую форму, острую и своеобразную, она развивала с оглядкой на психологическую прозу».

В этих ахматовских деталях нет символического характера, когда конкретный предмет или явление становится лишь знаком чего-то запредельного, высшего. Они важны как сами по себе, для создания образа мира, так и как средство выражения состояния и переживаний конкретного человека, но в них нет ничего мистического, ирреального. Они характеризуются определенностью, как и те состояния, которые при помощи их передает поэтесса. Ахматова, по словам Жирмунского, говорит «о простом земном счастье и о простом, интимном и личном горе. Любовь, разлука в любви, неисполненная любовь, любовная измена, светлое и ясное доверие к любимому, чувство грусти, покинутости, одиночества, отчаяния – то, что близко каждому, то, что переживает и понимает каждый». Это сказано о стихах ранней Ахматовой. А позднее, когда в ее творчестве зазвучит гражданская тема, она воплотится также в конкретных переживаниях русской женщины – жены, сестры, матери, провожающей, теряющей, оплакивающей…

Какова же лирическая героиня стихов Ахматовой? В одном из шутливых четверостиший она скажет о себе и своем творчестве вполне исчерпывающие слова, которые, со свойственной ей афористичностью, вмещает в емкую формулу одной строчки: «Я научила женщин говорить». Действительно, в творчестве Ахматовой создан портрет русской женщины двадцатого века – с ее переживаниями, страстями, болями, мучениями, с ее судьбой – одновременно личной и в то же время слитой с судьбой своей страны. Если в своих ранних стихах она говорит словно от имени всех любящих, страдающих, разлучающихся, гордых женщин в контексте любовных коллизий, то начиная с «Четок» и «Белой стаи» эти коллизии становятся коллизиями страны (первая мировая война, революция, репрессии, вторая мировая война). И ее героиня не только переживает личную драму разлуки с любимым, но и со всем народом хоронит, оплакивает, ждет, надеется и теряет надежду и в блокадном городе, и в эвакуации, и в тюремной очереди… Она с полным правом могла сказать о себе: